— Неплохо обошлись? — взорвалась она, не веря своим ушам. — Стало быть, вы считаете милостью подвергнуть насилию беспомощную девушку, лишив ее чести вместе с надеждами выйти замуж за человека по своему выбору?

Ройс открыл было рот, чтоб ответить, а потом решительно закрыл, ибо больше не в силах был ни оправдывать, ни полностью осуждать свои действия. С точки зрения разгневанной Дженни, он поступил бесчестно, удерживая ее в плену. Ему же собственное обхождение с пленницей казалось прямо-таки рыцарским!

Через миг миновали последний поворот, и все эти неприятные мысли вылетели из головы Ройса. Он машинально натянул поводья, неизбежно вынудив Зевса с излишней резкостью остановиться, отчего Дженни едва не свалилась с седла.

Обретя равновесие, она бросила через плечо мрачный взгляд, но Ройс глядел прямо перед собой куда-то вдаль, и на устах его играла слабая улыбка. Он качнул головою в ту сторону, куда смотрел, и тихо молвил странным голосом:

— Взгляните.

Она последовала его совету и широко раскрыла глаза от наслаждения необычайной картиной. Прямо перед ними, красуясь в золотом осеннем великолепии, лежала широкая долина, усеянная крытыми соломой домиками, испещренная аккуратными, ухоженными полями. Дальше, угнездившись средь пологих холмов, раскинулась живописная деревушка. А еще выше, полностью занимая обширное плато, стоял гигантский замок с флагами, реющими на взмывающих ввысь башнях, и цветными витражами в окнах, сверкающих на солнце как крошечные драгоценности.

Конь двинулся вперед быстрым шагом, а Дженни, на время позабыв о своих горестях, любовалась пышностью и гармоничною соразмерностью представшей перед глазами картины.

Высокая стена, размеченная двенадцатью изящно круглившимися башнями, полностью замыкала замок со всех четырех сторон. Пока Дженни смотрела, стражи, расставленные вдоль стены замка, подняли трубы, издали длинный двойной сигнал, и через минуту был спущен подъемный мост. Вскоре по нему загрохотали всадники в ливреях и сияющих под солнцем шлемах, держа в руках стяги, колышущиеся маленькими, мельтешащими точками. Дженни увидела крестьян, которые сбегались с полей и выскакивали из хижин, валили толпами из деревни, спешно направляясь к дороге и выстраиваясь в ряд по обеим ее сторонам. Ясно, подумала Дженни, высокопоставленная персона, владеющая поместьем, должно быть, ждет их и устраивает гостеприимную встречу.

— Ну, — вымолвил позади Ройс, — что скажете? Она обернулась, взглянув на него горящими от восторга глазами, и тихо призналась:

— Чудесное место… Я никогда не видела ему равного.

— Похоже на ваше королевство грез? — усмехаясь, поддразнил он, и она могла бы сказать, что его необычайно обрадовала ее оценка великолепия замка и окружающих красот.

Он улыбался почти неотразимо, и Дженни торопливо отвернулась к замку, чтоб не поддаться, но ничего не могла поделать с царящим вокруг очарованием. Внезапно она различила далекий конский топот, надвигающийся сзади, предположив, что это, наверное, люди Ройса сокращают разделяющий их разрыв. И впервые за несколько дней ощутила острое беспокойство по поводу своего внешнего вида. Она все еще носила свадебный наряд, надетый ночью, когда Ройс похитил ее из Меррика, но он был весь изодран и перепачкан после вынужденного спуска по стене Меррика и скачки сломя голову по лесам. Вдобавок платье и плащ вымокли под дождем, потом высохли под солнцем, превратившись в линялые, покрытые пятнами, измятые тряпки.

Сейчас же им явно предстояло остановиться в замке, принадлежащем некой весьма важной особе, и хоть она уверяла себя, будто ей абсолютно плевать, что подумает какой-нибудь английский дворянин или его крепостные с вилланами, мысль опозорить пред ними себя, а стало быть и своих родичей, была ей ненавистна. Она попыталась утешиться соображением, что по крайней мере имела возможность вымыть голову нынче утром в ледяном ручье, пробегавшем близ места, где они на ночь разбили лагерь, но была абсолютно уверена, что волосы — единственное реальное ее достояние — представляют собой спутанную копну, утыканную листьями и хворостинками.

