В воскресенье в знак того, что он вполне оправился от простуды, лорд Блэкмор давал в своем особняке званый вечер с буфетом. Бледность, следствие болезни, очень ему шла. Среди гостей был, разумеется, и полковник Саттон.

Поскольку приглашения в этот дом весьма ценились в высшем обществе Клаудкасла, гости не заставили себя ждать, невзирая на сильное похолодание. Городок был невелик, но богачей в нем хватало: набобы, расфранченные нувориши, торговцы, удачливые золотоискатели, владельцы процветающих ранчо. Здесь можно было встретить безвкусно одетых дочерей на выданье и застенчивых, непривычных к лоску жен, чопорных матрон и респектабельных вдовушек. Большинство уже бывали в особняке у Блэкмора и потому надеялись на изысканное и обильное угощение.

Надо сказать, надежды эти сбылись. Ужин при свечах был накрыт в столовой, и здесь было все, чего только может пожелать душа: ветчина в окружении ломтиков ананаса, индюшатина с хрустящей корочкой, нежнейший ростбиф, красный на срезе, разнообразные паштеты, бараньи котлетки в судке с подогревом, запеченная в сливках форель, устричный пирог и холодные цыплята с артишоками. На гарнир можно было выбрать морковь, шпинат, фасоль, цветную капусту — все тушенное со специями; картофель в виде пюре, жаренный в масле или печеный, салаты с курятиной и рыбой. Десерт был представлен ягодными желе, пирожками, пудингами, мороженым и шоколадом. В центре красовались блюда с фруктами: виноградом, апельсинами, яблоками. Венчала этот роскошный стол чаша засахаренных орешков.

Из напитков можно было отведать шампанское, портвейн, шерри, лучшее кентуккийское виски, выдержанный коньяк. Дамам предлагались также всевозможные ликеры.

Иными словами, это был буфет в стиле лорда Блэкмора. Но на сей раз гости собрались не только для того, чтобы вкусно поесть и выпить, они пришли сказать свое “добро пожаловать!” полковнику Шелби Саттону, который, по единодушному мнению местных жителей, слишком долго отсутствовал.

В Клаудкасле полковника знали и уважали еще с тех пор, как он впервые приехал погостить у своей очаровательной племянницы. Он быстро завоевал сердца своими открытыми и дружелюбными манерами и основательными суждениями. Несмотря на суровый облик, Шелби Саттон всегда готов был подставить плечо тому, кто в беде. У него был талант вызывать людей на откровенность, с ним каждый чувствовал себя непринужденно. К тому же чувства юмора ему было не занимать, а свои рассказы он умел подать так, что у слушателя захватывало дух. Замечательная память позволяла ему помнить имя, занятие и обстоятельства жизни любого, с кем судьба свела его хоть однажды. Иными словами, он был душой компании.

Вот и теперь он находил особое словечко для каждого, кто подходил к нему для рукопожатия, а порой и вспоминал какой-нибудь забавный эпизод из прошлого, так что собеседник, равно мужчина или женщина, был приятно поражен тем, что остался в памяти столь незаурядной личности. Атмосфера в столовой становилась все более теплой.

Натали стояла между дядей и Эшлином, приветствуя гостей на правах будущей хозяйки дома. На этот раз ее платье было закрытым до шеи, с длинными рукавами и пышной юбкой — образец благопристойности. Кейн Ковингтон не явился. Он прислал записку, в которой вежливо отклонял приглашение, объясняя это тем, что занят переездом в новый дом. То же самое он сказал ранее и полковнику, так что придраться было не к чему. И вот Натали стояла в роскошной столовой Эшлина Блэкмора, кивала, улыбалась, говорила дежурные любезности и чувствовала себя распоследней лицемеркой. Мысли ее все время возвращались к человеку, пробудившему в ней постыдные страсти.

С завтрашнего дня он уже с полным правом сможет называться ее соседом. Он будет жить на ее земле, под священным Гранитным дворцом.

* * *

Жгучее высокогорное солнце наконец появилось из-за туч и разогнало густой туман. Снег просел, размягчился, начал подтаивать, переполняя речки, речушки и ручьи. Мутная вода несла обломки ледяного кружева, еще совсем недавно украшавшего берега. Света теперь было столько, что едва можно было смотреть даже из-под ладони.

В такой день Кейн вышел на одну из своих исследовательских прогулок. Одет он был легко, но все равно ему было жарко. Влажный от испарений воздух заставлял грудь тяжело вздыматься. В этот раз Кейн выбрал направление точно на запад, чтобы солнце светило в спину и глаза меньше уставали от его беспощадного сияния.

Выше дышать стало легче, холодный воздух бодрил, и Кейн зашагал энергичнее. Ему нравилось все: уединение, погожий день, причудливые формы скальных образований. Он шел и шел, пока краем глаза не заметил в отдалении блеск. Из любопытства Кейн повернул в ту сторону и начал взбираться на крутизну. Блеснуло еще и еще, словно неведомый объект ему подмигивал.

В конце концов Кейн оказался перед сплошной вертикальной стеной. Дальше хода не было. Таинственный объект находился теперь прямо перед ним. Приглядевшись, Кейн понял, что смотрит на стрелу, застрявшую в трещине скалы. Он взялся за нее и потянул. Уже расшатанная ветрами, стрела уступила без сопротивления.

С минуту Кейн смотрел на нее не веря своим глазам. Стрела была как стрела, за исключением того, что наконечник у нее был из чистого золота. Погладив его, Кейн улыбнулся.

Золотой самородок или часть его, заостренный на конце холодной ковкой. В том, что стрела древняя, не было никаких сомнений. Трудно сказать, сколько лет она торчала в трещине — возможно, еще с тех пор, когда кругом были девственные земли, задолго до того, как их наводнили охотники за желтым металлом.

Присмотревшись, Кейн удовлетворенно кивнул. Некогда стрела была веткой одного из тех деревьев, что в изобилии росли вокруг. Значит, ее изготовили где-то поблизости. А может, поблизости залегает и золото, из которого выкован наконечник? Ощущая прилив радости, какого он не испытывал уже давно, Кейн отломил наконечник стрелы, обтер его дочиста, еще раз тщательно осмотрел и сунул в карман кожаной рубахи. Весело насвистывая, он продолжил путь. Теперь он смотрел по сторонам с удвоенным вниманием.