Он со стоном опустился на кровать и закрыл лицо руками.

«Ты хочешь слишком многого, твоя милость, — сказал он себе. — Постарайся быть достойным ее дружбы. И если тебе повезет, то у тебя это получится».

Он поднялся на ноги и направился к освежителю, скидывая на ходу одежду. Там он встал под игольчатый душ, решительно направив свои мысли на предстоящий прием для посланников и на то, какую пользу можно будет из него извлечь.

— Нет! — воскликнула хрупкая лиадийка, хватая подругу за Руку. — Ты идешь на прием, одетая как положено. Я больше ни о чем не желаю слушать!

Присцилла не сдавалась. Закусив губу, она сказала:

— Лина, мне жаль, искренне жаль. Но у меня нет денег, милая. Совсем. И я уже потратила часть будущего заработка, купив те вещи, которые ношу сейчас. Платье… вечернее…

— Ха! — Лина вскинула вверх свои изящные руки, а потом шагнула вперед, легко прислонясь к плечу своей более высокой подруги. — Я куплю платье, и ты его наденешь, чтобы сделать мне приятное, а? — Она улыбнулась. — Все устроилось!

Присцилла улыбнулась и покачала головой.

— Я не могу обращаться к тебе с такой просьбой, Лина. Почему ты…

— А почему нет? — прервала ее Лина. — Мы же сестры: ты сама это сказала! Разве я могу позволить, чтобы моя сестра шла на прием, одетая не так, как надо? И при чем тут просьбы: тебе удивительно трудно сделать подарок! — Она со смехом потянула Присциллу за руку к входу на общий склад. — Идем, денубиа. Тебе надо учиться красиво принимать подарки.

Землянка тихо засмеялась.

— Еще один урок этикета? А потом ты еще велишь мне надеть серьги, которые мне подарил капитан!

— А почему бы и нет? — вопросила Лина. — Фасон у них удачный. По-моему, они будут на тебе очень хорошо смотреться. Шан — человек благородный, он не делает подарка, чтобы потом закричать: «Вы у меня в долгу!» — Она заглянула подруге в глаза. — Серьги твои, Присцилла. Это подарок, сделан добровольно. Нет ничего плохого в том, чтобы их надеть.

Она провела подругу через первый зал, где хранилась рабочая одежда и повседневная обувь, а потом — даже мимо праздничных туник и мягких туфель — в следующую комнату, где сказочные ткани манили взгляд со всех сторон, а в воздухе пахло праздником.

— Не думаю… — начала Присцилла, озираясь вокруг, словно дикарка.

— Ха! — снова воскликнула Лина, не оставляя ей времени на возражения. — Почему тебе не иметь платья, которое тебе к лицу? — Она снова чуть прижалась к подруге, протягивая ей как руку, так и мысленное прикосновение, умерившее зарождающуюся панику. — Присцилла, ты такая красивая! От этого — лишняя радость. Почему не доставить удовольствие себе — и тем, кто тебя видит, — надевая красивые вещи? Событие этого требует!

Но Присцилла уже не слушала. Она наклонилась и нежно погладила Лину по голове, а потом положила пальцы под остренький подбородок и повернула ее лицо так, чтобы на него падал свет. Лина встретила взгляд ее вспыхнувших глаз спокойно: все Дороги ее души были открыты, Стена находилась позади.

— Ты из Круга, — прошептала Присцилла, обращаясь не столько к Лине, сколько к себе. — Я ощущаю, как от тебя исходит тепло, словно от пламени в камине, подруга. И раньше — боль, потом исцеление…

Она убрала руку. Лина не опускала головы и продолжала смотреть прямо в глаза Присцилле.

— Ты — Жена, Лина? Или ты Ведьма?

— Я была Женой. Два брачных контракта, как положено. И я — мать двух сыновей, Бей Лора и Зака. По специальности я — библиотекарь, по подготовке — целитель. Я не знаю, кто такие Ведьмы, подруга.

