– Я немного отдохну в одном из этих кресел.

И вырубился на час. Врач, который осмотрел меня еще раз, констатировал два сломанных ребра, сотрясение мозга и большую потерю крови. В общем, я действительно легко отделался. По сравнению с инспектором Джеймсом, разумеется.

Потом у меня взяли показания, ввели их в память компьютера, отпечатали в трех экземплярах и попросили подписать и поставить отпечаток своего большого пальца. Это таило для меня большую опасность, так как на моих руках были прозрачные, совершенно незаметные пластиковые перчатки, не имевшие отпечатков пальцев. Пришлось опять грохнуться в обморок, на сей раз в притворный.

Они немного посовещались и решили отправить меня в больницу, не дожидаясь, пока я подпишу показания. Это они решили отложить на потом. Меня очень аккуратно отнесли в машину и посадили. Разумеется, в квартале от больницы мне стало намного лучше. Чтобы заверить показания, требовалось вернуться обратно в участок. Этого никому не хотелось, и в конце концов я добился того, чтобы меня отпустили под честное слово, что завтра я приду в полицейский участок и подпишу показания. Идиоты. Впрочем, они мне доверяли, поскольку уже нашли подброшенную мной записку в столе инспектора Джеймса. Кроме того, пока я валялся в отключке, они проверили досье Кристатоса, которое мой шеф в темпе начал подделывать сразу после того, как прервалась передача с моей шпионской видеокамеры, и доработал после моего звонка. Разумеется, они нашли там полное подтверждение моих слов и не обнаружили ни одной подозрительной детали. Они не могли не верить мне. Они даже вернули мне мой табельный пистолет частного полицейского, который я оставил на контрольно-пропускном пункте участка. Одним словом, никогда еще никого не водили так за нос, как этих парней. Этим можно было гордиться, особенно если вспомнить, что все это мы с сэром Найджелом проделали вдвоем, а самую важную часть работы я выполнил в одиночку.

Я помахал рукой вслед отъезжавшей машине и пошел в противоположную сторону. Внезапно мне стало по-настоящему плохо. У меня хватило сил только на то, чтобы отойти подальше от оживленной трассы, по которой то и дело проносились полицейские автомобили. Не хватало еще попасться им на глаза.

Отойдя в глубь квартала, я нашел прелестную маленькую скамейку, на которой удобно устроился. Мне надо было просто немного отсидеться, подождать, пока моя бедная голова перестанет вращаться, словно взбесившийся глобус. Я откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Это было ошибкой. На меня нахлынула тьма, и больше я ничего не помнил.

– То ли пьяный, то ли еще что. Может, он больной какой-нибудь? – раздался над моим ухом чей-то старческий голос.

Я с трудом открыл глаза и увидел стоящих около моей скамейки людей: маленькая сгорбленная старушка в темном платье и высокий полицейский в мундире.

– Вот я и решила вас позвать, – добавила старушка.

– Ясненько, – сказал полицейский. – Сейчас проверим.

Я встал на ноги. Голова кружилась, однако не так сильно, как тогда, когда я сел на эту проклятую скамейку. Кстати, сколько сейчас времени? Я бросил взгляд на свои часы и понял, что просидел на этой скамейке примерно три часа. Да уж, обморок тот еще. А теперь меня еще и забрать может этот полицейский. Черт бы их всех побрал!

– Я в порядке, – сказал я, стараясь стоять как можно ровнее.

– Вы уверены? – спросил коп, подозрительно глядя на меня.

– Вполне, – ответил я и едва не упал.

– Может быть, предъявите документы? – предложил полицейский, продолжая подозрительно смотреть на меня.

– Конечно. С удовольствием, – я полез в карман и едва успел поймать себя на мысли, что собираюсь показать полицейскому удостоверение на имя Кристатоса. Я сделал вид, что ничего не нашел в том кармане, отчего лицо полицейского сразу стало намного подозрительнее, чем до моей пантомимы, и принялся хлопать себя по карманам. Через полминуты я, наконец, отыскал одно из запасных удостоверений личности. Я их целую пачку взял с собой, ведь никогда не угадаешь, когда что потребуется. Если бы меня при входе обыскали, то пачка фальшивых удостоверений говорила бы сама за себя. Однако ведь не обыскали. Воистину, риск – дело благородное.

