В своих мыслях Изабел всегда была смелой, но мысли она держала при себе, чтобы не быть наказанной. Она научилась быть осторожной и действовать с оглядкой.

Она вышла замуж за человека, которого не знала и за которым проплелась по грязи весь путь от своего дома до Гилмура. При этом она не протестовала и не жаловалась. Так неужели же она не заслужила ответа на то, что ее интересовало? Испугавшись,, как бы ее отвага не улетучилась, она сжала кулаки и посмотрела своему новоиспеченному мужу прямо в глаза.

– Мы будем жить на корабле?

– Нет, мы поплывем в Англию.

Ответ огорошил Изабел. В Англию? Такого она и вообразить себе не могла.

Аласдер протянул ей руку. Значит, путешествие будет более долгим, чем она предполагала. Она еще не была женой, но стоявший перед ней мужчина уже был ее мужем. Этому человеку она обязана повиноваться и доверять.

Однако Изабел не сдвинулась с места, опустив руки и стараясь не выдать своих эмоций.

Аласдер подошел ближе.

– На корабле будет удобнее, Изабел, – терпеливо объяснил он ей. – По крайней мере там можно укрыться от дождя.

Значит, ей придется пожертвовать всем, чем она дорожит? Отказаться от своей страны, отказаться от себя? Ну что ж, она к этому готова. Она примет свою судьбу.

Откуда-то из глубины разума выскользнула осторожная мысль: «Попроси его о камне». Она пока ни о чем сто не просила, задала всего несколько вопросов. Ее покорность и молчаливость должны быть как-то вознаграждены.

– Вы не окажете мне услугу? – решилась спросить она.

– Какую услугу? – нахмурился он. Повернувшись, она подошла к входу в разрушенный зал. Аласдер пошел за ней, тяжело ступая по каменным плитам. Изабел снова вышла под дождь и осторожно обогнула яму.

Дождь барабанил по земле, оставляя лужи и море грязи. Потоки воды стекали в яму, затопляя основания колонн.

– Вот это, – сказала Изабел, указав на блестящий черный камень, едва видимый над поверхностью воды.

– Камень?

– Камень, – подтвердила она, удивившись тому, как решительно прозвучал ее голос.

– Это так важно для тебя, Изабел? – удивился он.

– Да.

Аласдер пожал плечами, но ни о чем больше не спросил. Затем взял ее за локоть и повел обратно в коридор. Стало быть, в просьбе ей отказано. Повинуясь его повелительному взгляду, Изабел последовала за ним в сторону церкви.

Это место Гилмура в последние годы стало небезопасным. Зияющий пролом в самом центре не удивил Изабел. Отец уже рассказывал о нем и о тайной пещере, которую Макреи скрывали много лет.

Очевидно, именно через этот пролом Аласдер Макрей вошел накануне в крепость, но тогда она ни о чем не стала его расспрашивать. Он был ее спасителем – как Ворон или просто добрый человек, который помог ей выбраться из ямы, куда она попала по собственной глупости.

Аласдер сел, опустив ноги в яму и опершись руками о камни пола. Потом медленно спустился в зияющую под ним черноту. Изабел заглянула через край, но ничего не увидела. Неожиданно голова Аласдера появилась из темноты.

Никогда прежде Изабел не пользовалась этой лестницей. Но сегодня многое происходит впервые, подумалось ей. Она села на край ямы и спустила ноги точно так же, как это сделал Макрей. Он обхватил сначала ее ноги, потом взял за талию, и она соскользнула вниз в его объятия.

Его руки сжали ее, и Изабел пронзила острая боль. Она отшатнулась от Аласдера и, прижавшись спиной к стене ямы, глубоко вздохнула, чтобы как-то уменьшить боль.

Он посмотрел на нее, но ничего не сказал и начал спускаться по ступенькам. Когда она не шевельнулась и не пошла за ним, он остановился и, обернувшись, сказал:

– Прошу тебя, Изабел. Никакой опасности нет. Хотя ступени и крутые, все, что надо, – это смотреть под ноги. Проход очень узкий, и ты можешь держаться за стены.

Он думал, что она боится. Надо было сказать ему о боли, подумала она. Но ей уже достаточно на сегодня унижений. Так что лучше оставить свою боль при себе.

