С этими словами она посмотрела на Эпиметея, ожидая, что он одобрит ее благоразумие. Но мальчик все еще был сердит и только пробормотал, что она слишком поздно сделалась рассудительной.

– Ах, вам лучше выпустить меня, – снова проговорил нежный голосок. – Я совершенно не похожа на эти безобразные создания с жалами на хвостах. Никакие они мне не братья и не сестры! Да вы и сами убедитесь в этом с первого взгляда. Ну же, моя славная Пандора, я уверена, что ты меня выпустишь!

И действительно, незнакомый голос звучал так чарующе-ласково, что было почти невозможно устоять против его обаяния и ответить отказом. Сердце Пандоры смягчалось с каждым словом, раздававшимся внутри сундука. Эпиметей, который все еще оставался в углу, тоже повернул голову и, казалось, пришел в лучшее расположение духа, нежели раньше.

– Милый Эпиметей, – воскликнула Пандора, – ты слышишь этот нежный голос?

– Конечно, слышу, – буркнул он, – ну и что из этого?

– Я собираюсь поднять крышку, – сказала Пандора.

– Как хочешь, – произнес Эпиметей. – Ты уже причинила столько зла, что смело можешь продолжать: благодаря тебе на землю был выпущен целый рой разных бед, и одна лишняя мало что изменит.

– Ты мог бы быть поласковее со мной, – вытирая заплаканные глаза, проговорила Пандора.

– Ах, злой мальчик! – кокетливо воскликнул мелодичный голос внутри сундука. – Он ведь и сам очень хочет видеть меня! Ну, моя милая Пандора, открой скорей крышку! Я хочу помочь вам. Выпусти меня на свежий воздух, и ты увидишь, что ваши дела не так уж плохи, как вы думаете!

– Эпиметей, – сказала Пандора, – будь что будет, я решила открыть сундук.

– Кажется, крышка очень тяжелая, – воскликнул Эпиметей, подбегая к ней, – позволь, я помогу тебе!

И вот дети открыли сундук, откуда тотчас вылетело веселое, улыбающееся существо и принялось порхать по комнате, всюду оставляя за собой лучи света. Вам никогда не приходилось, поймав зеркалом солнечный луч, заставить его прыгать по стенам и углам? Так вот, таким же лучом в этом мрачном доме казалась крылатая незнакомка. Подлетев к Эпиметею, она едва дотронулась до распухшего ужаленного места на его лбу, и боль немедленно прекратилась. Затем она поцеловала Пандору, принеся ей такое же облегчение.

Совершив эти добрые дела, озорная незнакомка стала порхать над головами детей, необычайно ласково посматривая на них. Вскоре и Эпиметей, и Пандора были уже почти рады, что открыли сундук, так как в противном случае их милой гостье пришлось бы томиться внутри, среди этих злостных созданий с жалом на хвостах.

– Скажи, кто ты, красавица? – спросила Пандора.

– Я Надежда! – ответила лучезарная незнакомка. – Веселая и резвая, я была заключена в сундук, чтобы смягчить зло, которое причинят эти отвратительные горести, очутившись на свободе. Не бойтесь, нам будет хорошо назло им всем!

– Твои крылья переливаются всеми цветами радуги! – воскликнула Пандора. – Как это красиво!

– Да, они напоминают радугу, – согласилась Надежда. – Ведь несмотря на мой веселый характер, я соткана не только из улыбок, но и из слез.

– И ты навсегда останешься с нами? – спросил Эпиметей.

– До тех пор, пока вы будете нуждаться во мне, – отвечала Надежда с улыбкой. – А так как это будет продолжаться всю вашу жизнь, я обещаю никогда не покидать вас. Может быть, со временем наступят минуты, когда вы будете думать, что я исчезла. Но в тот миг, когда вы меньше всего будете меня ожидать, мои крылья блеснут в вашем доме. Да, мои дорогие, я знаю, что в будущем вас ждет много счастливого и радостного!

– Скажи же, что именно! – воскликнули дети.

