– Ты нашла Наташин паспорт? – И когда та утвердительно кивнула головой, протянул руку и потребовал: – Гони его сюда! – Егор открыл маленькую темно-красную книжицу на странице с фотографией и вернул его матери. – Гляди, перед тобой та самая дивчина, из-за которой я еще в восемьдесят девятом чуть не свихнулся!

На Надежду Васильевну смотрела совсем еще юная светленькая женщина с огромными печальными глазами и толстой косой, перекинутой через плечо. Егор прижался щекой к материнскому плечу и проследил, как она перевернула страничку.

– А здесь она чуть старше, но уже без косы... Скажи, совсем другая женщина?

– Ладно, не оправдывайся! – Надежда Васильевна перевернула еще страничку, другую... – Итак, если не ошибаюсь, твоих сыновей зовут Петром и Егором? А я, старая, четырнадцать лет живу и не знаю, что у меня подрастают два внука!

– Можно подумать, я это знал! – пробурчал Егор. – Без всякого сомнения, это мои сыновья, а твои внуки. – Он подхватил мать за талию и закружил ее по комнате. – Живо доставай мой парадный мундир и крикни водителю, что я задержусь еще на полчаса! Да! Срежь в цветнике самые лучшие розы, а я пока физиономию приведу в надлежащий вид!

– Егор, шальной! – Надежда Васильевна покачала головой и снова всмотрелась в фотографию. На ней Наташа и двое мальчишек стояли, обнявшись, на фоне широкой реки и закрывающих горизонт лесистых сопок.

Егор появился из ванной через четверть часа, задумчиво оглядел парадный китель и красивый букет из темно-алых роз и усмехнулся:

– Матушка, ты пошто эти цацки не сняла?

Надежда Васильевна недовольно поджала губы:

– Это не цацки, а государственные награды. Пусть Наталья видит, за кого замуж идет!

– По-моему, все-таки лучше обойтись без них! – Егор сконфуженно почесал в затылке.

– Ничего подобного! Ты не каждый день предложение делаешь!

– Да-а! Здесь, конечно, случай особый! То один как перст, и вдруг сразу и жена, и почти взрослые сыновья! Полный боевой комплект! – Егор опять взял в руки паспорт Наташи. – Одного, мать, не пойму: по какой дури я не узнал ее? Словно пелена на глаза легла! – Он в недоумении пожал плечами. – Я постоянно чувствовал, что здесь что-то не так... А ведь голос, улыбка, взгляд – все прежнее, даже манера делать выволочки не изменилась! Точно, мама, пора мне на пенсию! Узнает кто, как Егор Карташов погорел на женских штучках, засмеют безбожно!

– Успокойся! – Надежда Васильевна дернула его за влажный чуб. – Больше, чем уверена, виной всему твое дурацкое самолюбие. Представляю, как ты повел себя, если Наташа не решилась тебе признаться.

– Вел я себя хуже самой последней скотины, ты это верно заметила!

– И я, как женщина, ее прекрасно понимаю и очень ей сочувствую.

Егор тяжело вздохнул:

– Конечно, я еще тот негодяй, но зато знаю, почему она тогда бросила меня и почему детей родить решилась...

Надежда Васильевна сложила в сумочку фотографии и строго посмотрела на сына.

– Теперь, надеюсь, ты хоть раз в жизни примешь правильное решение, немедленно отправишься к Наташе и попросишь прощения. И не дай бог, если она тебя не простит! – Она промокнула платочком скатившуюся по щеке слезинку. – Видно, и вправду материнское сердце что-то чувствует. Не зря ж я ее в гости пригласила. Верно, господь подсказал!

– А про мальчишек ты знала?

– Знала, но из-за суматохи с Танькой мы не успели ни поговорить как следует, ни фотографии посмотреть. Все б тогда гораздо раньше прояснилось. – Она ласково посмотрела на сына и улыбнулась. – Но что у вас так быстро все сладится, я на это даже боялась надеяться!

– Но надеялась, сознайся, мамуля! Иначе не скрыла бы от меня, что гостья твоя молодая и красивая.

Мать рассмеялась:

– Я же знаю тебя как облупленного! Скажи я, что она молодая да красивая, тебя бы сюда на аркане не затащить!

