Хотя существо, видимо, мертво, в его глазах сохранилась жизнь, они смотрят на нас, словно видят добычу.

На голове гребень из таких же волос, что на теле, только длиннее.

Рук нет, вместо них кости крыльев, но уродливые ноги опять напоминают человеческие, хотя между ними виднеется хвост.

— Таких прилетела целая стая, — кивком указала на существо женщина в капюшоне. — Их словно принесло сильной бурей с юга, и они напали на птиц в гавани, разрывали их в клочья, так что с неба лилась кровь и падали куски плоти.

Уничтожив всех птиц, они спустились на землю. Они умеют ходить. Затем пришли в Варн, и люди стали умирать, потому что укусы этих чудищ ядовиты. Многие умерли, прежде чем мы сумели, набросив на них сети, перебить их. Мы никогда раньше не видели таких. А вы?

Ответила на этот вопрос я, ответила именем, которое всегда было частью легенды:

— Это Теффан.

— Откуда? — единственное слово лорда Саймона прозвучало приказом.

— Ниоткуда, — вынуждена была признать я. — Из легенды, из рассказов, которыми дети пугают друг друга. Это стражи… Одного мы уже встретили в море. Второго описывают как это существо перед нами, только этот страж должен быть один. Это предания салкаров, очень древние, но их никогда не забывали. И был еще третий страж…

Я снова взглянула на плененное чудовище. Мне опять показалось, что в этих красных глазах теплилась жизнь. Их взгляд сосредоточился на мне, как будто для того, чтобы я никогда не забывала: придет еще время расплаты.

Десять дней провели мы в гавани Варна. Трижды разговаривали с закутанной женщиной, чье лицо ни разу так и не увидели, а также с тремя варнцами, которые оказались законодателями города. Тем временем капитаны Сигмун и Харвик выгрузили древесину, и купцы хорошо заплатили за этот редкий для них товар. В обмен мы брали преимущественно продукты, а не драгоценные стеклянные изделия. Сухие изогнутые корни, которые никак не напоминали пищу, салкары размельчали и готовили из них дорожный хлеб. Другой пищи добыть почти не удалось, у варнцев самих ее в этом году не хватало.

Мы получили также трос, тонкий, но очень прочный. Кузнецы города изготовили нам стрелы для игольников и длинные ножи с острыми лезвиями, которыми можно разрубить в воздухе волос. Удвоили и даже утроили запас пресной воды из ручьев в долине. Хотя с юга дули жаркие ветры, недостатка в воде не было. Ее давали родники в окружающих горах.

Мы почти не имели отношения к этой подготовке. Разговаривали с офицерами города и рыбаками, которые по-прежнему выходили в море, чтобы добыть пищу для Варна. Работали над картами, взятыми с кораблей. На южной части этих карт обычно было чистое пространство.

Капитан Сигмун присутствовал на одном таком совещании. Он задал вопрос, удивительный в устах такого превосходного моряка.

— Лорд, как мог корабль в Горме плавать без парусов и весел?

— Он из мира, похожего на мир колдеров. Там машины из металла служат людям…

— Но ведь ты, лорд Саймон, тоже из такого мира. Будут ли машины повиноваться тебе?

— Нет, потому что машины нужно кормить жидкостью, похожей на масло для ламп. Без полных баков такой жидкости корабль не поплывет. А баки в корабле, который привели в Горм, совершенно пусты.

Возможно, когда корабль прошел через врата, он еще продолжал двигаться, пока не кончилось топливо. А потом просто дрейфовал, и капитан Харвик случайно наткнулся на него. У нас нет такой возможности, чтобы вернуть его к жизни.

— Значит, он похож на большие наземные машины, которые прислал Ализон в Высокий Холлак. Жители Дейла ничего не могли противопоставить им. Но спустя какое-то время машины останавливались сами и больше не двигались. Так что солдатам Ализона приходилось сражаться как обычно. — Капитан Сигмун кивнул. — Машины колдеров злые. Я считаю, что корабль из Горма нужно отвести в море и затопить. Возможно, в нем есть и другие, скрытые опасности.

