Мы очень долго целовались, пока не почувствовали, что нам не хватает воздуха. Когда, наконец, наши губы разъединились, мы оба даже рассмеялись. Я проводил Кристину до ее машины.

– Ну, давай я хоть до дома тебя подвезу. Я не могу тебя просто так отпустить. Я настаиваю, – начал было я обнимая ее, но Кристина снова воспротивилась.

– Нет, если ты меня довезешь, то моя машина так и останется здесь. Пожалуйста, продолжай развлекаться с друзьями. А завтра снова увидимся, если ты этого захочешь. Мне бы очень хотелось. И никаких отговорок я не принимаю.

Наши уста снова слились в поцелуе, а потом Кристина села в машину и умчалась в Мичелвилл.

И в ту же минуту я уже начал тосковать по ней.

Я все еще чувствовал тело Кристины, вдыхал аромат ее духов «Донна Каран», слышал ее мелодичный голос. Иногда наступает такое время, что вам начинает везти, словно сама Вселенная заботится о вашем персональном благополучии. Я медленно побрел назад к дому, где полным ходом продолжалась вечеринка.

Несколько моих друзей, включая Сэмпсона, по-прежнему веселились. Сейчас они шутили по поводу того, что Сонеджи явился в ад в состоянии, называемом «похоть ангела». Так сотрудники морга называют трупы, которых доставляют с эрекцией. Всеобщий хохот еще раз доказывал, насколько хорошо чувствовали себя мои приятели.

Мы с Сэмпсоном выпили изрядное количество пива, а потом, когда все ушли, устроились на заднем крыльце и переключились на виски.

– Вечеринка удалась на славу, – подытожил Джон-Джон. – Даже с песнями и плясками.

– Мне чертовски понравилось, – признался я. – И несмотря ни на что, мы с тобой прекрасно держимся на ногах. Даже в сидячем положении, – добавил я и рассмеялся. – Мне сейчас до того хорошо, что и представлять не хочется, как же хреново будет завтра поутру.

Сэмпсон ухмыльнулся, и я заметил, что его черные очки сидят у него на носу кривовато. Он уперся локтями в колени, но, в общем, продолжал держаться молодцом.

– Я горжусь тобой, приятель. Как и все остальные. Тебе удалось-таки скинуть тяжеленный груз со спины. Как давно я не видел тебя улыбающимся! Кстати, чем больше я наблюдаю за Кристиной Джонсон, тем больше она мне нравится. А ведь она с самого начала мне приглянулась.

Мы сидели на ступеньках и смотрели на цветник, принадлежащий Бабуле Нане. Огромные кусты цветущих роз и садовые лилии будто тоже разглядывали остатки нашего пиршества.

Было поздно. Вернее, уже началось завтра. А этот сад существовал еще в ту пору, когда мы с Джоном были мальчишками. Запахи цветов и свежей земли этой ночью казались вечными и добавляли оптимизма.

– А ты помнишь наше первое лето, когда мы познакомились? – неожиданно спросил я Джона. – Ты назвал меня тупой задницей, и это меня оскорбило до мозга костей. Я ведь уже тогда был умницей.

– Да, мы не раз с тобой ссорились именно вот тут, в саду у Бабули Наны. Помнишь, возле шиповника? Я даже и представить не мог, что ты осмелишься со мной драться. Все остальные меня побаивались. Да и до сих пор стараются мне не перечить. А ты даже в те времена был каким-то неуправляемым.

Я улыбнулся. Сэмпсон наконец-то снял свои дурацкие очки. Меня всегда удивляли его глаза, теплые и чувствительные:

– А я и сейчас остался таким же. Вот попробуй меня обозвать тупицей, и посмотрим, что получится.

Сэмпсон продолжал кивать и ухмыляться. Если хорошенько задуматься, то и я тоже давно не видел его в таком хорошем расположении духа. Жизнь понемногу налаживалась. По крайней мере, сегодня мне впервые было так легко и свободно.

– Тебе действительно нравится Кристина? Я почему-то подумал, что ты успел найти себе еще что-нибудь особенное. Ты же никогда не останавливался на достигнутом, чемпион.

– А что, завидно? – съязвил я.