Егор преувеличенно тяжело вздохнул:

– Кажется, ты быстро споешься со своей невесткой. И тогда держись, старый бродяга Карташов! – Он подошел к телефону и набрал номер Степанка. – Слушай, друг, не в службу, а в дружбу помоги! Мне нужно срочно зарегистрировать брак с Наташей!

– Не понял? – насторожился милиционер. – Что это тебя понесло? Собирался же только предложение сделать, но если так уж не терпится, переговорим об этом завтра. Думаю, дня через три...

– Ты меня не понял! Если я говорю «срочно!», это значит – сейчас!

– Кто-то из нас двоих точно рехнулся, и я подозреваю кто!

– Это твоя работа всех подозревать, но ты должен меня понять! Помнишь, я рассказывал тебе про девочку, которая выхаживала меня в госпитале во Владивостоке?

– Не может быть! – поперхнулся от неожиданности полковник. – Выходит, она не вышла замуж за другого?

– Это долгая история, и рассказывать ее надо не по телефону. Но самое главное... Ты держишься за стул, Стасик? – справился Егор у приятеля.

– Давно уже, причем двумя руками, – ответил Стас.

– Ну так держись крепче, дорогой! У меня, оказывается, есть два сына. Близнецы, как мы со Славкой. Карташовская порода, тут уж никакого сомнения!

– Постой, черт! – Степанок перевел дух. – Так и инсульт можно заработать! Совсем ты меня запутал!

– Наташка меня почище запутала. Я ведь ее даже не узнал!

– Да, встречал на свете кретинов, но ты – особый случай! Место тебе в зоопарке, не иначе! Не узнать такую женщину!

– Перестань обзываться! Это особая женщина, и я люблю ее, несмотря ни на что! Тебе это понятно, гражданин мент? Потому тебя и прошу, а хочешь, на колени встану, помоги жениться на ней незамедлительно! Я ведь знаю ее способности и боюсь, что она в очередной раз от меня сбежит. Ее поезд отходит через три дня...

– Ну, приятель, с тобой не соскучишься! – прокряхтел в трубку Степанок. – Она же едва в себя пришла. Я слышал, что целая толпа родственников из Питера прикатила. Они-то в курсе творящихся событий?

– Я сам полчаса назад случайно в курс вошел!

– Теперь тебе одной цистерной вина не отделаться, – задумчиво изрек подполковник, – иначе грехи не отмолишь!

– Клянусь поить всю ораву до конца отпуска, чтоб вам лопнуть! – весело заверил приятеля Егор.

– Ну, тогда ладушки! – Степанок довольно вздохнул. – Заведующая загсом – дама зловредная и принципиальная. Однако по случаю вашего с Натальей геройства, а также моего авторитета и мужского обаяния, думаю, сумею сговорить ее на подобную авантюру. – Он помолчал, пошелестел в трубку какими-то бумажками и продолжил: – Да, знаешь, какой сюрприз приготовил твой сосед? Передо мной лежит заявление старшего сержанта запаса Виталия Калашникова с просьбой принять его в милицию! И как ты смотришь на подобное предательство интересов святого отца Антония?

– Смотрю положительно! Нашему дорогому батюшке пора уже себе матушку подыскать, а не держать на кухне молодого здорового парня. Рекомендуй его в ОМОН или в СОБР, не пожалеете!

– Егор, – окликнула сына Надежда Васильевна, – совсем забыла тебе сказать. Еще до обеда на твое имя из военкомата принесли пакет. Я за тебя расписалась.

Карташов распечатал проштемпелеванный казенными печатями конверт, пробежал глазами извлеченный из него лист бумаги и посмотрел на мать.

– Похоже, и вправду черная полоса в моей жизни плавно переходит в светлую. Можешь поздравить меня с новым назначением в Петербург. – Егор обнял Надежду Васильевну за плечи и весело прикрикнул на нее: – А ты почему еще не переоделась? Собирайся сей момент! С минуты на минуту здесь должен появиться Степанок с грозной дамой из загса...

Дежурный врач районной больницы поначалу растерялся. Десятый час вечера, а в его отделении – ЧП. Едва удалось отбиться от журналистов, как нагрянули друзья и родственники, а теперь еще и это!..

Но вооруженный магнитолой начальник милиции смотрел на него так льстиво, заведующая загсом – проникновенно, а сам жених и его мамаша – умоляюще, что неискушенное подобными испытаниями сердце сурового хирурга дрогнуло, и он сдался: