Аромат свежезаваренного кофе, запах сосисок и оладий распространились по всему нижнему этажу. Уложив чемодан, Аллен Уиттьерс раздраженно наблюдал, как его жена наносит на лицо косметику. Каждое утро независимо от того, находились ли они дома в своей спальне или уезжали за тридевять земель, происходило одно и то же: Ленора не сдвигалась с места, пока не «сооружала» себе лицо.

Методично и с большим искусством она наносила макияж, оттеняя каждую выигрышную черточку, однако за слоем косметики нельзя было скрыть ее вечное недовольство или замаскировать морщины вокруг глаз и в уголках рта, образовавшиеся там от постоянной раздражительности.

— Все. — Горделиво взглянув в зеркало, она поправила высокую прическу валиком и воротничок темно-синего костюма. — Я готова. — Она взглянула на мужа и нахмурилась. — Ты что, поедешь в этом?!

— Да, Ленора. Мне уютно в этой рубашке и слаксах. У нас впереди долгая дорога, и я не хочу париться в костюме.

Почувствовав, что он намерен во всем ей перечить, Ленора сменила тему разговора. Она принюхалась и недовольно свела брови.

— Я так и думала, — проговорила она. — Жареная пища. Клер никогда бы себе такого не позволила!

Аллен тихо вздохнул, мысленно сосчитал до десяти и решительно выступил в защиту своего зятя:

— Клер вообще ничего не готовила, так как раньше десяти из постели не вылезала, ты прекрасно знаешь это. — В его голосе звучал сарказм; — Мальчики уже съедали холодную кашу и разбегались по своим делам, когда она продирала глаза по утрам. Не знаю, как тебе, а мне кажется, пахнет очень вкусно. У меня даже аппетит разыгрался.

Аллен вышел из их импровизированной спальни, оставив Ленору одну. Шанс заставить жену считаться с собой был давно упущен, но он все еще боролся за свои права.

Остановившись на пороге кухни, Аллен принялся наблюдать за Квин, которая мастерски пекла оладьи и жарила сосиски. Цепким опытным взглядом он по достоинству оценил ее длинные ноги в джинсах в обтяжку и узкие бедра. А волосы! Сейчас они так и пылали золотом на зеленом фоне ее свободной домашней футболки.

Квин обернулась, и Аллен невольно отступил назад, наткнувшись на предостерегающий взгляд. Глаза, правда, потеплели, когда она узнала его, но и доли секунды было достаточно, чтобы сделать вывод: эта женщина не ждет от мужчин ничего хорошего.

— Мистер Уиттьерс… я не слышала, как вы вошли.

Он покраснел, желая сквозь землю провалиться из-за своих греховных мыслей.

— Я не хотел пугать вас, — тихо отозвался он и, кивнув на плиту, добавил: — У вас здесь так вкусно пахнет!

Квин улыбнулась и покраснела. Только сейчас он понял, что она совсем еще молоденькая.

— Располагайтесь в соседней комнате, я принесу вам завтрак, — предложила она.

— Если не возражаете, — откликнулся Аллен, — я бы позавтракал на кухне. Здесь гораздо уютнее.

Квин пожала плечами и повернулась, чтобы наполнить его тарелку.

Явившись наконец завтракать, Ленора увидела мужа и внуков за кухонным столом. Все с аппетитом уплетали за обе щеки и дружно смеялись, слушая рассказ Аллена о детстве их матери.

— Зачем ты рассказываешь детям такие вещи? — возмутилась она, присаживаясь к столу. — Еще начнут ей подражать.

Аллен закатил глаза и скорчил дикую рожу, глядя на Уилла и Джей-Джея.

— Не думаю, чтобы мальчикам вдруг захотелось намазать губы помадой и напудрить лица. Я рассказывал им о том, как Клер в пять лет использовала твою косметику.

На лице Леноры заиграла слабая улыбка.

— И испортила очень красивое платье, — сочла нужным добавить она, бросив при этом испытующий взгляд на Квин. — Мне только сок и кофе. Я не ем жареное. Оно повышает содержание холестерина в крови.

Квин закусила губу, чтобы удержаться от возражения. Ленора явно обвиняла ее в том, что она неправильно кормит мальчиков.

— Эти сосиски не из свинины, а из нежного индюшачьего мяса, — вмешался Аллен. — А оладьи жарены не на масле. Квин пекла их на антипригарной сковороде, а вместо куриных яиц использовала для теста плоды. — Он улыбнулся и подмигнул мальчикам, которые от души смеялись, слушая эту чушь. — А вот сироп самый что ни на есть настоящий. Кленовый… сладкий и густой. То, что надо!

Квин не удержалась от улыбки. Была бы Ленора такой же веселой, как и ее муж, вот было бы здорово!

— Что здесь сладкое и густое? — В кухню вошел Коди. Квин густо покраснела и, быстро отвернувшись, занялась блинами. Прошедшая ночь многое изменила в их отношениях, пусть даже только в ее воображении. Из наемной служанки она превратилась в заботливую няньку. Кроме хлопот по дому и заботы о его сыновьях, она взвалила на свои плечи и заботу о нем. Не в состоянии справиться с нахлынувшими на нее чувствами, Квин досадливо поморщилась.

— Решил встать? — спросил Донни, глядя на босые ноги отца и наспех надетые джинсы и футболку. — Я думал, ты проспишь целый день.

Коди достал из буфета чашку и, прежде чем ответить, налил себе кофе.

— Я просто проспал, — выдохнул наконец он. — Забыл вчера завести будильник.

— Может, добавить? — спросила вдруг Квин, ставя перед ним тарелку с дымящимися оладьями.

Она намеренно вмешалась в разговор, подсознательно стараясь направить его в другое русло. Однако, поймав благодарный взгляд Коди, тотчас отвернулась.

Боннер удобно расположился за столом и, стараясь завязать беседу, стал уговаривать тещу съесть хотя бы одну оладью с каплей сиропа. Он едва сдержал улыбку, когда Ленора попросила добавку и съела две сосиски. Квин сделала невозможное: она заставила Ленору замолчать, потому что с набитым ртом та уже не могла высказывать свои замечания.

Но когда пришло время уезжать, Ленора возобновила атаки на Коди, обвиняя его в неспособности быть хорошим отцом.

— Мальчики, поцелуйте бабушку и дедушку на прощание, — велел сыновьям Коди, отлично понимая, что сами они никогда до этого не додумаются,

Повинуясь отцу, они подошли к Леноре, и та, подставив щеку, как должное приняла каждый поцелуй, не преминув поправить при этом одежду мальчиков, пригладить волосы и раздраженно уличить в дурных манерах.