— Целитель? — Присцилла нахмурилась. — Целитель — это… Плетельщица душ. Так мы называем их на Синтии. Когда кто-то болен душой…

— Когда кто-то не принимает радости, — согласилась Лина. — Шан говорит, что правильное название на земном — это эмпат. — Она немного поколебалась. — Я не уверена. По моим впечатлениям… Целитель может помочь не каждому. Есть такие, кого я совсем не чувствую. И существует специальная подготовка: надо научиться способам защиты, освоить методы…

— Да, конечно. — Присцилла продолжала хмуриться. — Но я…

— Ты, — перебила ее Лина, — отталкивала радость, отрицала смех и возможность доброты. Так не могло продолжаться! У меня была возможность тебе помочь. Почему мне было этого не сделать? — Она подалась Присцилле навстречу, не обращая внимания на присутствие посторонних, по-прежнему не закрывая всех Дорог. — Присцилла! Мы сестры. Ты это сказала. Я этого не отрицаю.

Она ощутила вспышку боли — такой острой, словно капля концентрированной кислоты, а потом — волну радости, почти такой же обжигающей. Лина обвила руками талию подруги и крепко ее сжала, чувствуя, как Присцилла тоже притягивает ее к себе.

— Сестра и подруга…

Напоследок стиснув ее так сильно, что кости захрустели, Присцилла ее отпустила. Лина поняла, что ее Дороги затопила яркая, звонкая радость ее подруги. Ей едва хватило сообразительности закрыться, чтобы не опьянеть окончательно.

— Пошли! — сказала она с улыбкой и взяла Присциллу за руку. — Давай выберем тебе великолепное платье!

Когда Лина ушла, Присцилла еще долго стояла перед зеркалом, разрываясь между ужасом и восторгом.

Платье действительно было великолепное: черный блеско-шелк с причудливо разбросанными серебряными молниями, которые переливались и танцевали при каждом ее движении. Ткань закрывала ее тело от колен до шеи, от плеча до запястья, скрупулезно повторяя все линии, которые она облегала. Разрез справа позволял делать шаги привычной длины, на мгновение дразняще открывая гладкое бедро. Одной Богине известно, сколько мог стоить такой наряд. Когда Присцилла задала этот вопрос, Лина ей не ответила.

Она хмуро посмотрела на свое отражение. На правом запястье у нее было три оставшихся браслета, на левой руке — кольцо с голубой эмалью, одолженное у Лины. Серебряная лента молнией перевивала ее штормовые кудри. И все же чего-то не хватало.

Присцилла медленно вернулась к шкафу и покопалась на полке. Бархатная коробочка приятно согрела ладонь. Возвращаясь к зеркалу, она открыла защелку, а потом аккуратно вдела кольца в мочки ушей и отступила на шаг, чтобы оценить результат.

В следующую секунду она кивнула, от чего кольца затанцевали. Положив пустую коробочку на столик, она вышла из каюты.

Расти воззрился на нее с нескрываемым восторгом, а потом шагнул вперед и галантно предложил ей согнутую в локте руку.

— Цилла, ты просто несравненна. Как насчет контракта на совместное проживание?

Она ухмыльнулась.

— Ты слишком долго сидел в рубке, друг мой.

— Ну, это правда, — мрачно отозвался он. — Когда кэп и господин дэа-Гаусс объединили свои усилия, мне показалось, что я вообще больше не уйду со связи! Клянусь, мы захватили четырнадцать основных точек!

— Звучит серьезно, — посочувствовала она. — Попробуй уйти в библиотеку любимцев и защищать право Мастера Фродо на жизнь.

Расти возмущенно фыркнул.

— Зануды! Почему бы им не найти себе какое-нибудь настоящее дело? Можно подумать, мы стали бы возить контрабанду! Наверное, все свои шарики порастеряли, раз попробовали повесить это на «Долг»!

Тут к ним подошла Лина рука об руку с пожилым лиадийцем в парадной черной тунике и строго подходящих к событию брюках пепельного цвета.

— Присцилла, это господин дэа-Гаусс, поверенный Клана Корвал, — проговорила она с торжественностью, которую можно было стерпеть только благодаря ее улыбке. Повернувшись к своему спутнику, она повторила формулу знакомства: — Господин дэа-Гаусс, это Присцилла Мендоса, моя близкая подруга.