— Ты что, совсем рехнулся?! — закричал на Вика Рилг, когда двое оставшихся в живых Охотника обратились в бегство. — Раньше времени в чертоги смерти захотел? Нас сюда привел прачи, и впервые в жизни я готов поблагодарить его за это!

— Я еду в Агронмор, — коротко ответил Вик Редмир. — Черный Король там и пусть начинает считать оставшиеся дни своего владычества. Я собираюсь разорвать его на части голыми руками. Моему терпению пришел конец.

— Это безумие, — обтирая Гуннхвар, Дарк покачал головой.

— Я никого не зову с собой, — резко ответил Вик. — Даже один я поеду туда.

И тронул поводья.

— Спорить с ним сейчас бесполезно, — сказал Рилг и повернулся к Здареку:

— На тебя вся надежда, следопыт. Разыщи Ринн Туарха и скажи ему, чтоб собирал людей и спешил к Агронмору. Ты сможешь найти его и сделаешь это быстро. Не то Вик Редмир, буйная голова, пойдет на штурм в одиночку.

Никому не надо было объяснять, что такое Агронмор и какая участь уготована попавшим в него. Степняки, придя в Долину, вознамерились поклоняться Суур, эльме Ветра, назвав ее владычицей степей, и служили новой вере очень усердно: не проходило дня, чтобы они не бросали на алтарь очередную посвященную ей жертву.

До Кибала оставалось всего ничего, а все-таки для старика и мальчика еще много. Белоухая везла их по очереди, но уж очень медленно. Все они уставали гораздо быстрее, чем закаленный в боях и походах Ковчень, которого Тим Брандив со всеобщего согласия дал им в сопровождение. Ковчень охранял их, добывал дичь на пропитание, ведал костром и ночлегом, и Дим во всем был ему помощником. Похоже, мальчик уже забыл о том, что он король, да ему никто и не напоминал об этом, хотя и Хьярги, и Ковчень обращались к нему с известной долей почтения. И хотя Дим не замечал, оба нервничали, ибо слишком велика была ответственность и слишком велика опасность, едва обретя короля, потерять его.

— Правда же, ты колдун? — спросил Дим Хьярги, когда они шли по сумеречному лесу к Синему озеру.

Старый Хьярги рассмеялся.

— Ты еще ребенок, но твой вопрос понятен, потому что иные взрослые ведут себя как дети и спрашивают о том же. Но сначала ответь мне: с чего это ты решил, будто я колдун?

Дим замялся, пытаясь облечь в слова свои догадки, а это оказалось непросто.

— Ну… я это сразу понял! Ты можешь появляться как бы ниоткуда и в любое время, ты весь такой… таинственный! Ты можешь видеть сквозь стены и на расстоянии, и у тебя есть посох!

— А посох-то тут причем?! — удивился Хьярги.

— Ну как же, — Дим почесал макушку. — Каждому колдуну полагается посох, чтобы им колдовать.

— Это посохом-то? — рассмеялся Хьярги. — Хожу я без него плохо, вот и все дела! Да наподдать могу, ежели драка!

— Да? — Дим покачал головой, старик его нисколько не убедил. — А один раз, — он перешел на шепот и выглядел при этом так серьезно, что Хьярги и Ковчень невольно улыбнулись, — один раз я заметил — случайно! — как ты растворяешься в воздухе!

— Ну, вот теперь ясно, — сказал Хьярги, выпутываясь из крепких петель вьюна. — Типичное заблуждение. То, что ты, Дим, называешь колдовством, я называю знанием. Любой при известном желании и старании может обладать им.

— И даже я?

— И даже ты. Я могу ходить по воде, потому что знаю, как сделать ее моим помощником, и использую это знание.

— Это, наверное, большой секрет?

— Это никакой не секрет, но, боюсь, люди никогда не узнают его, ведь для этого надо много, очень много трудиться, и обладающие знаниями так и останутся для них до скончания веков колдунами — непонятными, пугающими и опасными.

— Наверное, это к лучшему, — заметил Ковчень. — А то если все научатся растворяться в воздухе, что за жизнь настанет?

— Стойте! — вдруг сказал Дим. — Вы ничего не слышали? Треск вроде какой-то!

Несколько минут Ковчень слушал лес, потом отрицательно покачал головой.

— Хьярги?..

— Ничего.

И они пошли дальше и шли до самого вечера, и никто им не встретился, кроме волка-одиночки, да и тот перебежал дорогу и скрылся в зарослях.

Для ночлега Ковчень выбрал крохотную поляну у ручья, развел костер, набрал веток для постели и отправился на охоту — припасов у них совсем не было.

— Хьярги, расскажи мне историю, — попросил Дим.

Теперь каждый день заканчивался именно так, и Хьярги терпеливо и обстоятельно рассказывал, пока усталость не брала верх над юным телом и мальчик не засыпал.

— Почему Долина называется Долиной?

— Потому что она долина и есть, а еще нашу страну иногда зовут Семиречьем…

— Почему Семиречьем? — сразу спросил Дим. — Ведь рек не семь, а три — Согдива, Вигрил и Сигрув.

— На самом деле рек не три и не семь, а гораздо больше, потому страна и зовется Долиной Великих Рек. С севера и запада стоят горы, имя их — Сильявала…

— Я там был!

— …что означает Нехоженая Земля, а на древнем языке — Магранна, что означает Подпирающая Небо. Далеко на юге плещется море, на востоке лежит Древний лес. В Долине три княжества…

— Четыре! А Экбор?

— Три, и не перебивай меня! Скавера — на западе, Лигрия — на востоке и на юге — Оквита. Экбор никогда не был княжеством, Экбор — это долгий и особый рассказ.

— Расскажи сейчас!

Подперев кулаком подбородок, Дим лежал у огня, укутанный в теплый плащ. С того дня, как он побывал в страшной гибельной Яме, он изменился. Сущность, что векам складывалась в роду, была дарована ему при рождении, но открылась лишь после объявления подлинного имени. И хотя его пока звали как и прежде, это имя сияло в глазах и светом исходило от него. Хьярги знал, что этот мальчик будет хорошим королем. Он вырос в деревне, где работают от зари до зари, полюбил людей, научился у них добру, справедливости и труду. Он был в Окале и видел Высокий Огонь, он доказал, что у него храброе сердце. Это о нем вещала эльма Судьбы: 'Ищите потомка всеми проклятого рода, ему суждено искупить вину своих предков и возродить древнюю родину аврисков'. Под проклятым родом она разумела Нронов, к которым юный король принадлежал по матери.

— Сейчас тебе спать пора, — Хьярги подбросил сучьев в костер и прислушался, не возвращается ли Ковчень? Но все было тихо.

— Ну тогда расскажи немножко про что-нибудь, — не унимался Дим.

— Скоро, когда на твою голову возложат королевский венец, а на ладони твоей появится веинн — Руна власти, и руки твои возьмут посох и меч — передаваемые из поколения в поколение знаки силы и мира, ты станешь королем, и князья будут тебе советом и опорой. Самый главный из них — Тим Брандив, он правит горцами. Горца сразу узнаешь в толпе — они высоки ростом, темноволосы, сероглазы. Если кто-то красиво запел — знай, это горец. Они одинаково красиво обрабатывают камни, будь то драгоценные или строительные, и возводят замки на скалах, похожие на орлиные гнезда. Брандив значит Орел. Скавера — небольшое княжество, а Оквита — еще меньше. Скавера — сплошь горы да холмы, а Оквита — пойменные луга. Светловолосые оквитяне не любят воевать, им больше по душе строить красивые города и корабли, ведь море у них рядом. Когда-нибудь ты побываешь в Лекире — самом главном и самом прекрасном городе Оквиты.

— А Лигрия? — спросил Дим.

— Да ведь ты вырос в Лигрии.

— Все равно расскажи.

— Лигрия — самое большое княжество. Далеко на востоке к нему примыкают обширные топи, поэтому лигрийцы никогда не расширяли земли на восток. На юге Лигрия соседствует с Древним лесом, в сердце которого обитает Шогут — его покорный, но не покоренный дух. Лигрийцы рассудительны, чуть медлительны, немного скрытны.

— Вик Редмир совсем не такой.

— В нем больше от матери, она была горянкой.

— Расскажи про Заморье.

Хьярги немного помедлил, прислушиваясь, не возвращается ли Ковчень, но услышал лишь, как Белоухая пофыркивает и хрустит травой. А когда обернулся к мальчику, тот уже спал.