И он своими словами, действительно, накликал одну такую беду: вокруг нас все пришло в движение. Два окна распахнулись, ударились о стены, и по полу разлетелись осколки стекла. После второго удара под ногами дрогнул пол. Кемок подхватил свою леди и оттащил ее от стола, а мы торопливо соскочили со стульев. Потолок над нами дрожал, как и пол. Его поверхность растрескалась, и на нас обрушился дождь обломков. Я видела, как согнулась колонна, словно на нее надавили со страшной силой.

У двоих варнцев из порезов на лицах появилась кровь. Стекло, которое всегда было частью их жизни, теперь принесло раны и смерть. Но вот дрожь под ногами затихла, и на мгновение наступила полная тишина. Ее нарушали крики боли, гнева, ужаса. Я пробралась к открытому окну и выглянула вниз.

Слова Сигмуна как будто оживили долго дремавшие изобретения колдеров. Дома рушились, Варн напоминал город после долгой осады. Я взглянула на залив и вскрикнула.

Чья-то рука легла мне на плечо и отодвинула от окна. Мое место занял Сигмун. Он в свою очередь тоже вскрикнул. По заливу шла волна, какую не смог бы поднять самый сильный шторм. Корабли салкаров, стоявшие на ее пути, были обречены.

Волна поднялась выше самой высокой мачты и обрушилась, как молот. Мы ничего не видели, кроме пены и менее крупных волн. А у входа в залив поднималась вторая такая волна…

Море обрушилось и на город, первые два яруса зданий оказались затоплены. Сколько человек погибло? Отступая, волны уносили с собой людей, которые еще несколько секунд назад были живы.

Я думаю, мы все окаменели от ужаса, свидетелями которого стали. Один из варнцев закричал, развел руки и бросился к соседнему окну. Кемок подхватил его и удержал, несмотря на то, что обезумевший человек обрушил на него град ударов.

Сигмун держался за оконную раму, наклонившись вперед. Он всматривался в волну, которая уходила назад в море, прихватив с собой большую часть города.

На месте причала, где мы высадились, теперь были лишь груды обломков. Это разбились стоявшие здесь рыбачьи суда. А носом к причалу стояли два наших корабля. Они словно отыскали друг друга в водном потоке.

Их не относило назад волной, и они не тонули. Мачты лопнули, на их месте остались куски дерева, палубу покрывали паруса. Невероятно, чтобы на кораблях кто-то остался в живых.

Теперь и из города донеслись горестные крики пораженных жителей. Мы спустились к ним, чтобы посмотреть, чем можно помочь. Капитан Сигмун заторопился к «Морскому бродяге», туда, где корабль стоял у заваленного обломками причала.

Природа не желала оставить нас в покое: вскоре последовали два новых толчка. Здания, уже ослабленные, рухнули, по улицам стало опасно ходить. Но те жители Варна, которые не погибли в катастрофе, уже пытались определить размеры разрушений, спасти кого можно и увести их на безопасные равнины за городом.

Мы принялись помогать, чем могли, пытались высвободить пострадавших из-под развалин, звали и искали тех, кто подавал голос в разрушенных зданиях. Толпа разделила нас.

Небо, ясное и голубое до удара стихии, теперь потемнело, с него начала падать серо-коричневая пыль. Постепенно ее стало так много, что она грозила задушить нас. Мы обвязали лица тряпками, смоченными морской водой. Эти маски приходилось постоянно очищать от грязи и снова смачивать. Такие же тряпки висели у нас на поясах; их мы давали уцелевшим, которых находили. Многие жители Варна копались в руинах, пытаясь отыскать друзей и близких.

Больше всех было ранено, погибло и погребено в развалинах женщин, так как они обычно находятся во внутренних помещениях домов, занимаясь хозяйством, и не смогли вовремя выбежать.

Я работала с группой мужчин, двое из которых были одеты в серебристую одежду — признак их высокого положения, теперь покрытую грязью. Головные уборы они разорвали, сделав маски.

Пепел падал все гуще. Там, где его коснулись волны, он превращался в прочную массу, и ее приходилось раскапывать лопатами. Но все чаще люди, которых мы откапывали, были уже мертвы.