Дернув за узду, он с громким криком направил Пегаса прямо на дышащее злобой чудовище. Нападение было молниеносным, и только яркие вспышки пламени говорили о том, что Беллерофонт сцепился со своим врагом.

Потеряв вторую голову, Химера окончательно рассвирепела. Она так яростно металась по земле и по воздуху, что было трудно сказать, где она находится. При этом она необычайно широко раскрыла змеиные челюсти, так что Пегас даже с расправленными крыльями мог бы целиком уместиться там вместе со своим седоком. Завидев Беллерофонта, чудовище выдохнуло столб пламени, опалив крылья Пегаса и золотистые кудри юноши. Раскаленный воздух сделался совершенно невыносимым, но все это было ничто по сравнению с тем, что последовало далее.

Когда крылатый конь очутился на расстоянии сотни ярдов от Химеры, чудовище бросилось вперед и мертвой хваткой вцепилось в бедного Пегаса, обрушившись на него всей тяжестью огромного отвратительного тела и скрутив змеиный хвост узлом. Крылатый скакун взмывал все выше и выше, выше горных вершин и облаков и почти скрылся из вида, но порожденный землей монстр не разжал лап и уносился вверх вместе с ним. В следующий миг Беллерофонт оказался лицом к лицу с уродливой мордой Химеры, и только вовремя поднятый щит спас его от сожжения или съедения. И теперь сквозь верхнюю кромку щита он смотрел в дикие глаза чудовища.

Но Химера настолько обезумела от дикой боли, что перестала соблюдать всякую осторожность. Что ж, быть может, лучший способ сражаться с Химерой – это подойти к ней как можно ближе? Стремясь растерзать Беллерофонта своими железными когтями, чудовище оставило открытой собственную грудь. Заметив это, Беллерофонт по самую рукоятку вонзил меч в ее жестокое сердце.

Узел змеиного хвоста медленно развязался. Чудовище отпустило Пегаса и со страшной высоты упало на землю, в то время как огонь в его груди, вместо того чтобы потухнуть, начал быстро пожирать мертвое тело.

Так как Химера упала с неба ночью, ее могли принять за падающую звезду или комету. На следующее утро отправлявшиеся на работу крестьяне были немало удивлены, увидев, что земля покрыта черным пеплом. Посередине поля белела груда костей, значительно превосходившая вышиной стог сена. От Химеры не осталось больше ничего!

Одержав победу, Беллерофонт нагнулся и со слезами на глазах поцеловал Пегаса.

– А теперь, мой славный конь, – произнес он, – возвращаемся к источнику Пирены!

Пегас помчался к цели со всей быстротой, на которую только был способен, и вскоре они очутились у источника. Как и в прошлый раз у источника стоял старик, селянин, пригнавший корову на водопой, и хорошенькая девушка с кувшином.

– Я припоминаю теперь, – произнес старик, – как-то раз, когда я был еще совсем мальчиком, мне посчастливилось видеть крылатую лошадь, но тогда она была в десять раз красивее.

– Моя ломовая лошадь стоит дороже трех таких скакунов, – произнес селянин. – Если бы этот пони был моим, я бы первым делом обрезал ему крылья!

Только девушка ничего не сказала, так как она очень часто пугалась без всякого повода. Вот и на этот раз она убежала, от страха уронив и разбив свой кувшин.

– А где же мой маленький друг? – спросил Беллерофонт. – Он никогда не сомневался в существовании Пегаса и любил смотреть в воду источника.

– Я здесь, милый Беллерофонт, – тихо произнес ребенок.

Мальчик целые дни проводил на берегу Пирены, ожидая возвращения Беллерофонта, но, увидев юношу спускающимся с облаков на крылатом коне, он в первую минуту страшно смутился и бросился в кусты. Робкий и застенчивый ребенок боялся, что старик и селянин заметят слезы на его глазах и примутся насмехаться над ним.

– Ты победил! – воскликнул он радостно, подбегая к Беллерофонту, который все еще сидел на Пегасе. – Я знал, что так и будет!

– Да, дорогое дитя, – отвечал Беллерофонт, слезая с крылатого коня. – Но если бы не твоя вера, я бы никогда не дождался Пегаса, не летал над облаками и ни за что не победил ужасную Химеру. Только

благодаря тебе, мой маленький друг, мне удалось сделать все это. Ну, а теперь пора дать Пегасу свободу.

С этими словами он снял с чудесного коня волшебную узду.

– Ты свободен, Пегас! – печально воскликнул юноша. – Будь же так свободен, как и быстр!

Но Пегас положил голову на плечо Беллерофонта и, по-видимому, вовсе не собирался улетать.

– Ну, хорошо, – произнес Беллерофонт, поглаживая воздушного скакуна, – оставайся со мной, если хочешь. А теперь полетим к царю Иобату, надо сообщить ему, что Химеры более не существует.

Обняв мальчика и обещав ему в скором времени вернуться, Беллерофонт вскочил на Пегаса и умчался.

Впоследствии этот мальчик поднимался на воздушном коне гораздо выше Беллерофонта и совершил много более славных подвигов, чем победа его друга над Химерой. Тихий, ласковый и задумчивый, он стал великим поэтом!

Эту легенду о Беллерофонте Юстес Брайт рассказал с таким жаром и воодушевлением, словно сам летал на крылатом коне. За это он был вознагражден в полной мере: по пылающим лицам его слушателей было видно, как сильно они заинтересованы. У всех, кроме Мальвы, разгорелись глаза, а в глазах девочки стояли слезы: она увидела в сказке то, чего не могли видеть младшие дети. Брайт сумел вдохнуть в эту легенду жар, благородную решимость и пылкую отвагу юноши.

– Я прощаю тебя, Мальва, – произнес он, – все твои насмешки надо мной и моими рассказами. Эти слезы с избытком вознаграждают меня за твои прежние колкости.

– Хорошо, мистер Брайт, – отвечала Мальва, вытирая глаза и одаривая студента озорной улыбкой. – Прогулка над облаками, несомненно, возбуждает ваши фантазии. Я бы посоветовала вам никогда не рассказывать сказок, если вы не находитесь на вершине горы.

– Или верхом на Пегасе, – заметил Юстес, смеясь. – Неужели ты не находишь, что я довольно удачно поймал эту удивительную лошадку?

– Это было так похоже на одну из ваших безумных проказ! – хлопая в ладоши, воскликнула Мальва. – Я как сейчас вижу, как вы висите на нем вниз головой на высоте двух миль! Хорошо, что вам до сих пор не доводилось испытывать ваше искусство верховой езды на какой-нибудь дикой лошади, а лишь на таких спокойных, как наши Дэви и старый Хандред.

– Что касается меня, то я не прочь сейчас же сесть на Пегаса, – сказал Юстес. – Верхом на нем я бы быстро объехал окрестности и навестил своих собратьев-писателей. У подошвы Таконика я бы проведал доктора Дьюи[7], а в Стокбридже – мистера Джеймса[8], известного всему свету по целой горе написанных им романов и исторических сочинений. Лонгфелло[9], я думаю, нет здесь поблизости, иначе крылатый конь непременно заржал бы при виде его. Но зато в Леноксе я нашел бы одного из наших самых знаменитых романистов, Германа Мелвилла[10], который создал «Белого Кита» в кабинете, из окон которого виднеется гигантская вершина Грэйлока. Еще несколько прыжков моего воздушного коня, и я очутился бы у дверей Холмса[11], которого я упоминаю последним, так как в следующую минуту мне, конечно, пришлось бы слезть с Пегаса и уступить место более достойному седоку.

– А не писатель ли и наш ближайший сосед? – спросила Мальва. – Тот молчаливый человек, который живет в старом красном домике по дороге в Тэнглвуд? Помните, мы иногда встречали его с двумя детьми в лесу или около озера? Я от кого-то слышала, что он написал поэму или роман, или учебник арифметики и истории – одним словом, что-то в этом роде.