— Тоделм! — прошептала она, прикоснувшись к воротнику, который обрамил ее лицо и отбросил на щеки теплый цвет румянца.

Лина приготовила ей костюм, который мог бы надеть глава лиадийского семейства, направляющийся по официальным делам.

Она неуверенно подошла к зеркалу и приложила к стеклу палец, чтобы проследить черты своего лица: тонкие брови, прямой нос, удивительные скулы, упрямый подбородок, пухлые губы — а вокруг них ореол спутанных иссиня-черных кудрей, оттененных с обеих сторон изящным изгибом платиновых колец, вдетых в уши.

— Присцилла Мендоса, — вслух сказала она.

На одной руке блестел данный на время аметист — и это было неправильно. Она не мастер-купец. Но она и не изгой.

Она заглянула в фиолетовые глубины, размышляя над этой новой идеей.

«Неясыть вернулась к Матери».

Это — истина.

И что означает эта истина через десять лет, через две дюжины миров — неужели смерть? Что значит эта истина здесь, в том месте, которое сердце Присциллы назвало домом, где ее окружают друзья, наполняет сила, которую она считала ушедшей?

Старый поверенный неизменно называл ее «леди Мендоса», обращаясь к ней с величайшим уважением. Лина не видела ничего необычного в том, что ее подруга владеет силой, ее удивляло только то, что ее никто не обучил правилам вежливости при ее применении. Шан…

Но о Шане было невозможно думать спокойно. Он определенно относится к ее способностям — и к своим собственным — как к чему-то естественному и приемлемому.

Она вспомнила его вопрос: «Но как же ты занимаешься любовью?» — и прижала ладонь к внезапно загоревшейся щеке. Не делай этого, Присцилла…

Прошлым вечером… Что из случившегося было галлюцинацией, а что — реальными действиями? Он пришел — у нее на пальце и сейчас оставалось свидетельство этого! Он привез ее домой. Что еще помимо этого было правдой?

Испытывая сильное беспокойство, она повернулась и ушла из освежителя.

В коридоре она в нерешительности остановилась. Ей пора было заступать на дежурство. Однако Вилт не говорил, что она отпущена из лазарета, а ее наряд не был рассчитан на то, чтобы выполнять в нем обязанности второго помощника.

— Привет, Присцилла. Ты не могла бы уделить мне несколько секунд?

Вопрос Шана прервал ее размышления.

— Сколько угодно секунд! — с радостью ответила она ему, одновременно пытаясь почувствовать его ауру.

Аура была приглушенной, хотя Присцилла и ощутила вспышку какого-то непонятного чувства, когда он приостановился и пристально посмотрел на нее.

— Ты здорова, Присцилла? Ответь мне правдиво, пожалуйста, без героического стоицизма.

— Здорова. — Она уловила его сомнение и бессознательно шагнула к нему с успокаивающей улыбкой. — Я немного потеряла в весе — сильные заклинания всегда так действуют. Вилт заставил меня съесть просто невероятное количество еды! Но я здорова. По правде говоря, я как раз готовилась выписаться отсюда и вернуться на вахту.

— На вахту? Присцилла… — Он замолчат и осмотрелся. — Ты была в этой комнате? Ты не возражаешь, если мы поговорим там? Я…

Что-то случилось. Присцилла усилила внимание, стараясь прочесть что-то по его ауре, но ощутила только диссонанс боли, горечи, гнева, отчаяния… Эта смесь была столь нехарактерна для Шана, что она не узнала бы его, если бы ее физические глаза были закрыты.

— Конечно.

Он посторонился, пропуская ее в палату первой, потом закрыл за ними дверь и опустился на единственный стул. Она неуверенно устроилась на кровати.

Наступившее молчание было неловким. Попытка прочесть его подсознание — хуже, чем просто бесполезной. Она стянула с большого пальца кольцо мастер-купца и протянула его Шану.

Он уставился на него — и его отчаяние стало сильнее. Потом, взяв кольцо, он зажал его двумя пальцами и стал поворачивать, рассматривая игру света в гранях.

— Ты уже решила, — спросил он хрипло, не отрывая взгляда от кольца, — куда мне тебя отвезти?

Она молча смотрела на него, и ее тело наполнилось леденящим холодом.

— А почему, — с трудом выдавила она, — вы должны куда-то меня отвозить?