Повернувшись, она с некоторым испугом взглянула на Ройса и спросила:

— Кто здешний лорд? Кто владеет таким дворцом? Он оторвал взгляд от замка на холме, которым, кажется, восхищался не меньше Дженнифер, и посмотрел на нее, выказывая насмешливое удовольствие.

— Я.

— Вы! — вскричала она. — Но ведь вы сказали, что мы доедем до Клеймора через три дня, а не через два!

— Дороги оказались суше, чем я думал. Устрашенная тем, что его вассалы впервые увидят ее такой неряшливой и испуганной, Дженни машинально схватилась за взлохмаченные волосы, что во все времена свидетельствовало об озабоченности женщины своей внешностью.

Этот жест не укрылся от Ройса, любезно остановившего гигантского скакуна, покуда она пыталась расчесать пальцами колтуны. Он наблюдал, забавляясь ее тревогой, ибо выглядела она прелестно с растрепанными волосами, молочно-белой кожей, живыми синими глазами, пышущая здоровьем после нескольких дней, проведенных на свежем воздухе. Собственно говоря, решил он, первым официальным его деянием в качестве ее супруга должен бы стать запрет скрывать изумительную массу золотисто-рыжих волос под сбытыми капюшонами и вуалями. Ему нравится, когда они распущены и падают на плечи непокорным и щедрым потоком или, еще лучше, рассыпаются по его подушке, как бы покрывая ее плотным, колышущимся атласом…

— Вы могли бы предупредить меня! — мрачно молвила Дженни, вертясь в седле в безуспешных попытках разгладить складки на погубленном бархатном платье, одновременно озабоченно поглядывая на людей, выстроившихся впереди вдоль дороги. Ливрейные слуги, скачущие к ним издали, явно составляли почетный караул, прибывающий с целью препроводить своего лорда домой с подобающими почестями. — Я никак не воображала, что это ваше поместье, — нервно заявила она. — Вы глазели на него так, словно никогда прежде не видели.

— Я и не видел. По крайней мере в таком состоянии. Восемь лет назад я собрал архитекторов, чтобы приехать сюда и вместе набросать план дома, который мне хотелось иметь, когда покончу с битвами. Я все намеревался вернуться и посмотреть, да Генриху вечно требовалось, чтоб я был срочно в каком-нибудь другом месте. Ну в каком-то смысле все к лучшему. Теперь накопилось достаточное состояние, чтобы моим сыновьям никогда не пришлось зарабатывать золото ценой собственных сил и крови, как выпало мне.

Дженни в смятении уставилась на него:

— Вы хотите сказать, что покончили с битвами? Он окинул ее взглядом и с веселой иронией проговорил:

— Доведись мне атаковать Меррик, это было б моей последней битвой. А вышло так, что я штурмовал последнюю стену замка, когда похищал вас оттуда.

Дженни так ошеломили эти поразительные откровения, что у нее зародилась нелепая мысль, будто он неким образом принял это решение из-за нее, и, не успев одуматься, девушка выпалила:

— Когда вы все это решили?

— Четыре месяца назад, — грубовато-решительно заявил он. — И если вдруг вновь подниму руку с оружием, то лишь по одной причине — когда кто-нибудь посягнет на то, что принадлежит мне.

Засим он умолк, устремил взор вперед, напряженное лицо его мало-помалу смягчилось. Оторвав наконец взгляд от замка, он опустил глаза на нее и с кривой усмешкой спросил:

— Знаете, чего я больше всего жду от новой жизни — после мягкой постели, в которой буду спать по ночам?

— Нет, — призналась Дженни, изучая его чеканный профиль и чувствуя, что совсем не знает этого человека. — Чего же вы больше всего ждете?

— Еды, — недвусмысленно объявил он, вновь приходя в хорошее расположение духа. — Хорошей еды. Нет, не просто хорошей, а превосходной, и чтоб стол накрывали три раза в день. Деликатесной французской еды, и острой испанской еды, и здоровой английской еды. Я жду, что ее подадут на блюде, доведенную до совершенства, вместо того чтоб хвататься за вертел с полусырым или обуглившимся куском. А потом я желаю десерта — пирожных, и тортов, и всяческих сластей. — Он стрельнул в нее довольным, полным насмешки над собой взглядом и продолжал: