– Благодарю вас, сэр. – Питер Марлоу отдал честь и вышел, радуясь, что все кончилось. Он чуть было не выложил все. Полковник – хороший и добрый человек: его репутация была высокой.

– Ваша совесть не мучает вас? – спросил Грей. От него не ускользнуло состояние Питера Марлоу.

Питер Марлоу не ответил. Он был все еще взволнован и чувствовал огромное облегчение, что удалось избежать серьезных неприятностей. Полковник крикнул:

– Грей! Зайдите на минутку.

– Слушаюсь, сэр. – Грей в последний раз взглянул на Питера Марлоу. Всего одно месячное содержание! Не очень-то много. Грей был очень удивлен и разозлен, что Марлоу так легко отделался. Но в то же время он помнил, как Смедли-Тейлор поступал раньше. И он знал, что у полковника хватка бульдога, что он дает время рыбе заглотнуть наживку. Должно быть, он что-то задумал, иначе он не отпустил бы Марлоу так просто.

Грей обошел Питера Марлоу и еще раз оказался в бараке.

– Закройте-ка дверь. Грей.

– Слушаюсь, сэр.

Когда они остались одни, полковник Смедли-Тейлор сказал.

– Я видел подполковника Джоунса и сержанта интендантской службы Блейкли.

– И что, сэр?

Хоть что-то удалось!

– Я освободил их от выполняемых ими обязанностей с сегодняшнего дня, – сказал полковник, вертя в руках гирю.

Грей широко улыбнулся.

– Да, сэр.

Когда будет заседать трибунал, и как он будет организован, и будет ли он закрытым, и понизят ли их в званиях? Вскоре все в лагере будут знать, что он. Грей, уличил их в подлости; он, Грей, ангел-хранитель, и, Бог мой, как же это будет замечательно.

– И мы забудем о случившемся, – заключил полковник.

Улыбка исчезла с лица Грея.

– Что?

– Да. Я решил забыть о происшедшем. И вы поступите так же. Я повторяю приказ. Вы не должны никому об этом рассказывать, и вы забудете об этом.

Грей был так потрясен, что опустился на кровать и уставился на полковника.

– Но мы не можем допустить этого, сэр! – взорвался он. – Мы поймали их с поличным. На краже лагерного довольствия. Это ваше довольствие и мое тоже. И они пытались подкупить меня. Подкупить меня! – Голос звучал почти истерически. – Святой Боже, я поймал их, они воры, они заслуживают того, чтобы их повесили и четвертовали.

– Верно, – угрюмо кивнул головой полковник Смедли-Тейлор. – Но при сложившихся обстоятельствах я принял самое мудрое решение.

Грей вскочил на ноги.

– Вы не можете так поступить! – закричал он. – Вы не можете отпустить их, не наказав! Вы не можете...

– Не смейте говорить мне, что я могу и чего я не могу делать!

– Извините, – Грей пытался взять себя в руки. – Но, сэр, эти люди – воры. Я поймал их. У вас есть гиря.

– Я решил, что дело закрыто. – Голос полковника был спокоен. – Дело закрыто.

Грей не мог удержаться.

– Клянусь Господом, оно не закрыто. Я не позволю, чтобы оно было закрыто! Эти ублюдки жрали тогда, когда я голодал! Они заслуживают наказания! И я настаиваю... Голос Смедли-Тейлора перекрыл эту истерику.

– Молчать, Грей! Вы не можете ни на чем настаивать! Дело закрыто.

Смедли-Тейлор тяжело вздохнул, взял в руки лист бумаги и сказал:

– Это ваш служебный формуляр. Я сегодня вписал в него еще кое-что. Я прочту вам. «Я выражаю благодарность лейтенанту Грею за его работу на посту начальника военной полиции лагеря. Исполнение им обязанностей заслуживает, несомненно, отличной оценки. Я ходатайствую о представлении его к временному званию капитана». – Он оторвал взгляд от бумаги. – Я предполагаю сегодня отправить эту бумагу коменданту лагеря и рекомендовать, чтобы ваше назначение было бы произведено с сегодняшнего дня. – Он улыбнулся. – Вы, конечно, знаете, что он имеет право повысить вас. Поздравляю вас, капитан Грей. Вы заслужили это звание. – Он протянул Грею руку.

Но Грей не принял ее. Он просто посмотрел на нее, на бумагу и понял.

– Ну, конечно, сволочь! Вы откупаетесь от меня. Вы такое же дерьмо, может быть, и вы тоже ели этот рис. Да, вы дерьмо, грязная сволочь...

– Придержите язык, вы нахальный выскочка! Стать «смирно»! Я сказал – «смирно»!

– Вы заодно с ними, и я не позволю никому из вас выйти сухим из воды. – Крикнув, Грей схватил со стола гирю и отскочил назад. – Я еще ничего не имею против вас, но против них у меня есть доказательство. Эта гиря...

– Что насчет гири, Грей?

Грею понадобилась вечность, чтобы посмотреть на гирю. В нижней ее части отверстия не было.

– Я спросил, что насчет гири?

«Тупой дурак, – презрительно думал Смедли-Тейлор, наблюдая, как Грей ищет отверстие. – Какой дурак! Я смог бы съесть его с потрохами и даже не заметить».

– Это не та гиря, которую я вам дал, – поперхнувшись, сказал Грей. – Это не та гиря. Не та.

– Вы ошибаетесь. Это та самая. – Полковник был совершенно спокоен.

Он продолжал, голос его был ласковым и заботливым.

– Послушайте, Грей, вы молодой человек, я понимаю, что вы хотите остаться в армии, когда война будет закончена. Это хорошо. Нам нужны умные, трудолюбивые офицеры. Жизнь кадрового офицера – это замечательная жизнь. И полковник Семсен говорил мне, какое у него высокое мнение о вас. Я уверен, что смогу убедить его дать вам рекомендацию дополнительно к моей, чтобы вам присвоили постоянное звание. Вы просто переутомились от работы, это вполне понятно. Сейчас ужасные времена. Я считаю, что, закрыв дело, мы поступим мудро. Было бы опрометчиво вовлекать лагерь в скандал. Очень опрометчиво. Я думаю, что и вы оцените мудрость этого шага.

Он помолчал, испытывая презрение к Грею. Выждав нужное время – в этом у него был большой опыт, – он сказал:

– Вы хотите, чтобы я послал коменданту лагеря мой рапорт на представление вас к званию капитана?

Грей смотрел на бумагу с ужасом. Он понимал, что полковник мог пустить ее по инстанциям или придержать. Он мог и уничтожить ее.

Грей понимал, что проиграл. Проиграл. Он пытался что-то сказать, но так велика была его мука, что говорить он не мог. Он только кивнул и услышал слова Смедли-Тейлора.

– Хорошо, можете считать, что ваше капитанское звание утверждено. Я уверен, моя рекомендация и рекомендация полковника Семсена будут играть важную роль в представлении вас к постоянному званию после войны. – Грей помнил, как он вышел из комнаты, направился в тюремную хижину, отпустил дежурного полицейского. Его не взволновало, что полицейский смотрит на него как на сумасшедшего. Потом он остался в хижине один. Закрыл дверь, сел на край койки в камере, и его горе прорвалось наружу – он заплакал.

Он проиграл.

Разорван на куски.

Руки и лицо его были мокрыми от слез. Душа его, охваченная ужасом, раскачивалась на краю неведомого, потом рухнула в вечность...

Когда Грей очнулся, он лежал на носилках, которые несли два полицейских. Впереди ковылял доктор Кеннеди. Грей понимал, что умирает, но его это не волновало. Потом он увидел Кинга, стоящего у тропинки и смотрящего на него сверху вниз.

Грей заметил аккуратно начищенные ботинки, отутюженную складку брюк, сигарету «Куа» фабричного производства, выражение сытого сочувствия на лице. И он вспомнил, что у него есть дела. Он не может умирать. Пока нет. Пока существует хорошо отутюженный, начищенный и сытый Кинг. Но сейчас, когда скоро нужно будет закончить дело с бриллиантом. Ей-богу, нет!

– Эта партия будет последней, – говорил полковник Смедли-Тейлор, – Мы не должны пропустить представление.

– Не могу дождаться момента, когда насмотрюсь на Шона, – сказал Джоунс, тасуя карты. – Две бубны! – Он с самодовольным видом открыл карты.

– Вам чертовски везет, – резко отозвался Селларс. – Две пики.

– Пас.

– Не всегда вам чертовски везет, партнер, – сказал Смедли-Тейлор с тонкой улыбкой. Его неподвижные глаза посмотрели на Джоунса. – Сегодня вы вели себя довольно глупо.

– Просто получилось неудачно.