— Суженый, ряженый, появись! — Рукой я выписываю в воздухе замысловатую загогулину и, задумавшись на мгновение, поворачиваюсь к подруге. — Верунчик, чего там дальше-то? Я опять забыла.

— Кем бы ни был ты, покажись! — Вера театрально закатывает глаза и только потом закрывает лицо ладонями. — Ланка, ну, сколько можно? Час уже мучаемся, а ты простую фразу запомнить не можешь.

— Ой, да все эти гадания сплошная ерунда. — Я отодвигаю подальше от себя небольшое круглое зеркало на подставке, опираюсь локтями о стол и подпираю кулаками скулы. — Можно подумать, какая-то стекляшка заранее знает, за кого я замуж выйду. И вообще, Вер, не Рождество же. За окном лето. Кто летом гадает?

— Бабушка говорила, гадать можно, когда угодно. А она между прочим, потомственная магичка у меня. Помнишь, я рассказывала?

— Ага, — машу я головой и изо всех сил стараюсь не улыбнуться.

Вот не верю я во все эти сказки о магах абсолютно. В глупость человеческую верю, в наивность, в лень. В жадность ещё — в желание всё иметь, но ничего для этого не делать.

А вот в магию, в заклинания, в волшебные палочки всякие и прочую чушь — не верю. И вряд ли что-то изменит моё мнение.

— Ладно. Слушай, Иланка, давай, чайку с тобой выпьем, — добродушно глядит на меня подружка. — А потом если захочешь, попробуем ещё раз погадать. А нет, тогда разбежимся. Что скажешь?

— А какой у тебя чай? Зелёный с жасмином есть?

Я даже не знаю, зачем уточняю у Веры о наличии чая.

Во-первых, любому самому вкусному чаю предпочитаю кофе.

А во-вторых, я могу спокойно попить у себя дома. В мягком кресле перед телевизором. И что немаловажно, никто не будет убеждать меня в существовании волшебства.

— Ты ещё сомневаешься? У меня, Лана, чего только нет, — загадочно улыбается Верка. — И с жасмином, и с чабрецом, и с незабудками. Короче с разными травками.

— Ох, Верунчик, давай, наливай уже свой чай с травками.

Я тихонько смеюсь. То ли моя подружка по-настоящему возомнила себя ведьмой в седьмом колене. То ли просто тронулась слегка на почве веры в разную волшебную фигню.

Нет, я ничего не имею против увлечений. Да и Вера в принципе, хорошая.

Мы, конечно, не очень давно и не слишком близко знакомы. Верка появилась у нас в офисе чуть больше месяца назад.

Однажды утром директор просто привёз её с собой и объявил, что теперь она наш новый менеджер по рекламе.

Спорить и задавать вопросы тогда, ясное дело, никто не стал. А потом к ней как-то очень быстро все привыкли.

— Значит, тебе с жасмином? Правильно? — Пока я предаюсь воспоминаниям, Вера успевает дойти до ряда подвесных шкафчиков, открыть один из них и достать две стеклянные чашки.

— Да, если можно, — отвечаю я ей, уже начиная жалеть, что согласилась.

Но отказаться сейчас — значит, обидеть подругу из-за ерунды. Мне бы не хотелось ссориться с коллегами. Кто знает, вдруг однажды придётся обратиться за помощью.

Верунчик достаёт с полки металлическую баночку из-под кофе, открывает и сыплет в одну из чашек несколько «катышков» — скрученных чайных листов.

— А ты не будешь, Вер? — интересуюсь я, наблюдая, как она убирает банку обратно.

— А я себе сейчас кофе сделаю. Чай не люблю. Он у меня только для гостей. — Она заливает «катышки» водой из чайника, тщательно размешивает ложечкой и несёт мне. — На вот, пей.

Аккуратно обхватываю чашку руками. К счастью, чай залит не кипятком.

Я успеваю отхлебнуть несколько глотков, пока Вера готовит себе кофе.

— Ну, что, давай, погадаем ещё раз? — Подруга вдруг поворачивается и смотрит на меня каким-то новым, незнакомым взглядом.

Вот же настырная! Неужели не ясно, не верю я в магию. И в гадания тоже!

— А давай! — слетает с губ против моей воли.

И руки сами тянутся за зеркалом.

Придвигаю его ближе, склоняюсь над серебристым глянцем круга и выпаливаю на одном дыхании:

— Суженый, ряженый, появись! Кем бы ни был ты, покажись!

