– Мадам, вы просто прекрасны! – вполне искренне заверил Чернопятов. – Но сейчас я очень занят.

– Эх, господин, – перебила мадам, присаживаясь. – Вы не знаете, от чего отказываетесь!

Избавиться от нее оказалось труднее, чем от громил с большой дороги.

Возможно, лет тридцать назад она и была привлекательной особой, и многие мужчины, оглядываясь ей вслед, мечтали провести с ней ночь. Но сейчас она напоминала обыкновенную швабру с болтавшейся на ней половой тряпкой.

– Уважаемая, – прошипел Чернопятов, злобно зыркнув глазами по сторонам. На них уже пялились вполне откровенно. Похоже, что женщина была в трактире личностью очень известной, и теперь все присутствующие с нетерпением ожидали продолжения спектакля. – Мадам, – прибавил в свой голос пылкости Чернопятов, – ваши прелести сводят меня с ума, считайте, что вы получили еще одного верного поклонника. Как только я закончу свои дела, то непременно разыщу вас.

– Ох, не обмани! – погрозила пальчиком женщина. – У меня ведь бабка была колдуньей. Я ведь на тебя такую порчу могу навести, что ты потом на баб вообще смотреть перестанешь!

Чернопятов попытался улыбнуться:

– Уважаемая Валька Стопка, вы необыкновенно привлекательны и сочны. Вряд ли найдется хотя бы единственный мужчина в Москве, способный устоять перед вашими чарами.

– Ну, коли так... Ты вот что, ухажер, налил бы даме стопку, а то без нее у меня и не жизнь, – пожаловалась несчастная. – А там я сразу за порог и тебя буду ждать!

Громилы откровенно ухмылялись, попивая из мутноватых стаканов какое-то винцо. Диалог забавлял их. Может быть, поэтому они не ввязывались в драку, а лишь скалили беззубые рты.

Чернопятов, не скупясь, налил водки в стакан, выставленный на стол расторопным половым, и протянул его женщине.

– А ты, милок, не скуп, – Валька Стопка взяла стакан в дрогнувшую ладонь. – Эх, давно же я так не бражничала! – И, перекосившись от удовольствия, в три глотка выпила. А потом, поднявшись, сердито погрозила кулачком Чернопятову: – Ты меня, барин, не забывай! – После чего неровной походкой направилась к двери.

Чернопятов усмехнулся и произнес в ее ссутулившуюся спину:

– Мадам, да разве вас возможно позабыть?

Протяжно растянулись пружины, и дверь, громко хлопнув, закрылась.

– Черт бы ее побрал! – в сердцах выругался Чернопятов и, взяв графин, налил себе полстакана водки.

Нет, такую знаменательную встречу следует запить как следует. И, жахнув водку одним глотком, с громким стуком поставил стакан на край стола.

Занюхав водку куском хлеба, Чернопятов посмотрел на часы. В ожидании он уже провел десять минут. Если связной не подойдет в ближайшее время, то останется только допить штоф и подаваться восвояси.

Протяжно, напоминая крик лесной птицы, заскрипела пружина двери. У порога стоял молодой франт лет двадцати пяти. Нагловатым самоуверенным взглядом он осмотрел всех присутствующих. Заметно поморщился, встретившись взглядом с квартетом громил, сидящих за соседним столиком; чуть улыбнулся, взглянув в настороженные глаза Чернопятова, и, отпустив дверь, уверенно шагнул в кабак. Ахнув о косяк с громким стуком, дверь затворилась. Осмотревшись, мужчина направился прямиком к Чернопятову. Несмотря на огромный рост и широкие плечи, он шел осторожно, даже с какой-то скрытой опаской. Так идет по тонкому льду разве что кошка, опасаясь провалиться в мутную и холодную глубину.

Не здешний, безо всяких сомнений. Изящный, в дорогом темно-сером костюме, он в этом грязном кабачке выглядел столь же инородно, как золотой перстень в ворохе ржавых гвоздей. Чернопятов испытал невероятное облегчение – именно этого человека он и ждал. Встав из-за стола, он сделал навстречу незнакомцу шаг.

Слава тебе господи, еще одна головная боль позади!

Неожиданно мужчина отвернул полу пиджака, и Чернопятов увидел в его руке револьвер. «Бульдог»! Игрушка небольшая, но убойная, начинка в ее стволе смертоносная. Чернопятов выставил руки, пытаясь укрыться от пули. Хотя понимал тщетность предпринятого. Пуля мгновенно пробьет кисти, не ощутив даже малейшего сопротивления. Горячий свинец перемешает кишечник и, потеряв скорость, запрячется где-нибудь в желудке, остывать. Теперь лицо незнакомца выглядело необычайно враждебным, а гримаса, которую он принял за улыбку, была всего лишь хищным оскалом.

Глупо было умирать в грязном кабаке с заплеванным полом, где-то в трущобах Москвы. И это после всего, что ему удалось избежать!

Самое обидное, что он будет одним из многих неопознанных трупов, каких в Москве каждый день находят не менее десятка. И студенты-медики, не особенно вдаваясь в личность усопшего, будут неумело кромсать его тело нетвердыми боязливыми ручонками.

Брр!

Ну, не везет ему с этими злачными заведениями!

У самого уха бахнул выстрел. Чернопятов увидел, как незнакомец, сделав нетвердый шаг, стал заваливаться на правый бок. Неровно, пытаясь сохранить равновесие, он качнулся еще раз, выпрямляясь, а потом неудержимо, будто подгоняемый какой-то неведомой силой, попятился назад к двери. Стукнувшись спиной о косяк, принялся медленно, как бы неохотно, сползать на пол.

Застыв, Чернопятов никак не мог оторвать взгляда от красного пятна в середине груди, которое, просачиваясь через ткань, все более расплывалось, заливая белую рубашку.

– Ну, чего встал?! – услышал Чернопятов возглас над самым ухом. – Беги! Народ набежит!

Повернувшись на голос, Чернопятов увидел одного из громил, сидевших за столом. Он выглядел совершенно трезвым. Трудно было поверить, что он выпил целый литр «белоголовки». «А может, в бутыли была вовсе и не водка?» – неожиданно осенило Чернопятова.

– Бегу! – метнулся Чернопятов к двери.

– Да не сюда! – ухватил громила Чернопятова за плечо. – Во двор, через кухню!

«Черт бы побрал все эти злачные заведения», – обернулся через плечо Чернопятов.

Громила бежал быстро по узкому коридорчику, увлекая за собой Чернопятова. В одном месте он чуть было не упал, споткнувшись об огромную кастрюлю.

Выбежали во двор, малость отдышались.

– Туда, – указал громила на забор. – Там проем. И дворами на соседнюю улицу. Только ты не меньжуйся да поторапливайся!

– А с трупом-то что делать? – спросил Чернопятов, нырнув в проем.

– Не переживай, не залежится, – успокаивал громила, устремившись следом. – Без присмотра не останется. Парамон своих людей не оставляет, даже мертвых... Найдутся добрые люди, позаботятся о нем. Свалят в овражек, присыпят землицей, и дело с концом. – И, широко улыбнувшись, добавил: – Грачевка район особенный, полиция сюда заглядывает редко. Здесь чуть ли не каждый день убивают. – И, окончательно отдышавшись, добавил: – Привет тебе от Вольдемара.

С Вольдемаром Георгий Чернопятов познакомился полгода назад...

На улице Риволи был отличный ресторан. Трудно было встретить в Париже русского, который не побывал бы здесь хотя бы однажды. Изюминка заведения заключалась в том, что кроме отменных поваров в ресторане играли скрипачи-мадьяры, почти не отличимые от цыган. А танцовщицы в длинных платьях, с головы до ног увешанные золотыми украшениями, были в точности такие же, к каким купцы привыкли в прославленном «Яре». А потому, несмотря на французские разносолы, ресторан был насквозь пропитан русским духом.

Еще он был знаменит тем, что в нем любили посидеть российские революционеры. Ужинали они всегда с размахом, в больших и шумных компаниях. Создавалось впечатление, что в Российской империи они занимались правонарушениями лишь затем, чтобы уехать в Париж, где вдали от царской охранки и батенькиной опеки можно спокойно наслаждаться сытной кухней и таскаться по изысканным борделям.

Как правило, молодые, задорные и жизнерадостные, они устраивали в ресторанах такие представления, от которых становилось весело даже официантам, привыкшим за время работы к диковинным выходкам посетителей. Самая невинная шутка революционеров состояла в том, что графин с водкой, под громкие хлопки и одобрительные выкрики, выливался за шиворот малопьющему товарищу.