Раньше над этой ревущей бездной был перекинут прочный мост, ныне от него остались лишь два коротких выступа с обеих сторон, почти скрытых путами дикого хмеля.

— Моста-то нет, клянусь рогатым драконом, — ухмыльнулся Дарк.

— У тебя такой довольный вид, будто ты его и разобрал, — раздраженно заметил Рилг.

Они спешились.

— Разбирать я его не разбирал, но знал, что моста здесь нет уже давно.

— Почему ж ты…

Рилг уже хотел было крепко выругаться, как в этот момент Дарк внезапно бросился на него и повалил на землю. Этого страж уже никак стерпеть не мог. Он изловчился, перебросил Дарка через себя и сел сверху. Всяческие проклятья еще вертелись у него на языке, но внезапно он почуял чужих. Не нюхом, как обычно, не нутром, а просто понял, что кто-то смотрит ему в спину. Рилг мгновенно перекатился по земле, вскочил на ноги, и в руках у него уже сверкал Эркриг. Он не слышал свиста стрелы, а просто увидел ее — сияющий луч, направленный в Дарка. Рилг рванулся к нему и успел поймать стрелу плечом. Удар был настолько силен, что его отбросило назад, к самому обрыву, он не смог удержаться и сорвался вниз.

— Рилг! А, побери вас прачи!..

Дарк наклонился к обрыву, рядом вонзились в землю еще две стрелы, а потом он увидел их. Эгнаров.

Роста обыкновенного, одежда — как у всех, волосы, правда, необычные — длинные, пепельные, на затылке в хвост собраны, но лица… Они были мертвы и мертвы уже давно, Дарк ни секунды не сомневался в этом, потому что на своем веку мертвецов перевидал достаточно. На этих лицах, белых, как снег, застыло, заледенело навеки выражение нестерпимой муки, а в глазах читалось одно желание: убивать. Убивать, чтобы утолить эту муку.

Дарк потащил из ножен клинок, чувствуя, как холодеет сердце, потому что на него дохнуло тайнами и ужасами другого мира, куда он совсем не хотел попасть. У эгнаров не было мечей, только большие тяжелые луки, и на тетивах уже лежали заговоренные стрелы. Дарк понял, что ему не спастись. Он стоял под прицелом и смотрел, как ветер шевелит пепельные волосы, ерошит оперение исполненных яростного нетерпения стрел… Вдруг звонко заржала одна из лошадей, обеспокоенная присутствием нежити, эгнары обернулись на мгновение, но этого мгновения Дарку хватило, чтобы принять решение, единственно верное: он прыгнул в Крутой водопад, вслед за Рилгом. Несколько стрел сверкнули лучами — но мимо него, ни одна не попала в цель.

Дарк врезался в воду. Его тут же подхватило и потащило вниз. Ослепший и оглохший, он изо всех сил боролся с потоком, словно боролся с великаном, отчаянно выдирался из могучих объятий реки — а ведь надо было еще не потерять меч! — и, когда грудь уже готова была лопнуть от недостатка воздуха, наконец всплыл на поверхность. Запретень закрутила его, словно щепку, и, нещадно швыряя из стороны в сторону, стремительно понесла вперед. Дарку пришлось вдоволь нахлебаться воды и пересчитать о камни все кости, прежде чем он увидел выбравшегося на берег Рилга. Одной рукой держась за плечо, Рилг протянул ему другую, и Дарк, крепко ухватившись за нее, выбрался из воды.

Несколько минут они лежали, переводили дух, не в силах даже пошевелиться. После объятий своенравной Запретени все кости ныли, словно побывали в жерновах гигантской мельницы. Разбитые, оглушенные, обессиленные, ормит и страж скоро начали замерзать на ветру, а сухой одежды не было, ведь они лишились лошадей, а вместе с ними — поклажи. Запретень ревела так, что сам себя бы не услышал, да и о чем тут говорить? И без того все понятно: шаг вперед — бурная река, а спины подпирает отвесная стена ущелья. Куда деваться? Эрлиг Белый Тур не для того закрыл дорогу в Светлый дол, чтобы легко можно было войти в него. Или выйти. Даже мост, который они искали, был не простой, а заклятый: по всему настилу его от края до края были вырезаны руны, что силой своей скрывали мост от людских глаз. Но только не от тех, кто видел другим, особым зрением, к ним принадлежали также обладающие даром и обладающие силой, проще говоря, — ормиты и стражи.