Я протянул документы и вновь с трудом удержался на ногах при очередном приступе головокружения. Я заметил, что старушка, которая доложила обо мне патрульному полицейскому, внимательно наблюдает за мной. Ну и черт с ней. Она так стара, что скоро безо всякого моего вмешательства перестанет представлять какую-либо угрозу режиму секретности организации.

– Документы в порядке, мистер Сандерс, – сказал полицейский, а я постарался принять вполне здоровый, а главное, достойный мистера Сандерса вид и сказал:

– Большое спасибо. Если вы не против, я пойду. Кстати, вы не подскажете, где здесь ближайший телефон?

– Налево за ближайшим углом, – ответил коп и потопал дальше, не обращая на меня более ни малейшего внимания. Только старушка все еще внимательно рассматривала меня.

– Пока, бабуля, – сказал я и направился к телефону.

Слава богу, мне удалось дойти до угла, ни разу не упав, потому что маленькие хитрые глазки старухи были нацелены мне в спину не хуже пистолетных стволов. Едва завернув за угол, я опустился прямо на тротуар, прислонившись спиной к стене. Однако глаза закрывать не стал. Не хватало мне еще и здесь отрубиться и попасть под ноги моему другу патрульному, с которым я только что уже имел не слишком приятную для меня беседу.

Немного отсидевшись, я встал на ноги и пошел к телефону. Стало уже почти темно, однако фонари еще не горели. К тому же с моим зрением творилось что-то странное. В итоге я нашел телефон, только когда едва не разбил об него голову.

Около телефона я еще немного посидел, отдыхая, а потом собрался с силами и позвонил сэру Найджелу. Тот взял трубку сразу же и выдохнул в нее прежде, чем я успел открыть рот:

– Нашли уже?

– Не знаю, – ответил я.

– Бен, это ты? Слава богу! Я уже и не знал, что думать после твоего звонка из полиции и такого долгого молчания.

– Со мной все в порядке или почти все. Только голова немного болит, но это все пройдет. По этому телефону можно говорить открытым текстом?

– Да.

Я посмотрел по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, сказал в трубку:

– Задание я выполнил. Старший инспектор Джеймс, его команда, все свидетеля и все улики ликвидированы. Кроме того, я проверил кабинет Джеймса. Там все чисто. В полиции, насколько я понял, все произошедшее считают несчастным случаем. Моего описания у них нет, и моя роль в этом деле у них не вызывает подозрения. В протоколах я фигурирую как Чезаре Кристатос, частный полицейский, друг инспектора Джеймса, по его личной просьбе проводивший дополнительные меры безопасности, так как Джеймс не доверял кому-то из своего окружения. Я подбросил в стол Джеймса кое-какие бумаги, которые подтверждают это, так что все чисто.

– Браво, мой мальчик! – воскликнул сэр Найджел. – Прекрасная работа! – добавил он с не меньшим энтузиазмом секунду спустя. Потом уже более спокойным тоном сказал: – Я был уверен, что ты справишься с этим заданием.

– Без вас я бы не справился. Спасибо, Найдж.

– Мне-то за что? Это ты все выполнил.

Меня внезапно пронзила страшная тоска, когда я вспомнил веселых охранников, сержанта, давшего мне прикурить, сосредоточенные взгляды команды Джеймса, всех, кто теперь превратился в обугленные, изуродованные трупы. Господи, прости меня. Я не хотел их убивать, но так было надо. Глупое гнусное слово, от которого так и прет запахом подлости и предательства. НАДО. Как же мне дальше жить с таким грузом на совести? А как жила Светлана с еще более тяжелым грузом? Она смогла выжить, потому что так было НАДО. И я смогу выжить. Я выживу. Она выжила ради того, чтобы обелить память своего отца, спасти людей, умирающих от вируса, изобретенного им. А я выживу ради нее, потому что без меня у нее не хватит сил выстоять. Я выстою ради нее, потому что так НАДО.