Тьма, растерянность, какие бывают у внезапно разбуженного человека. Я чувствую…

Я одна, потом я другая, но какая я на самом деле? Я глубоко вздохнула и огляделась, пытаясь разобраться. Было темно, когда я — нет, другая, владелица ножа, — прошла этим путем. Я быстро разжала ладонь: лезвие тупо ударилось о землю. И это окончательно привело меня в себя, вернуло из другого времени, другого места. Я наполовину салкар, я не та девушка, что каким-то чудом выбралась из туманной западни.

А те, что были с нею? Они умерли здесь? Я нашла нож девушки и с его помощью открыла дверь в прошлое. Но теперь, оглядываясь назад, я не могла вспомнить, где нашла его. Он лежал в прогнивших ножнах или без них? Может быть, девушка выронила его, когда они вчетвером нанесли поражение — по крайней мере, временное — хозяину тюрьмы из тумана?

Я снова огляделась. Вокруг холмы, а впереди проход на запад. Может быть, и здесь туман? И остались ли в нем те, кто стонал и звал на помощь?

С рассветом мне нужно будет подняться на вершину и посмотреть, что находится за хребтом. Мое видение — это предупреждение. Но сейчас я настолько устала, что не могла даже повернуться, все тело болело. Слишком долго использовала я дар. У меня не осталось бы сил, даже при нормальном питании и достаточном сне.

Я снова заползла в расселину и легла так, чтобы был виден проход между двумя холмами, а рядом положила ножи (кроме того, что использовала в качестве проводника и который мне больше не хотелось трогать), меч и прут, чтобы в случае необходимости было легче достать их. Хоть ночь тиха и нет тумана, я ничему здесь не доверяла.

Прислонившись к камню, я подумала о чародее — у него достаточно Силы, чтобы наделить топор жизнью. Говорят, в старину среди посвященных было немало мужчин. Только когда беженцы из Эскора достигли Эсткарпа, дар стал принадлежностью только женщин. Этот человек не похож ни на один известный мне народ. Но это юг, а мы не знаем, какие народы тут обитали. Я вспомнила, что те, кто участвовал во взятии Горма, говорили, что среди живых мертвецов колдеров было немало необычных людей неведомых племен.

Давно ли произошло это бегство из тумана? Спасавшиеся, как я теперь, обнаружили скелеты. Может быть, происходило это совсем недавно и те четверо еще живы? Это бедное существо, которое я нашла… Она тоже могла спастись из той же западни, но лишь для того, чтобы умереть в пустыне, не сумев найти себе пищу.

Завтра… завтра я узнаю… поднимусь и посмотрю!

Я так устала, что несмотря на голод и жажду, заснула. Очнулась я словно от команды, какой в бурю зовут моряков к парусам. Но усталое тело отказывалось повиноваться. Я осмотрелась…

Сон застиг меня у холма, в месте мертвых, рядом с оружием. Я с трудом встала. Меня окутывал тусклый серый туман. Я стояла, пошатываясь, ничего не понимающая, встревоженная.

Первой смутной мыслью было, что я еще сплю. Но я снова жила жизнью той, которую видела с помощью ножа. Нож! Его со мной нет, нет и другого найденного оружия. В руке только прут, который я подобрала еще раньше.

Я сильно ущипнула себя за руку. Да, боль я чувствую! Значит, это не сон. Но как я снова могла оказаться в этом месте? Что-то овладело моим телом и переместило меня сюда во сне?

Я прислушалась (как та, пленница из прошлого), пытаясь различить голоса других людей, захваченных туманом. Но стояла такая тишина, что на мгновение мне показалось, что я умерла.

Тем троим, что вырвались из западни, удалось сделать это с помощью Силы. Мой дар подобен трепыханию птицы по сравнению с тем, что мог тот разрисованный мужчина с топором. К тому же я была уверена, что то, что вопреки моей воле привело меня сюда, может усилить свое принуждение.

Мой дар… у меня нет топора… Я пренебрежительно взмахнула прутом. Потом сунула руку под одежду и извлекла амулет. Он ослепительно вспыхнул. Я сняла с шеи цепочку, на которой он висел. Помахала ей вокруг. И как перед топором, туман отступал. Он уже не окутывал меня так плотно. Я медленно повернулась, держа амулет за цепочку и размахивая им во все стороны.