Но когда множество ормитов обратилось ко злу и лишилось дара, другие ормиты разрушили этот мост, чтобы насовсем закрыть вход в Эльялад. Со стороны Скаверы в дол был один-единственный путь, о нем Кирчу Скронгиру под большим секретом поведал Стим Вер, потому что медвяные луга и рощи Эльялада обладали свойством излечивать тяжелые душевные и телесные раны и время от времени он отправлял сюда кого-нибудь из своих бойцов, кому уже не могли помочь лекари.

И вот попасть-то сюда они попали, но как выбраться? Дарк поглядел на Рилга. Страж был бледен, его начала бить крупная дрожь, и Дарк подозревал, что не купание в холодной воде тому причина. Он знаком показал, что нужно осмотреть рану. Помог снять куртку, потом рубаху, левая рука Рилга почти не слушалась и словно заледенела. С виду дыра от стрелы под левой ключицей не казалась опасной: она была ровная, без рваных краев, несмотря на то что древко Рилг уже выдернул, а крови не было вовсе, ни на теле, ни на рубахе. Дарк дотронулся до розовых краев и почувствовал под пальцами такой холод, что невольно отдернул руку. Рилг мрачно кивнул, что означало: стрела явно была заговоренная. Нужно было срочно искать выход из ущелья, пока холод не распространился по всему телу Рилга и не добрался до сердца. И тут вдруг Дарку почудился лай. Ну уж, ерунда! Он встряхнул головой и увидел, что Рилг напряженно прислушивается. Точно, лай! Вот опять, еле слышный из-за шума воды, донесся справа, от утеса. Дарк вскочил, но Рилг решительно остановил его здоровой рукой, в которой по-прежнему был зажат Эркриг. Знаком он велел ему оставаться на месте и дождаться, пока он проверит, что к чему. Дарк воспротивился, показывая на руку Рилга и давая понять, что лучше пойти ему, ведь не он же ранен, но Рилг вместо ответа молниеносным движением оказался у него за спиной и здоровой рукой, не выпуская меча, так обхватил за шею, что Дарк взвыл. После такого наглядного урока он больше противиться не стал, и Рилг пошел на разведку. Хотя слово 'пошел' здесь не совсем уместно, потому что не только дороги — тут даже тропы не было, лишь узенький каменный выступ, на который с грохотом накатывали волны Запретени.

Но Рилг, прижавшись спиной к отвесной скале, шел вперед, и уже снова был мокрым с головы до ног. Река бесновалась. Еще бы, эти двое посмели нарушить границу заповедной страны, которую она издревле охраняла! Дарк напряженно смотрел, как сильные руки волн хватают Рилга за ноги, обрушиваются на него слепящей пенной тяжестью, мешают дышать, норовят стащить в поток, а уж оттуда ему не выбраться! Но Рилг шаг за шагом упрямо огибал утес, пока не скрылся из виду.

Дарк остался один. Только теперь он понял, как замерз, зубы застучали. Река все ревела, но уже, казалось, не столь грозно. Дарк посмотрел вверх. Высоко над головой заглядывала в ущелье синяя полоска неба, и в этой сини медленно и плавно кружила птица, какая именно, Дарк не разобрал. Но где же страж?

Уже много времени прошло, как завернул он за утес, и что с ним сталось? Может, в реку упал, а может, рана свалила его? При воспоминании о том, кто нанес ему эту рану, Дарк содрогнулся. Однако на месте усидеть не смог, его снедало беспокойство, а уж бездействие — вынужденное или невынужденное — угнетало его всегда. Он еще раз прислушался, ничего нового не услышал, взглянул на небо, ничего нового не увидел, перекинул меч из руки в руку и отправился по следам Рилга.

Шел сосредоточенно, отбрыкиваясь от цепких речных волн, прежде чем ступить на какой-нибудь камень — стучал по нему ногой, проверяя, прочный ли. Иные волны захлестывали его с головой, и тогда он прижимался к скале, чтоб не упасть. Долго он так боролся с Запретенью — дочерью всесильной Увелен, весь вымок, нахлебался воды и наконец-то завернул на ту сторону крутобокого утеса. Да так и остолбенел.

Вполне мирная картина открылась его взору. Рукав реки в этом месте значительно расширялся и по правому берегу образовывал небольшую заводь. Сверху ее разглядеть было нельзя из-за скалы, нависшей, как крыша. Вода тут была чиста и прозрачна, берег — пологий и сухой — уходил в темный зев пещеры. Вот на этом-то берегу Дарк и увидел Рилга, тот сидел на корточках, опершись на меч, и беседовал… Дарк протер глаза, но ему не примерещилось: с каменного бережка рыбачил человек — не молодой и не старый, обыкновенно одетый, и удочка у него была самая что ни на есть обыкновенная… Но уж совсем необыкновенно было то, куда этот человек забрался рыбачить, и как он сюда забрался!