С размаху треснув телефонной трубкой по аппарату, я скорчился от головной боли, к которой добавилось еще несколько ухудшающих жизнь последствий похмелья, и пополз на кухню.

Только с третьей попытки я сумел произнести приказ автоповару сварить черный кофе достаточно четко и громко, чтобы тот услышал меня и начал работу. Похоже, смесь из русской водки, шотландского скотча, американского бурбона, шампанского, коньяка, ликеров, вин и еще бог знает чего подкосила мое здоровье не хуже автокатастрофы.

«Боже, – подумал я. – Нельзя же так напиваться. Особенно в мои-то годы. А то как мальчик, который в первый раз дорвался до спиртного, – попробовать все и сразу, и побольше, побольше».

Внезапно я вспомнил вчерашний день вплоть до мельчайших деталей. Неудивительно, что моя голова просто раскалывалась от боли. На то было, по меньшей мере, три причины, одну из которых звали Джереми Барт, а вторую Эдвард Хамнер. Все три стоили друг друга.

После пары глотков очень крепкого черного кофе я почувствовал себя немного лучше. Кофе лучше всего помогает мне с похмелья. Однако сегодня я чувствовал себя слишком плохо, чтобы спастись одним кофе, но выбивать клин клином не собирался. Во-первых, так можно ненароком увлечься и пару недель отдыхать, как в санатории, а во-вторых, от одной мысли о спиртном мне становилось нехорошо. Пожалуй, надо взять патент на новейшее и самое зверское средство излечения алкоголизма – напоить до бесчувствия и не дать похмелиться.

Опорожнив чашку, я нашел в себе достаточно сил для того, чтобы сползать за своей аптечкой и найти там нужные таблетки – от головной боли, от тошноты, от изжоги, от алкогольной интоксикации, новейшее патентованное средство от похмелья, таблетку для повышения тонуса и так далее.

Телефонный звонок раздался так внезапно, что я подавился таблетками и облил себе ноги только что налитой автоповаром второй чашкой кофе. Кофе был дьявольски горячим.

– Роджерс у аппарата, – предельно сдержанно сказал я, опасаясь, что это может быть мой шеф.

– Доброе утро, Бен. Это Крис, – раздался в трубке немного охрипший голос того здоровенного скандинава-физика, который пытался меня успокоить вчера вечером.

Я с большим трудом проглотил вставшие поперек горла таблетки и максимально дружелюбным голосом, на какой был способен, сказал:

– Доброе утро.

– Я решил позвонить тебе сегодня утром, потому что подумал, вдруг тебе нужна помощь, купить, может, что-нибудь. Ты вчера так плохо выглядел, – сказал Крис с едва заметными в его голосе виноватыми интонациями. – Если что-нибудь надо, то я могу сделать.

Я с большим трудом удержался от желания попросить его повесить трубку и больше никогда мне не звонить. Терпеть не могу людей, которые подло, без предупреждения, нападают на человека. Удержало меня от этого только то, что он вчера доставил меня домой, да еще мысль о том, что Крис явно не просто так звонит мне ранним утром.

– Спасибо за то, что ты вчера столь любезно довез меня прямо до кровати, это было очень мило с твоей стороны. Я себя сейчас чувствую вполне удовлетворительно, только вот голова сильно болит с похмелья, – с наигранной бодростью сказал я, одновременно стирая носовым платком кофе с обожженных колен.

– Да, похмелье – вещь тяжелая, – сочувственно вздохнул Крис.

– Ну, для меня это не беда, у меня есть аптечка с целым набором всевозможных снадобий, которые, если верить надписям на этикетках, должны помогать от похмелья.

– И как, действительно помогают?

– Вроде да, во всяком случае, после их приема я стал чувствовать себя немного лучше.

Крис немного помолчал, тяжело вздохнул и сказал:

– Я звоню тебе, Бен, потому что хотел бы извиниться за вчерашний вечер. И за Эда – он у нас, понимаешь, очень вспыльчивый, и за себя, потому что я тоже вчера многое сделал не так, как надо. Я, конечно, понимаю, что выгляжу в твоих глазах не самым лучшим образом, но мне не дает покоя чувство, что вчера я был неправ. Извини меня, если можешь. – В голосе скандинава чувствовалось искреннее сожаление.