Хорошо, что теперь у меня есть собственное средство расчищать путь. Недалеко от меня один из холмов, и я направилась прямо к нему, разгоняя туман на ходу. Однако мне не помешал бы обзор местности. Нужно подняться на вершину утеса, как я и собиралась накануне ночью.

Я продолжала прислушиваться: звуки могли подсказать, что я здесь не одна. По-видимому, густой туман создавал эту необычную тишину. Мне не нравилось ощущение, которое вызывала во мне эта тишина, — ощущение не ожидания, а какого-то предчувствия, что все равно окажусь в пределах досягаемости того, кто считает меня своей добычей. На плотно утрамбованной глине уже нет костей. Я добралась до холма и снова убрала амулет Ганноры, надев цепочку на шею. Камень продолжал светиться. Земля у подножия холма свободна. Подниматься не трудно, и вот я уже выше тумана. Судя по высоте солнца, сейчас середина утра, и лучи словно пронзают тело.

Теперь я могла разглядеть то, что мне нужно, — стену утесов справа от меня. Спустившись со своего наблюдательного пункта, я постаралась запомнить направление к ней. Потом, зажав амулет в руке, я погрузилась в туман и добралась до каменной стены. Ее поверхность оказалась достаточно неровной, чтобы я смогла по ней подняться. Пройдя около трети подъема, я увидела место, которое помнила по своему предыдущему поиску. Это, несомненно, тот карниз, по которому я убежала из порта мертвых кораблей. Я поднялась на него. Мне захотелось снова взглянуть на то, что я так хорошо помнила по своему видению той, иной жизни. К тому же я была уверена: это тот самый роковой залив, который я видела по просьбе нашего отряда гораздо раньше.

Отсутствие еды и воды ослабило меня. Временами я останавливалась отдохнуть, прижимаясь к стене карниза, и снова заставляла себя двигаться дальше. И хоть иногда мне казалось, что не хватит сил даже чуть-чуть переставить ноги, я наконец увидела залив.

Именно его я видела в гадании и глазами той, другой. Теперь я сама смотрела на него, и зрелище оказалось таким подавляющим, что я присела, прижимаясь к стене и недоверчиво глядя на то, что находилось подо мной.

Я считала гавань Варна большой. И знала, что тот залив, в котором расположен Горм и порт которого обслуживает Эсткарп, вероятно, самый большой на севере. Но этот…

Возможно, из-за того, что в порту были не корабли-одиночки, ждущие груза и стоящие на большом расстоянии друг от друга, а он был весь буквально забит кораблями, порт казался бесконечным. И даже со своего наблюдательного пункта наверху я не видела его конца на западе.

Многие корабли лежали на берегу, казалось, их сознательно выбросили туда. Некоторые превратились в груду обломков, вросших в песок, но были и другие, пришедшие позже. Мачты их упали, прогнившие ванты лежали на палубах.

Тут были не только парусники. Нет, были и другие суда, которые напоминали отчасти тот, что привел в Горм капитан Харвик. Один из них просто огромный. Корабли, которые должны были пройти через врата. И здесь тоже царила тишина. Как везде на этом зловещем юге, здесь не было никаких птиц. И какими бы прочными ни выглядели некоторые палубы, на них не было ни одного человека.

Я отвернулась от этого огромного корабельного кладбища и посмотрела в глубь суши. Снова воспоминания того дальновидения подсказали мне, что это кладбище на берегу моря не самое главное.

Недалеко от утеса начиналась широкая лестница, вырубленная в камне и словно предназначенная для целой армии. Как и в том видении, каменные ступени вытоптаны людьми, на них углубления от сотен тысяч ног, прошедших за бесчисленные годы.

Я смотрела на эту лестницу, и у меня внезапно появилось очень сильное желание подняться по этим ступеням, последовать за теми, кто проходил здесь до меня. Но одновременно я ощутила там присутствие зла. Как будто на верху лестницы на самой вершине скалы, которой не было видно отсюда, разлагается огромная груда отбросов. Зловоние вызывало тошноту. Я разрывалась от этих двух желаний, не зная, что предпринять. И все таки я спрыгнула с карниза на берег разбитых кораблей. Должно быть, их притянула сюда Сила — невероятная Сила, которой никто не может сопротивляться.