Секунда. Другая. Пятая…

Ничего не происходит.

— Вер, ну где этот суженый? Он чего, специально от меня прячется? — Мне кажется, я даже по-настоящему испытываю обиду. Впору надуть губки и сказать: бу-у.

Подруга таинственно молчит. Однако стоит мне подумать о том, чтобы вновь отказаться от гадания, как плоская поверхность зеркала провисает вниз.

— Ох, ну, нифига себе спецэффекты! — успеваю я воскликнуть, прежде чем происходит нечто странное и необъяснимое.

Я словно вижу себя со стороны. Как будто в глубине зеркала показывают кинофильм с моим участием в главной роли.

И вот я — та я, которая находится по ту сторону зазеркалья — иду по коридору незнакомого дома.

По всему видно, что в нём живут люди совсем не бедные. И морально я уже почти готова, что сейчас мне навстречу выйдет если не дворецкий в расшитой ливрее, то уж точно какой-нибудь бритоголовый охранник с электрошокером.

Увы. Меня никто не встречает и не пытается остановить. Складывается впечатление, что все обитатели дома куда-то исчезли, либо просто игнорируют незваную гостью.

Никем не замеченная на носочках крадусь по дому.

В самом конце коридора вижу одинокую дверь. Не знаю, что скрывается за ней, но она манит и притягивает, будто магнитом.

Не в силах устоять перед этим притяжением, приближаюсь к двери. На мою удачу, она оказывается не заперта.

Упираюсь пальцами в дверь, легонько надавливаю и попадаю в помещение.

В нос тотчас ударяет чуть сладковатый запах. Он кажется знакомым, но никак не могу сообразить откуда. Не то цветы, не то духи, не то какой-то сироп от кашля.

Морщусь, но всё равно захожу в комнату и прикрываю за собой дверь. Двигаюсь на всякий случай тихо-тихо.

На первый взгляд комната выглядит мрачно. Не темно, а именно мрачно. Всё находится в некотором запустении, словно сюда давно никто не заглядывает.

На небольшом туалетном столике, на комоде и перилах кресел лежит серый налёт — слой пыли.

Окно наглухо занавешено тёмно-коричневой портьерой из плотной ткани. Два полотнища такого же цвета закрывают два довольно больших выпуклых прямоугольника на стене справа и слева.

Разыгравшееся любопытство толкает на необдуманную глупость.

Я подхожу к тому полотнищу, что висит справа и легонько, чтобы не трусить пыль, приподнимаю один уголок. Под ним большое зеркало в резной золотистой оправе.

Ничего интересного.

Разворачиваюсь и иду к противоположной стене. Аккуратно зажимаю в кулак кусок ткани и медленно сдвигаю в сторону. Полотнище, наброшенное на нечто прямоугольное, неожиданно соскальзывает и открывает картину.

— Ох, чёрт! — ругаюсь я и испуганно отскакиваю назад.

С картины, заключённой точно в такую же оправу, как зеркало, на меня смотрит молодая женщина в свадебном платье. Тёмно-русые волосы собраны в причёску и переплетены тонкой серебряной цепочкой с редко посаженными на неё зелёными камушками.

В её ушах висят длинные серьги, а на шее красуется ожерелье с камнями точно такого же цвета.

И всё бы ничего. Если бы лицо женщины, изображённой на картине, не было моим лицом.

— Я знал, что однажды ты вернёшься ко мне, — раздаётся над ухом шёпот, и горячее дыхание, опаляя кожу, ползёт вниз по шее.

Я вздрагиваю, в приступе паники шарахаясь прочь и налетая на стену. Больно ударяюсь плечом и цежу ругательство сквозь стиснутые зубы.

Сильные мужские руки ловят меня и заключают в плотное кольцо объятий.

— Тише. Успокойся, моя девочка. — Стальные тиски сжимают меня так крепко, что я всерьёз начинаю опасаться, не раздавит ли меня этот сумасшедший.

— Да вы с ума сошли! Я не ваша девочка! Я вообще впервые вас вижу, — пытаюсь выбраться из плена чужих рук, но всё, что удаётся, это повернуться и упереться лицом в грудь незнакомца. — Отпустите сейчас же!

— Понимаю, Кристина, ты напугана. Я обещаю, никогда больше не сделаю тебе больно. Только вернись…