Натали не нашлась что ответить. Выпятив подбородок и сверкая глазами, она прошла мимо несносного южанина в кабинет, с треском захлопнула дверь и, сорвав судейскую мантию, швырнула ее на стол. Скромный серый капор, что коротал время на рогатой вешалке, она напялила на голову так, словно хотела выдавить донышко. Наконец, с сумочкой под мышкой, она вылетела в боковую дверь, задыхаясь от ярости.

Однако уже несколько минут спустя Натали с королевским достоинством восседала в неудобном дамском седле, внешне невозмутимая, леди до кончиков ногтей. Жеребец рысцой вынес ее из ворот городской конюшни. На улицах, против обыкновения, было многолюдно — жители взахлеб обсуждали неожиданный поворот событий. Проезжая мимо, Натали ловила любопытные взгляды. Не желая смущать и без того возбужденные умы, она кивала, улыбалась, иногда бросала приветливое слово с таким видом, словно лично для нее ничего особенного не случилось. На деле же она изнемогала от бессильного гнева. При виде знакомой фигуры у парикмахерской выражение ее лица не изменилось, но зеленые глаза приобрели оттенок штормового моря.

Кейн Ковингтон не спешил заводить полезные знакомства. Он стоял с самым непринужденным видом в стороне от толпы, перебросив свой элегантный пиджак через плечо. Натали проехала мимо, намеренно глядя прямо перед собой. Она вздохнула с облегчением, только оказавшись за чертой города. Выехав на Парадиз-роуд, Натали послала гнедого в галоп, однако и быстрая езда не помогла ей отвлечься. Ко времени поворота на Ранч-роуд она бормотала себе под нос колкости по адресу всех и вся.

— Зачем, скажите на милость, Эшлину вздумалось ехать в Денвер? Что, это было так уж необходимо? Где он, когда так нужен? А Мэтьюз! Тоже мне, фигура! И что мне теперь делать, получив в соседи этого гнусного типа?

Нужно посоветоваться с Тахомой! Рассказать ему о случившемся. Старый шаман подскажет, что следует предпринять в такой ситуации.

* * *

Натали застегнула низко сидящий ремень и поправила кобуру. Она была в узких штанах из оленьей кожи такой тонкой выделки, что на ощупь она казалась бархатной, в теплом пончо, мягких кожаных сапожках и перчатках с раструбами (по ее понятиям, это была самая удобная экипировка). Натали не потрудилась уложить волосы, и они свободно рассыпались по плечам. Заверив Джейн, экономку, что долго не задержится, она поспешила на конюшню переседлать Блейза — сменить дамское седло на мужское, не в пример более приемлемое для верховой езды.

Жеребец был горяч, но послушен, так что обычно хватало легчайшего нажима на крутые бока, чтобы им управлять, а если требовалось, чтобы он летел как птица, достаточно было крикнуть: “Хей Блейз!” Направив его на юго-восток, Натали предоставила благородному животному волю, низко склонилась к развевающейся гриве и отдалась стремительному движению — одному из величайших наслаждений в жизни.

Горные склоны дремали, разнеженные теплом ранней осени. Растительность уже начала менять цвета: карликовый лавр, ковром покрывавший крутые откосы, приобрел розовый оттенок, сумах подернулся багрянцем как листьев, так и плодов, гроздьями свисавших с ветвей. Луга пестрели золотистыми цветами, что распустились навстречу теплу, хотя сезон их цветения давно миновал.

В считанные минуты преодолев широкую долину, всадница оставила позади плато с его яркими красками и начала подниматься по склону Промонтори-Пойнт. На смену теплу пришла прохлада высокогорий, аромат цветов сменился густым запахом сосны.

Жеребец, не замедляя хода, нырнул в кружевную тень бора. Вскоре между соснами появились ели и белоствольные горные осины, ослепительно желтые на фоне пурпурно-красных кленов. Только хвойные деревья оставались темно-зелеными.

Глубоко дыша осенними ароматами, Натали не заметила, как улыбнулась, а потом и засмеялась, увидев, как вспугнутый ею олень спешит укрыться в гуще леса. Здесь водилась самая разнообразная и неожиданная живность: антилопы, степные волки, койоты, а порой можно было заметить и небольшого горного льва, с ленивой грацией пробирающегося сквозь заросли. Однажды Натали пришлось столкнуться с медведем гризли. К счастью, тот находился в мирном расположении духа. Оглядев ее, он заковылял прочь. Она нисколько не возражала делить свое уединение с такими соседями. Так же как и она сама, как и старый Тахома, зверье считало горы своим домом.

Жеребец уносил Натали все выше и выше по склону, вдоль быстрого студеного потока, затененного развесистыми лиственницами. Когда потребовалось пересечь его, Блейз осторожно ступил в воду, выбирая между речными окатышами местечко поровнее.

— Не спеши, дружок, — сказала ему Натали. — Попей, если хочешь.

Гнедой повел острыми ушами, остановился на быстрине и склонил бархатную морду к воде. Натали, смеясь как девчонка, сдернула перчатку и потянулась рукой к переливчатой струе. Вода была так холодна, что сводило пальцы, и так чиста, что можно было рассмотреть на дне каждую песчинку.

Утолив жажду, они возобновили путь. Противоположный берег был круче, поэтому Натали отпустила поводья, позволяя жеребцу самому выбирать дорогу. Дальше и вовсе шли отвесные скалы. Лес поредел, стволы невысоких деревьев чем дальше, тем больше поражали взгляд своими контурами. Казалось, это живые создания, одеревеневшие в тот момент, когда ежились от стужи под порывами зимнего ветра. В конце концов местность стала совсем голой. Здесь приживались только карликовые сосны. Гнедой перешел на черепаший шаг, с трудом осиливая подъем.

Наконец Натали остановила его и огляделась из-под козырька ладони. Перед ней открывалась величественная картина: отвесные утесы с резкими гранями, светлые плоскости обрывов, глубокие расселины, словно тело горы здесь было когда-то взрезано гигантским ножом. Все это вместе составляло настоящий лабиринт, внушавший благоговение и восторг. Натали скользила по нему взглядом, пока не отыскала скальное ребро, за которым скрывался вход в священный Гранитный дворец. Омытые золотистым светом низкого солнца, древние стены святилища словно излучали свое собственное сияние. И немудрено: внутри они были сплошной золотоносной породой, местами выходившей на поверхность чистым золотом.