Испустив нетерпеливый вздох, Ройс оторвал глаза от Дженни и перевел на ее глупенькую сестру:

— Может, потрудитесь объяснить мне, зачем?

— Да.

Ройс понял, что это, собственно, все, что она собиралась сказать.

— Прекрасно, так объясните.

— Я… мы… — Она бросила совершенно несчастный взгляд на Дженни и продолжала:

— Мы… очень хотели бы получить иголки и нитки.

Ройс подозрительно окинул взглядом наиболее подходящую для измышления некоего способа употребления иголки с целью причинить ему физические страдания особу, но леди Дженнифер Меррик отвечала ему нынче смиренным взглядом и покорным выражением лица, и он ощутил непонятное разочарование столь скорым отказом ее от бравады.

— Иголки? — повторил он, нахмурившись.

— Да, — подтвердила Дженни, тщательно выверяя интонации, чтобы в голосе не прозвучало вызова, только тихая вежливость и покорность судьбе. — Дни тянутся долго, а нам нечем заняться. Сестра моя Бренна предложила проводить время за шитьем.

— За шитьем? — повторил Ройс, недовольный собою за то, что держит их связанными и под строгой охраной. Лайонел прав — Дженни просто юная, бесшабашная, упрямая девчонка, у которой дерзости больше, чем здравого смысла. Он переоценил ее потому только, что никогда ни один пленник не осмеливался ударить его.

— Вы что, думаете, вам тут королевская мастерская? — буркнул он. — Нет у нас никаких этих… как их… — Он безуспешно припоминал названия всяческих хитроумных приспособлений, с которыми женщины при дворе ежедневно часами занимаются вязанием да вышивкой.

— — Пяльцев для вышивания? — с готовностью подсказала Дженни.

— Боюсь, пяльцев для вышивания у нас не найдется.

— Тогда, может быть, небольшой станок для стежки? — добавила она, невинно тараща глаза и сдерживая смех.

— Нет!

— А есть ли хоть что-нибудь, над чем мы могли бы поработать иголкою с ниткой? — быстро продолжила Дженни, когда он отвернулся, собираясь выйти. — Мы с ума сходим, проводя день за днем в безделье. Нам не важно, что шить. У вас наверняка найдется что починить.

Он повернулся кругом, удивленный, обрадованный и сомневающийся.

— Вы вызываетесь заняться починкой? Услыхав от него такое предположение, Бренна явила собою картину потрясенной невинности, и Дженни попробовала ее скопировать:

— Ну… я об этом не думала…

— Починки тут хватит на год для сотни швей, — уверенно заявил Ройс, решив в тот же миг, что девушкам надо бы заработать свой хлеб и кров — какими бы они ни были, — и починка как раз будет справедливою формой оплаты. И, обратившись к Годфри, велел:

— Позаботься об этом.

Бренна была чрезвычайно удивлена тем, что ее предложение привело в результате к их практическому вступлению во вражескую армию; Дженни предпринимала серьезные усилия прикинуться сокрушенной, но как только четверо мужчин оказались за пределами слышимости, она схватила сестру и бурно заключила в объятия.

— Мы только что преодолели два из трех препятствий на пути к бегству, — объявила она. — Руки наши не будут связаны, и мы получим возможность устроить маскарад, Бренна.

— Маскарад? — начала было Бренна, но Дженни не пришлось пояснять; глаза Бренны вспыхнули, и она тоже обняла сестру, тихонько смеясь. — Мужские одежды! — хихикала она. — И он сам их нам предложил!

Через час в их палатке громоздились две небольшие горы одежд и третья гора разорванных солдатских одеял и плащей. Одна куча платья принадлежала лично Ройсу и Стефану Уэстморлендам, другая — рыцарям Ройса, которые, как с облегчением обнаружила Дженни, имели размеры, колеблющиеся от средних до малых.

Дженни с Бренной заработались до поздней ночи, напрягая зрение в мерцающем свете. Они уже залатали одежды, которые выбрали для побега, и сунули с глаз подальше, теперь же усердно трудились над грудой, составлявшей собственность Ройса.

— Как ты думаешь, сколько сейчас времени? — спросила Дженни, тщательно зашивая наглухо рукав рубашки. Перед ней было множество других принадлежностей, претерпевших столь же вдохновенную творческую переделку, включая несколько пар штанов, искусно зауженных в колене, чтобы в них невозможно было просунуть ногу.