– Да будет тебе, Крис. Ничего такого вчера вечером не произошло. Я очень благодарен всей вашей компании за чудесный вечер и тебе конкретно за то, что ты подвез меня до дома, а про все остальное забудем, – сказал я. – Если уж быть до конца откровенным, то мы все многое вчера сделали не так, как надо, но в конечном счете все ведь закончилось благополучно. Кстати, как там Эд?

– Да ничего, все в порядке. Правда, его отвезли в больницу, но ничего смертельного нет. Ты точно ни на кого из нас не обиделся, Бен?

– Конечно, нет.

– Спасибо, Бен. Ты утихомирил мою совесть. Тебе действительно ничего не надо?

– Ничего, разве что… Позвони Светлане и скажи, что со мной все в порядке и что я не могу ей сейчас позвонить, но попозже обязательно это сделаю.

– Конечно, Бен.

– Да, и еще. Не упоминайте мою фамилию, да и имя тоже.

– Хоро-ошо, – удивленно протянул Крис, – как скажешь. Что-нибудь еще?

– Кстати, в какую больницу вчера отвезли Эда? Надо бы и мне перед ним извиниться.

– Балтимор стэйт хоспитал.

– Спасибо. Ну, всего хорошего, Крис.

– До свидания, Бен.

Я положил трубку и выругался. Звонят тут всякие, жить мешают. Надеюсь, хоть Светлане не придет в голову позвонить мне с работы. Иначе ребята Мартина здорово повеселятся. И сэр Найджел тоже. Если узнает. Хотя кое-что этот разговор мне все-таки дал, поскольку теперь нет нужды звонить на работу Светлане и рассказывать о состоянии моего здоровья, за меня это сделает Крис. И, кроме того, теперь я знаю, в какой больнице находится Эд. Эта информация была очень важной для меня, и я подумал, что Крису надо будет при следующей нашей встрече сказать спасибо за этот звонок.

Я пополз обратно на кухню и продолжил лечение горячим кофе и таблетками. Есть мне пока что не хотелось. От одной мысли о еде… В общем, о еде я старался не думать.

Потягивая кофе, я размышлял о вчерашнем вечере. Да, денек был еще тот. Как только жив остался. Анализируя свои взаимоотношения с Хамнером, я вновь ощутил вчерашнее чувство – желание найти его, догнать и удавить к чертовой матери, гаденыша. Задумавшись над этим, я не сразу заметил, что начинаю прикидывать, как добыть недостающую информацию о Хамнере, и составляю план его ликвидации.

«С ума схожу на старости лет, не иначе», – подумал я. Пожалуй, единственное, что действительно не прощалось нашей организацией ни при каких обстоятельствах, так это преднамеренное убийство без приказа не в целях самозащиты. Такое нарушение еще никому не сходило с рук, и наказание было только одно – смерть. Даже я, при всем своем наплевательском отношении к правилам нашей организации, никогда не то что не нарушал, даже не думал о том, чтобы нарушить это правило.

Я приказал себе выкинуть из головы эти дурацкие мысли, однако это было не так легко. Желание убить Эда, отомстить ему за вчерашние удары горело в моей душе, словно большой лондонский пожар 2008 года. К тому же я чувствовал в нем опасного соперника, хотя и сам не понимал, в чем.

В тот самый момент, когда я представлял, как медленно душу Эда, повалив его на пол и придавив всем своим телом, опять раздался телефонный звонок. Проклиная всех на свете вообще, и любителей звонить утром в частности, я поднял трубку.

– Доброе утро, Бен, – сказал сэр Найджел своим обычным ничего не выражающим голосом.

– Доброе утро, – сказал я, постаравшись придать своему голосу такое же полное отсутствие эмоций.

– Мне передали твое вчерашнее сообщение, кроме того, задолго до этого я получил сообщение по другим Каналам, – сказал сэр Найджел – Хотя ты провел операцию не совсем так, как мне бы хотелось, я все же доволен. Ты не мог бы заехать сейчас в мой офис?

– Сейчас?

– Желательно, конечно, сейчас.

– Конечно, могу. Я буду минут через сорок, – сказал я и посмотрел на часы. Было 8.17.

– То есть в девять, – уточнил шеф. – Вот и отлично. Как приедешь, так и поговорим. – На этом сэр Найджел закончил разговор и повесил трубку.