Так представляет себе Вавилонскую башню один художник.

А современные археологи считают, что эта башня, скорее всего, выглядела так.

Индейцы племени сенека из штата Нью-Йорк по-своему объясняют, откуда на свете взялось столько языков. Вот что они рассказывают: поначалу все люди говорили на одном языке, и все селения были в мире друг с другом. Как раз посередине одного селения протекала река. В этом селении старшей была женщина по имени Годасийо. С ней жила священная белая собака, и на их половине селения стоял дом, где собирались все жители. Люди с другого берега то и дело пересекали реку и заходили в этот дом потолковать с друзьями, обменяться товарами, потанцевать. Нередко переходили по мосту и для того, чтобы посоветоваться с Годасийо. Иногда им приходилось перебираться на другой берег ради белой собаки, которая была непременной участницей иных священных обрядов.

Получалось так, что все самое важное происходило на берегу Годасийо. Те, кто жил на другом берегу, захотели забрать себе белую собаку.

Те, кто жил на стороне Годасийо, не согласились. Не захотели отдавать собаку. Правобережные и левобережные жители спорили все ожесточенней, и в конце концов в воздухе запахло войной. Этого Годасийо не могла допустить. И она решила забрать собаку и покинуть селение вместе с теми, кто захочет за ней последовать.

Друзья Годасийо построили себе лодки-каноэ. Для Годасийо они смастерили два каноэ, а сверху соорудили помост для сидения. Два человека гребли, направляя эти каноэ вверх по течению, все дальше от покинутой деревни. А за Годасийо двумя длинными рядами потянулись каноэ ее спутников.

Все шло хорошо, пока процессия не достигла места, где река разделялась на два рукава. Тогда гребцы из левого ряда захотели плыть по левому рукаву. Правый ряд хотел повернуть в правый рукав. Как ни старалась Годасийо, она не смогла добиться, чтобы спорящие между собой договорились. В конце концов каждый ряд повернул в свою сторону. Гребцы с тех каноэ, на которых держался помост Годасийо, тоже повернули в разные стороны. Их каноэ отделились друг от друга. Помост упал в воду между ними. Годасийо упала в воду и утонула.

Когда люди увидели это, они попытались поговорить друг с другом о том, что стряслось, но у них ничего не вышло. Каждый стал вдруг произносить слова, которых остальные не понимали. Вот так и образовалось на земле много разных языков.

Рассказ о Годасийо и рассказ о Вавилонской башне говорят, в сущности, об одном и том же: когда люди разделяются и расходятся, они теряют общий язык. Так оно происходит и на самом деле с тех самых пор, как люди начали пользоваться словами.

В то время люди жили небольшими семьями, потому что еды было в обрез. Когда же семья разрасталась, на всех уже не хватало еды, и семья раскалывалась. Часть семьи уходила искать новые места для охоты. Потом семьи делились снова и снова, покуда люди, перебираясь с места на место, не расселились по всей земле.

Стоило двум новым семьям пожить какое-то время порознь, как они начинали говорить по-разному. Быть может, одна семья набрела на неизвестные прежде растения, на неведомых зверей. Для этих новых предметов приходилось придумывать новые слова. Другая семья, возможно, встретилась с незнакомыми людьми и переняла новые слова у них.

По-особому получилось в Австралии. Там многие верили в магию слов. Думали, что, произнеся имя умершего человека, можно вызвать его дух. Но многие племена в Австралии очень боялись духов. Поэтому они взяли за правило: никогда не упоминать имя человека после его смерти. Но вот беда — у австралийцев имена людей часто совпадали с названиями предметов.

Мы тоже часто одинаково называем и человека и предмет. Ты, наверно, знаешь фамилии известных композиторов — Глинка, Лист — или слышал об украинском философе и поэте по фамилии Сковорода. Может, ты встречался в жизни или в книгах с фамилиями: Синица, Каштан, Рыба, Птица, Мороз, Метелица, Сокол, Кисель. А помнишь, у Гоголя — Елизавет Воробей, Коробочка и Яичница? А мало ли таких же имен — Карп, Слава, Домна, Груша, Роман, Булат, Лев, Соня, Вера, Надежда, Любовь… Девочек называют именами цветов и растений: Роза, Лилия, мальчиков — именами месяцев — Август, Март.

Теперь смотри, что было бы, если бы ты верил в духов. Предположим, ты сидишь за столом и хочешь попросить, чтобы тебе передали рыбу или налили еще киселя. Но ты не осмелишься произнести вслух эти слова, если где-то когда-то, пусть даже очень давно, умер какой-то человек по фамилии Рыба или Кисель. Если ты раньше любил жареные каштаны, тебе, наверно, пришлось бы и с Ними распрощаться. Нельзя было бы позвонить по телефону никому, кого зовут Вера или Роман. Людям, родившимся в августе или марте, пришлось бы позабыть об этом.

Положение не из легких, разве что выйти из него так, как это сделали австралийцы: придумать для предметов новые названия.

Ты тоже мог бы так поступить, если бы тебе удалось договориться насчет новых слов со всеми друзьями и соседями. Но представь, что ты хочешь навестить свою бабушку, которая живет в другом городе. Ты можешь написать ей: «Дорогая бабушка, я к тебе приеду 1 микмака». Пусть микмак — это твое новое слово для августа, но откуда бабушке об этом знать? Если ты скажешь ей, что хочешь поставить в воду кваксы, она подумает, что ослышалась, а если ты попросишь разрешения сорвать с дерева спелую вуску, она придет в полное недоумение.

Если две группы людей видятся редко, от случая к случаю, то стоит кому-нибудь из них изменить названия хотя бы нескольких предметов, и вот им уже труднее понимать друг друга. Кое-где в Австралии родовые общины часто дробились, потому что им приходилось охотиться на огромных пространствах скупой, засушливой земли. Из-за страха перед духами и по многим другим причинам речь людей изменялась, и в каждой группе — на свой лад. Под конец они начинали говорить настолько по-разному, что потомки этой разделившейся надвое семьи, встречаясь, не могли понять друг друга. Из одного языка получалось два.

В каждом племени изменяли названия предметов, заимствовали иноплеменные слова и чего только еще не делали с языком!

И вот так в мир постепенно входили сотни и тысячи языков. Когда речь только зарождалась, она была своего рода мостиком между людьми, но потом она не раз вставала между ними стеной.

Мы уже говорили, что, пока люди не изобрели письменность, все слова, стоило их произнести, тут же рассеивались в воздухе. И все же звучание иных слов удалось восстановить. В наше время ученые вызвали к жизни слова, которые давным-давно отзвучали. Они воссоздали язык, на котором никогда никто не писал и на котором никто не говорит вот уже 5000–6000 лет.

Этот исчезнувший язык назвали индоевропейским. Пока современные «словоискатели» шли по его следам и расставляли ему сети, они многое разузнали и о людях, которые на этом языке говорили. Судя по всему, родина индоевропейцев была расположена по берегам трех рек: Эльбы, Одера и Вислы. Жизнь у тамошних земледельцев была очень трудная. Ледовые потоки ледникового периода сгладили всю землю. Почва была скудная, тощая. Семьям приходилось бродить с места на место, искать новые поля, где они сеяли бы злаки, и новые пастбища, где была бы трава для скота. Дети не жили подолгу под одним и тем же кровом. У их отцов и матерей не было никаких орудий, кроме каменных, хотя в других краях люди к тому времени уже научились употреблять медь и бронзу.