Посмотрев на себя в зеркало, Квин осторожно провела по кровоподтеку под глазом, но боль была такой нестерпимой, что она тотчас же отдернула руку и застонала. И в тот же момент Коди ворвался в ванную.

— Тебе плохо?!

В его голосе слышалось такое волнение, что Квин даже не рассердилась на него за то, что он влетел к ней без стука. Слишком многое случилось за один день, и ей сейчас было не до условностей.

На ее лице появилась вымученная улыбка.

— Все в порядке. — Сморщившись от боли в боку, Квин отвернулась. — Но у меня все болит, — призналась она.

Взгляд Коди скользнул по ее почти голому телу, прикрытому лишь полотенцем. Этот взгляд был вызван отнюдь не желанием, а жалостью, особенно когда он увидел кровоподтеки на ее бедре, вдоль всей спины и на руках. Он протянул было к Квин руку, но тотчас же отдернул, испугавшись, что его неправильно истолкуют. К тому же гнев, переполнявший его, помогал ему держать себя в руках.

— Сукин сын! — выругался он.

Коди резко повернулся и, выйдя из ванной, остановился у самой кровати, разразившись потоком проклятий.

Квин рванулась за ним следом и, ни минуты не раздумывая, обняла его за талию и положила голову в ложбинку между лопатками, стараясь тем самым успокоить его.

— Не надо, Коди, не надо, — ласково шептала она, прижимаясь к нему все теснее.

Он судорожно вздрогнул от нахлынувших на него эмоций. Она закрыла глаза и вдруг представила, что они займутся любовью. Ее обнаженные груди теснее прижались к его лопаткам, а руки гладили его мощную широкую грудь.

Коди мгновенно напрягся, в паху у него заныло, но он не мог отстраниться от нее, потому что она так крепко прижалась к нему, что сейчас они составляли одно целое.

«Господи, — мысленно взмолился он, — прекрати или никогда не отпускай меня…»

Накрыв ладонями ее руки, он крепко прижал их к своей груди, чтобы дать ей почувствовать бешеный стук его сердца. Он желал слиться с ней, ласкать ее, обладать ею, но… Глупо было бы надеяться получить все это сейчас.

— Прекрати. Не принимай так близко к сердцу, — взмолилась она. — Слишком много чести этому человеку.

— Этот человек… как ты его называешь… не причинил бы тебе никакого вреда, будь я дома!

Так-то вот! Он наконец высказал вслух то, о чем думал с того самого момента, когда, вернувшись домой, увидел входную дверь открытой. Впрочем, теперь он не решался заглянуть ей в глаза — не дай Бог, увидит в них немой упрек.

— Если бы ты был дома, то, возможно, мы оба сейчас были бы мертвы.

Ее заключение потрясло его. Коди с недоумением уставился на Квин:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Дело в том… Я не думаю, что Вирджил Стрэттон искал заложников. Такая мысль пришла ему в голову позднее. Если бы я была не одна, то он и не подумал бы взять кого-то с собой.

Возможно, она и права, но от этого Коди легче не стало. Сам факт, что он оставил ее одну, несмотря на все предчувствия, не давал ему покоя.

— И все же… — начал он, не в состоянии так легко отделаться от ощущения вины, Терзавшего его. В нем еще с детства прочно укоренилась необходимость кого-то защищать. Она стала частью его существа, и именно поэтому он пошел в армию.

— Никакого «все же», — отрезала Квин. — Что случилось, то случилось, но именно благодаря тебе я осталась жива.

Ей было неуютно от его горящего взгляда. Оставалось только гадать: был ли он признаком гнева или это что-то другое? Она вдруг спохватилась, заметив, что почти обнажена: никогда прежде между ними не было такой интимной близости. Стоит только опустить руки, как полотенце упадет к ее ногам и она предстанет перед ним нагой.

— Кажется, я забыла надеть халат, — произнесла она.

Коди подошел к шкафу, достал из него белый купальный халат и, развернув его, стал ждать.

Квин смущенно улыбнулась, полностью отдавая себе отчет в том, что их прежние отношения уже в прошлом.

Коди старался не смотреть на упавшее к ногам Квин полотенце, старался не думать о том, что скрывается под халатом, а просто, повернув ее к себе лицом, завязал на ней пояс, словно одевал одного из своих сыновей.

— Ну вот, готово, — заключил он, расправляя складки под поясом халата, который был ей велик. Затем осторожно вытащил ее мокрые волосы и любовно разложил их по плечам.

— Я внизу, если понадоблюсь, — сказал он и тут же удалился.

Прошло несколько часов, а Коди все еще сидел в полной темноте в кресле у камина, глядя на язычки пламени и стараясь не думать о том, что произошло наверху.

Скрип лестницы заставил его вздрогнуть, Боннер моментально вскочил. В долю секунды он оказался в холле, решив, что это кто-то из мальчиков. Не хватало еще, чтобы они разбудили Квин! Меньше всего он ожидал увидеть ее. Она стояла на лестнице, все еще в его халате, обхватив руками живот, словно испытывала нестерпимую боль.

— Милая… тебе плохо? — ласково прошептал он. Подбородок Квин задрожал, слезы, которые она прежде сдерживала, хлынули потоком. Все объяснения были мигом забыты, она вдруг зашлась в рыданиях, молча покачав головой.

Коди в одно мгновение подскочил к ней, подхватил ее на руки и сжал в объятиях. Она обмякла и задрожала.

Обхватив Коди за плечи, Квин спрятала лицо у него на груди. Просто у нее не было сил справиться с охватившим ее ужасом. Но когда руки Коди сомкнулись вокруг нее, когда она, положив руку ему на грудь, почувствовала биение его сердца, ей вдруг стало ясно, что на него можно положиться. Прошло то время, когда ей приходилось быть самой сильной в семье. Больше никто и никогда не посмеет обвинять ее незаслуженно. Коди Боннер не позволит. Сегодня ей особенно хотелось верить, что она находится под его надежной защитой.

— Я не могу заснуть, — сказала она, пытаясь остановить слезы. — Мне все время чудятся пауки… Я слышу его смех… его проклятия… Я просто не знаю, что делать.

— Тс-с… Я все понимаю, малышка. Благодаря моим частым визитам в госпиталь я стал профессионалом в этом деле. Тебе надо выплакаться. Клянусь Богом: никто, кроме меня, не узнает о твоих слезах, если тебя это беспокоит. Я никогда никому ничего не расскажу. Нежность, звучавшая в его голосе, и его участие совсем растрогали Квин. Она снова зарыдала.