– Конечно. Ужасно завидно. Кристина – это весь мир и еще кое-что впридачу. И я очень удивлюсь, если где-то на свете существует женщина, такая же обаятельная и привлекательная. С тобой всегда было легко и приятно иметь дело. Шоколадка. Даже в те далекие времена, когда ты был самым настоящим тупицей. Впрочем, недостатком искренних чувств ты никогда не страдал. Так это или нет, но Кристина тоже без ума от тебя. Она тебя любит почти так же, как и ты ее.

С этими словами Сэмпсон попытался подняться с провисающих ступенек заднего крыльца, которыми я уже сколько раз обещал себе заняться.

– Ну а теперь, если никто не возражает, я отправляюсь домой, – объявил Джон. – Вернее, в дом к Си Уокер. Эта чудная примадонна уже покинула нас, но она была очень мила со мной и оставила мне ключик от своей квартиры. Я потом утром еще вернусь и заберу свою машину. Лучше не садиться за руль, если и пешком-то не очень получается.

– Ты прав, – кивнул я. – И огромное спасибо за вечеринку.

Сэмпсон помахал на прощание рукой, отсалютовал, и, обходя дом, здорово въехал всем корпусом в его угол.

Я остался на ступеньках один и с удовольствием смотрел на залитый лунным светом сад. Я сидел и улыбался, как полный дурак, каким я иногда, пусть даже весьма редко, но бываю.

Откуда-то издалека до меня донесся голос Сэмпсона, а потом послышался его почти истерический смех:

– Спокойной ночи, тупая задница!

Среди ночи я неожиданно проснулся. Липкое ощущение страха не отпускало меня. Я удивился: что могло случиться, и почему мне внезапно расхотелось спать? Первым разумным ответом было следующее: у меня начался сердечный приступ прямо в собственной кровати.

Хмель с вечеринки еще не полностью выветрился из головы, и я чувствовал себя пьяным. Сердце бешено колотилось в груди, словно было готово вырваться наружу.

Потом мне почудилось, будто где-то-то в доме раздался глухой, едва различимый шум. Однако этот звук послышался не так уж далеко от моей спальни. Впечатление складывалось такое, будто кто-то бьет чем-то тяжелым, возможно, дубинкой, по какому-то предмету в коридоре.

Глаза еще не привыкли к темноте, и я пока не мог различать предметы. Я замер и прислушался.

Меня напугало то, что я никак не мог вспомнить, куда засунул «Глок», и не представлял себе, кто или что производит в моем доме такой шум.

Сосредоточившись, насколько возможно, я продолжал прислушиваться.

В кухне мерно урчал холодильник.

Где-то на темной мрачной улице скрежетал сцеплением грузовик.

Но что-то в раздавшемся звуке, том самом, стучащем, меня сильно встревожило. А был ли вообще этот звук? Может быть, это лишь симптом начинающейся мигрени?

Прежде чем я успел сообразить, что происходит, возле моей кровати вырос неясный темный силуэт.

Сонеджи! Он все-таки сдержал обещание и явился ко мне в дом!

– А-а-а-а!!! – взвыл нападавший и занес надо мной нечто вроде здоровенной дубины.

Я хотел откатиться в сторону, но тело и мозг, одурманенные выпивкой, не послушались. Уж слишком хороша была вчерашняя вечеринка, и я повеселился от всей души.

Я ощутил сильнейший удар в плечо, после которого все тело как будто онемело. Я хотел было закричать, но голос внезапно куда-то пропал. Не то, что кричать, я не мог даже пошевелиться.

Дубинка опустилась снова: на этот раз удар пришелся по пояснице.

Кто-то явно старался забить меня до смерти. О Боже! Я вспомнил донесшиеся до моего слуха звуки ударов. Неужели нападавший успел побывать у Наны или в детской? Что происходит?!

Я умудрился схватить его за руку и изо всех сил дернуть на себя. Неизвестный завопил высоким, но явно мужским голосом.

Сонеджи? Но этого просто не может быть! Я сам видел, как он погиб на вокзале Гранд-централ!

Что со мной происходит? Кто мог оказаться в моей спальне? Кто проник в наш дом?

– Дженни! Деймон! – захрипел я, пытаясь призвать на помощь хоть кого-нибудь. – Нана! Нана!

Я принялся царапать нападавшему грудь и руки, ощущая под пальцами что-то липкое. Возможно, его кровь. Сражаться приходилось только одной рукой, но и на это почти не было сил.