— Я дал тебе слово, — сказал он аметисту. — Ты только сказала, что останешься, пока не… выздоровеешь, Присцилла.

Перебрав отрывочные, путаные воспоминания прошедшего дня, она вспомнила эти слова и облизнула пересохшие губы.

— Вы сказали, что… пришли отвезти меня домой.

— Разве? — Он по-прежнему отказывался встретиться с ней взглядом, продолжая смотреть на кольцо, которое держал в руке. — Тогда я так и сделаю, Присцилла. Но сначала ты должна сказать мне, где это. Дом.

— Шан!

Ее пронзила мучительная боль. Она не стала пытаться ее приглушить. В нем поднялась ответная волна тревоги — и он наконец поднял голову.

— Вы не хотите, чтобы я уезжала! — воскликнула она, уверенная в том, что это так. — Тогда почему…

— Мои желания не имеют значения, Присцилла! Важно, чего хочешь ты! Если существует место, где ты дома, где ты знаешь, что если с тобой что-то случится, то есть кто-то… кто угодно!.. кто поможет тебе, я тебя туда отвезу. Прослежу, чтобы ты была в безопасности… устроена…

Его голос, звучавший непривычно резко, сорвался. И темные ресницы сразу же опустились, скрыв от нее его глаза.

Он сделал вдох, потом — еще один. В водовороте его чувств разобраться было невозможно.

— Женщина из экипажа моего корабля считала, что ей некуда обратиться в момент серьезнейшей опасности… Мне стыдно, Присцилла. Я подвел тебя как капитан… и как друг.

— Я хочу остаться. — Ее слова были едва слышным вдохом. Она стиснула руки на матраце и попыталась снова: — Капитан, пожалуйста! Вы никогда меня не подводили. Это я виновата — тем, что не научилась достаточно быстро… не поняла, что значит быть членом команды. — По ее щекам текли слезы, и она не пыталась их сдержать. — Шан, ради Матери! «Долг» — это мой дом! Не… не заставляй меня уезжать!

Она судорожно вздохнула и отпустила матрац, чтобы дрожащими пальцами утереть слезы.

— Право, Присцилла, тебе следовало бы заранее предупреждать меня, если ты хочешь, чтобы я снабжал носовыми платками нас обоих!

Она испуганно ахнула — почти засмеялась и приняла протянутый квадрат ткани.

— Спасибо.

— Не стоит. У меня их дюжины. Просто сейчас при мне их всех нет.

Он выпрямился на стуле. Его лицо стало не таким мрачным, в ауре появились проблески того, что могло быть надеждой.

— Кораблю не хватало бы услуг второго помощника, — проговорил он осторожно. — По сведениям капитана, обучение второго помощника проходит превосходно и с каждой вахтой она берет на себя все больше обязанностей. Первый помощник довольна. Капитан также доволен.

Меланти. Она постаралась сделать очень ровный вдох и выдох, расслабляя мышцы грудной клетки так, как ее учила Лина и уроки под гипнозом.

— Второй помощник всем сердцем желает продолжить служить кораблю и капитану.

Чувство облегчения прохладным каскадом потекло от него к ней.

— Хорошо. Ты вернешься к своим обязанностям по прошествии четырех вахт. — Он поднял руку, останавливая ее протесты. — На местную полночь назначена встреча в офисе начальника порта, Присцилла. Поскольку ты глубоко вовлечена во все происходившее, тебе хорошо было бы там присутствовать. Там будут также Делм Племиа, Сав Рид Оланек, начальник порта Роминкофф, Шан йос-Галан, Гордон Арбетнот, господин дэа-Гаусс и Лина Фаалдом в роли наблюдателя.

— Счеты?

— Вот именно, счеты. Кстати, это напомнило мне Тоделм. Господин дэа-Гаусс желает сейчас встретиться с вами на несколько минут, чтобы уточнить масштаб долга, который несут перед вами кланы Племиа и Корвал…

— Корвал ничего мне не должен! — воскликнула она. — Если тут есть какой-то долг, то это я в долгу у Клана Корвал за то, что он дал мне работу, за…

— Присцилла, постарайся все-таки вести себя разумно! Если бы тебя не было на этом корабле, то очень возможно, что сейчас корабля вообще не существовало бы, и неизвестно, был бы капитан или нет. Долг корабля существует. Как и личный долг.