Она медленно шла за ним, правой рукой опираясь о стену, а левую крепко прижимая к боку. Было так темно, что не имело значения, идет ли она с открытыми или закрытыми глазами.

– Не торопись, Изабел. Ступени стали скользкими от дождя.

На данный момент, подумала она, лучше было бы выйти замуж за старого, беззубого, рябого и лысого старика.

Он по крайней мере не потащил бы ее под проливным дождем из Фернли в Гилмур, не заставил бы спускаться мо этой скользкой лестнице и не намеревался бы увезти в Англию.

А может быть, ей все это только снится, и она лежит в постели, оправляясь от своих ран? А гром – это голос ее отца, мокрая одежда – от высокой температуры и лихорадки. А этот спуск в темноту – воплощение ее тайной боязни угодить в ад за то, что она не уважает своего отца. Но громкий и властный голос Макрея вернул ее к действительности. Значит, все-таки это не было кошмарным сном.

Лестница кончилась, и Изабел увидела вход в пещеру, возле которого стояли двое мужчин.

– Остальные на корабле? – спросил Макрей.

– Да, капитан.

Он обернулся к ней.

– Изабел, – только и сказал он. Всего одно слово, но оно прозвучало, как приказ.

Нагнув голову, она прошла вслед за мужчинами через полукруглый вход в пещеру. За ней была окруженная скалами закрытая бухта, которую Драммонд обнаружил много лет назад, и сквозь дымку дождя Изабелл увидела силуэт корабля.

– Это «Стойкий», – с гордостью сказал Макрей.

В отличие от других торговых судов, которые Изабел видела в Инвернессе, у корабля Макрея нос и корма высоко поднимались над водой. По длине корабля были расположены четыре высокие мачты, толстые деревянные перекладины которых поддерживали огромные гирлянды парусов.

Название корабля на гэльском языке было начертано по борту большими красными буквами. Изабел не знала этого языка, поскольку уже в течение нескольких десятилетий гэльский был запрещен. Странно, подумала она, Макрей в каком-то смысле больше шотландец, чем она. Он носит шотландскую одежду, демонстрирует язык своих предков и наверняка хорошо им владеет.

Макрей направился к одинокой лодке, привязанной у берега. Не предупреждая, он без всяких усилий поднял Изабел на руки и перенес в лодку. Она пришла в себя, лишь когда ее ноги коснулись днища. Подавив стон, Изабел опустилась на скамью и украдкой прижала руку к больному боку.

Макрей устроился рядом, один матрос сел за их спинами, а другой – на весла. Изабел искоса взглянула на Макрея. Его губы были сжаты, выражение лица суровое. Неужели у него такой же характер, как у ее отца, которому трудно угодить и которого очень легко рассердить? Возможно, это действительно так, но сейчас у нее просто не было сил об этом беспокоиться.

Изабел сидела на грубой скамейке, сжав руки на коленях и стараясь не смотреть на Макрея.

Гроза не утихала, молнии освещали то один утес, то другой, дождь л ил как из ведра, закрывая все вокруг, словно серое одеяло. Можно ли быть более несчастной, чем она сейчас? Изабел промокла насквозь, бок болел. Даже запертая в своей комнате, она не чувствовала бы себя такой одинокой.

Макрей промок не меньше, чем она, однако не выглядел несчастным. Он сидел с отрешенным видом и держался так, словно это он управлял погодой.

Он сделал знак матросу, тот поднял весла, и течением лодку прибило к кораблю. С палубы им спустили веревочную лестницу. Матрос, сидевший на носу, быстро взобрался по ней. Изабел поняла, что теперь ее очередь. Она смерила взглядом расстояние, которое ей предстояло преодолеть, и почувствовала, что задача вряд ли ей по силам. Однако выбора не было. Ей ничего не оставалось, как поставить ногу на первую ступеньку трапа и подтянуться.

На середине она поняла, что подняться выше она не сможет. Боль в боку была такой острой, будто резали ножом. Прислонившись лбом к мокрой веревке, она глубоко вдохнула и, уцепившись за перекладину над головой, снова начала подтягиваться.