Она издала какой-то странный звук — то ли всхлипнула, то ли нервный смешок подавила — и спряталась у него подмышкой.

— Только не говори никому. Я не показываю.

— Никому ни за что. Это наш с тобой секрет будет. Ты, главное, пиши, хорошо? Я всегда буду рад читать тебя, если ты, конечно, захочешь поделиться.

Тали, не поднимая головы, энергично закивала.

— Я не пишу, я записываю. Когда приходит. А приходит редко. Но я теперь обязательно буду слушать. И писать… для тебя…

В комнате начало светлеть — система активировала режим мягкого пробуждения, но Тали взмахом руки вернула полутьму.

Кир пропустил между пальцев шелковистый локон и проговорил негромко:

— Хорошо, что ты здесь. То есть, не совсем хорошо, что… в такой обстановке, но… ты хотя бы в безопасности…

Думать о том, что Тали может кого-то принимать в этой комнате, было неприятно.

Она сперва озадаченно нахмурилась, а потом тихо рассмеялась.

— А-а-а, кажется, я поняла… Ты решил, что здесь тоже бордель, да?

— Эмм… а разве нет? — Кир почувствовал себя неловко. В самом деле, с чего он взял, что здесь притон?

— Да нет же! — Тали уже хохотала в голос. — Давно уже нет! Ещё до моего прихода здесь всё поменяли! Бар оставили для отвода глаз. Этот этаж так оформлен только для маскировки. Тут же штаб, самое сердце подполья, какой притон, сам посуди?

— Ну да… Что-то плох я в последнее время в анализе. Гормоны расшалились, не иначе. — Он смотрел в её улыбающиеся глаза и чувствовал себя как никогда хорошо и уместно.

Тали коснулась его губ лёгким поцелуем.

— А хочешь, ещё что-то расскажу? — Дождавшись его кивка, продолжила: — Пару лет назад ребята-интели разыскали моего первого… учителя. — Последнее слово прозвучало саркастично. — Ну как нашли — в базе данных «Эцадат» раскопали. Оказалось, что он вовсе не элоим из элиты, каковым себя подавал. И дом не его ни разу. Служебный, скажем так. Для антуража. Его коэффициент Творца даже до полной двойки не дотянул. Такой вот уродился… «демиург» с одним-единственным талантом — к лицедейству. Порог эмоциональности предельный. Склонность к садизму. Неуверенность в себе. Ему предложили на выбор либо психокоррекцию, либо такую… непыльную работёнку. А актёр он хороший. Гад. Гад тоже хороший, да. Представляешь, скольких ещё по спецзаказам он вот так же обломал? А то и изощрённей — вспомни девиз «Ганнэден»: «Исполняем любые желания!». Только вдуматься: одна жирная сволочь заказывает себе игрушку, «способную тонко чувствовать и остро, эмоционально, а главное, нестандартно реагировать на раздражители», — Тали произнесла это так, что сразу стало понятно, откуда цитата. — Один платит, а второй — портит. Именно так, как папику надо. Тонко. Во всём двусмысленно. Впрыскивает яд и доводит на медленном огне. Ох, как же я их ненавижу!

Кир подгрёб её к себе под бок, принялся медленно оглаживать.

— Хватит. Теперь всё-всё рассказала — и выбрось это из головы. У тебя совсем другая жизнь — вот и живи её в полную силу, не позволяй ядовитым семенам в ней прорастать. — Он потянул на себя одеяло, заодно укутывая и Тали. — Знаешь, женщина… Я, кажется, спать хочу. А потом тебя — и это уже без всяких «кажется». А потом есть. Или снова тебя? Ладно, после решу. Ты тоже спи, хорошо? Нам же некуда спешить…

Он выключился мгновенно. Тали ещё покопошилась под боком, устраиваясь поудобнее, но вскоре затихла. Последняя мысль, которую она уловила перед падением в манящую темноту, было «… как это некуда спешить? Инициация завтра…», но сон уже кружил и затягивал в воронку.

Определённо, им выпала самая долгая ночь в жизни. Спросить бы пана Хронака, чьих это рук дело, но старый хитрец наверняка не ответит, а только лукаво ухмыльнётся в усы.