– Не спрашивайте меня, – отвечала Надежда, приложив палец к розовым губкам, – и не отчаивайтесь, если даже это не наступит за всю вашу жизнь. Всегда верьте моему обещанию, так как оно искренне.

– Мы верим тебе! – в один голос воскликнули Эпиметей и Пандора.

Это была правда, и мало того, с тех пор все жившие и живущие на земле слепо верили и верят Надежде. Откровенно говоря, я почти доволен, что Пандора заглянула в сундук, хотя, конечно, с ее стороны было очень дурно любопытствовать. Правда, что горести все еще летают по свету и, скорее, их число увеличилось, нежели уменьшилось. Правда, что они самые отвратительные создания с ядовитыми жалами на хвостах. Правда, что я сам испытал немало их уколов, и, вероятно, еще больше испытаю в будущем, по мере приближения старости. Все это правда, но все-таки благодаря Пандоре мы узнали милый и светлый образ Надежды. Что бы люди стали делать без нее! Ведь Надежда одухотворяет и непрестанно обновляет мир. С ней земное счастье кажется лишь тенью вечного блаженства в будущем.

Ну как, Мальва, понравилась тебе моя история о Пандоре? – спросил Юстес, ущипнув девочку за ухо. – Не находишь ли, что ты ее точная копия? Только ты, наверное, вдвое меньше колебалась бы, прежде чем открыть сундук.

– Не сомневаюсь, что я немедленно была бы наказана за свое любопытство, так как первым из сундука появился бы Юстес Брайт в образе одной из горестей, – язвительно заметила Мальва.

– Кузен Юстес, а в сундуке хранились все земные печали и горести? – спросил Папоротник.

– Все без исключения, – отвечал Юстес. – Даже противная метель, испортившая мой каток, была там.

– А насколько большим был сундук? – продолжал свои расспросы Папоротник.

– Кажется, три фута в длину, фута два в ширину и два с половиной фута в высоту, – ответил Юстес.

– Да ну! – удивился Папоротник. – Вы, верно, шутите, кузен Юстес! Ведь я знаю, что во всем мире не наберется столько зла, чтобы наполнить такой большой сундук! Что же касается метели, то она вовсе не горесть, а удовольствие, поэтому ее не могло там быть.

– Глупыш, – снисходительно проговорила Мальва, – как мало ты знаком с горестями этого мира! Бедный, ты поумнеешь, когда проживешь столько, сколько я!

Сказав это, Мальва принялась прыгать через веревочку.

По мере того как день мало-помалу клонился к вечеру, вокруг становилось все угрюмее. Огромные сугробы казались седыми в сгущавшихся сумерках, все дорожки и тропинки исчезли, и земля словно слилась с воздухом. Густой снег завалил ступеньки террасы, через которую никто не входил и не уходил. Если бы у окна Тэнглвуда стоял одинокий ребенок, вид унылой снежной равнины, несомненно, навеял бы на него печальные мысли. Но детворе Тэнглвуда нечего было бояться зимы со всеми ее метелями, хотя они, конечно, не могли превратить Тэнглвуд в рай. К тому же, чтоб веселее проводить время, Юстес Брайт придумал несколько новых игр: дети, смеясь и крича от восторга, играли в них до ночи, а также весь следующий ненастный день.

Трудно себе представить, до какой степени метель, продолжавшаяся весь следующий день, изменила окружающий пейзаж. Она окончательно прекратилась только ночью, так что утром солнце взошло уже на безоблачном небе. Мороз так заволок оконные стекла, что сквозь них почти ничего не было видно. В ожидании завтрака маленькие обитатели Тэнглвуда процарапали ногтями в замерзшем стекле несколько крошечных глазков, через которые, к своему нескрываемому удовольствию, смогли разглядеть, что все вокруг было белым-бело, как чистый лист бумаги, за исключением разве что одного-двух участков темной открытой земли на крутом склоне холма да серого снега, перемешанного с черными пятнами соснового леса.

Как это весело! А как холодно, недолго и нос отморозить! Ничто так не подбодряет человека и не заставляет кровь быстрее бежать по жилам, как трескучий мороз.