— Часов десять, не меньше, — ответила Бренна, перекусывая нитку. — Ты права, — улыбнулась она и развернула одну из рубах графа, на спине которой теперь красовались вышитые черными нитками череп над скрещенными костями, — он ничего не заметит, когда наденет.

Дженни расхохоталась, а Бренна вдруг погрузилась в раздумья.

— Я думаю о Макферсоне, — пояснила она, и Дженни прислушалась, ибо, когда Бренну не одолевал страх, она бывала поистине мудрой. — Мне кажется, после всего этого тебе не придется выходить замуж за Макферсона, — Почему тебе так кажется?

— Потому что отец непременно уведомит короля Иакова — а возможно, и самого папу, — что нас похитили из аббатства, и это может вызвать такой скандал, что король Иаков пошлет в Меррик свое войско. Аббатство неприкосновенно, мы находились под его защитой. Тогда, раз король Иаков придет нам на помощь, мы не будем нуждаться в клане Макферсонов, правда?

Огонек надежды вспыхнул в глазах Дженни и тут же погас.

— По-моему, мы в тот момент не были на территории аббатства.

— Батюшке неизвестно об этом, и он предположит, что были. Полагаю, и все прочие в это поверят.

Удивленно нахмурившись, Ройс стоял возле своего шатра, обратив взор на палатку поменьше на краю лагеря, где содержались две пленницы. Юстас только что сменил Лайонела и заступил на пост.

Слабое мерцание свечи в щели меж пологом и землей дало Ройсу понять, что обе женщины еще бодрствуют. Теперь, в относительном спокойствии лунной ночи, он признался себе, что отчасти предлогом его нынешнего визита к ним был повышенный интерес. Услышав, что Дженни умылась, он почувствовал — нечего отрицать — любопытство и захотел посмотреть. А в данный момент обнаружил, что его до смешного интересует, какого цвета ее волосы. Судя по бровям вразлет, либо ореховые, либо каштановые, тогда как сестра ее определенно блондинка, но Бренна Меррик не занимала его.

Его занимала Дженнифер.

Она словно головоломка, кусочки которой открывались перед ним по одному, поочередно, и каждый следующий оказывался загадочней предыдущего.

Она явно слышала легенды, приписывающие ему всевозможные злодейства, но не испытывала перед ним и половины того страха, какой сотрясает большинство мужчин. Это первый и самый интригующий фрагмент девушки-загадки. Отвага и бесстрашие.

Потом глаза — огромные, пленительные глаза глубокого и богатого синего цвета, напоминающие бархат. Удивительные глаза. Медоточивые и выразительные, с длинною бахромою ресниц. Именно из-за этих глаз он захотел посмотреть на ее лицо и, посмотрев, с трудом поверил молве, окрестившей ее дурнушкой.

Она не красавица в общепринятом смысле слова, и хорошенькой ее тоже не назовешь, но, когда она глянула на него нынче, он пережил настоящее потрясение. У нее оказались высокие, изящно вылепленные скулы, гладкая как алебастр кожа, тронутая бледно-розовым румянцем, небольшой нос. По контрасту с этими нежными, тонкими чертами маленький подбородок выражал каменное упрямство, и все-таки он готов поклясться, что при улыбке рядом с ним появились две крошечные ямочки.

Все это, вместе взятое, делало ее лицо интригующим и чарующим, решил он. Определенно чарующим. А ведь он еще не позволил себе вспомнить мягкие полные губы.

С трудом отогнав мысли о губах Дженнифер Меррик, он вскинул голову и вопросительно взглянул на Юстаса. Поняв невысказанный вопрос, Юстас слегка повернулся, чтобы свет лагерного костра падал на его лицо, поднял правую руку, изображая деликатно зажатую двумя пальцами иголку, и принялся размахивать рукой, совершая размеренные волнообразные движения.

Девушки шьют. Ройс обнаружил, что сей факт с трудом поддается его пониманию, учитывая столь поздний час. Опыт общения с богатыми женщинами показывал, что они шьют всякие безделушки для членов семьи и для украшения дома, но оставляют починку слугам. Он мог предположить, безуспешно пытаясь распознать тень Дженни сквозь ткань палатки, что богатые женщины способны заняться шитьем для развлечения, когда им нечего делать. Но не так поздно и не при свечах.