Избранность чревата. Гениальность наказуема. Ни один дар не обходится без отдарка. Сколь верёвочке не виться, а от судьбы не уйти. И столкнувшись с ней нос к носу, не стоит оглядываться назад — тем более, если за спиной остаётся так много хорошего. Пусть хотя бы прошлое меняется без тебя.

Кир расстался с Тали несколько часов назад, а уже казалось, что прошла вечность. Он сидел в кабинете Харда, где с самого утра собрался весь координационный центр, и отстранённо слушал, как обсуждается его ближайшее будущее. Конечно, для него не явилось новостью то, что любая инициация несёт в себе определённый риск, — эта мысль старательно доносилась преподавателями и личными кураторами на протяжении всего курса обучения. Однако, осознав, что принципы элоимского социума, сохраняющие прежде всего стабильный, тысячелетиями не меняющийся уклад, в основе своей оказались лживы, Кир стал скептически оценивать все знания, вынесенные из прошлой жизни. Страх перед инициацией хорошо держал юношей в подчинении, так что было бы по меньшей мере странно думать, что эту возможность не задействуют в своих целях высшие. Теперь он практически не сомневался, что риски инициации намеренно преувеличены, и умереть в ходе неё невозможно. Но вот выкладки аналитического отдела говорили об обратном, и именно их сейчас так эмоционально обсуждали все участники совещания.

«…свести к нулю не удастся!..», «…потом не говорите, что мы не предупреждали!..», «…как хотите, но я на себя такую ответственность брать отказываюсь…», «…и никто не гарантирует, это крайне рискованно…», «…погодите, коллега, о чём нам говорит эта цифра, ну, взгляните же!..», «нет, ну вы сравнили: у них — и у нас! вы ещё гойку с человеком сравните, популист!» — офис гудел на разные голоса, перед дискутирующими то и дело разворачивались всё новые и новые голографические листы с длинными рядами формул и расчётов. Споры множились, но истина не рождалась. В воздухе звенело напряжение. Кир ощущал его почти физически — привкусом металла на языке. Но вопреки царящей вокруг нервозности, он был спокоен и собран. Воля в нём нарастала, готовясь перейти в намерение.

Выждав ещё несколько минут, он встал и поднял правую руку ладонью вперёд.

— Минуту внимания, уважаемые.

Несмотря на негромкий голос, слова его прозвучали уверенно и не остались без внимания — Орт, глава безопасности, сразу же отреагировал, зычно призывая к молчанию. Дожидаясь, пока уймутся последние разгорячённые диспутанты, Кир всматривался в лица этих людей, ещё несколько дней назад незнакомых, но сейчас уже ставших близкими. Они, такие разные, объединялись идеей, зажигающей их изнутри. Спустя несколько секунд взгляды всех присутствующих обратились на него, и он начал:

— Признаться, я мало что понял из ваших споров, но уловил, что при прохождении инициации мне может угрожать какая-то серьёзная опасность…

— И не просто может, юноша, не просто может! — резво вскочил с места сухонький, похожий на богомола, старичок-научник — Ламд, заведующий отделом экспериментальных технологий. В начале совещания их познакомили, но пообщаться так и не довелось. — Мой дорогой, вы — ходячая бомба, понимаете вы это? Процедура перерождения для неофита с таким потенциалом никогда прежде не проводилась — во всяком случае, в рамках действующей реальности. К слову, я не поручусь так же и за то, что сама реальность устоит. Процент риска настолько велик, что я лично… — тут он обвёл собрание подозрительным взглядом, словно ожидал, что ему начнут возражать, но желающих рискнуть не нашлось, и он продолжил: — …так вот, я лично настоятельно рекомендую вам отказаться от инициации. В противном случае… — энергично жестикулируя, Ламд попытался найти бронебойные аргументы, но понял, что ситуацией не владеет, и раздражённо закончил: — Впрочем, что я могу? Мне останется только сожалеть.

Ламд сел, демонстративно сплетя руки-веточки на груди. Вопреки неубедительной фактуре, бойцовский дух горел в нём так ярко, что Кир с уважением склонил голову.

— Благодарю.

Ламд в ответ лишь пожал узкими плечами и скептически вздёрнул брови, уже предвидя ответ.

Кир обвёл глазами собравшихся и заговорил — не спеша, взвешивая каждое слово: