— Дорогая, когда мы поженимся… могла бы ты перед тем, как лечь в постель, заплетать волосы в косы?

* * *

Натали стояла у окна кабинета и украдкой, из-за шторы, наблюдала за улицей. Когда мимо проехал дилижанс, у нее вырвался вздох облегчения. Эшлин наконец покинул город.

Мысли Натали все время возвращались к дневнику. В ее памяти всплывали некоторые факты, на которые сейчас она смотрела другими глазами. Хотя она заверила Тахому, что у Эшлина нет и не было брата, он еще несколько раз возвращался к этому вопросу. Эшлин вскоре после приезда обратился к ней с просьбой продать ему земли, которыми теперь владел Кейн, объяснив это тем, что они войдут в полосу отчуждения вокруг будущей железнодорожной ветки, а именно туннеля под седловиной. На этих же землях Кейн застрелил одного из Лезервудов. А что, собственно, они там делали? То, что земля сменила хозяина, не меняло сути — братья нарушили границу земельных владений. Зачем? Потому что пронюхали насчет золота? Но каким образом? Эшлин, похоже, знал о золоте все. Допустим, нет и речи ни о какой железной дороге. Допустим, Эшлин охотится за золотом и только поэтому к ней посватался. А Кейн? Так ли уж случайно эти земли оказались в его распоряжении? Не сам ли он намекнул Девлину, что их можно поставить на карту?

Кто есть кто?

Когда Натали вернулась в Клауд-Уэст, небо закрыли тяжелые темные тучи. Потянул ветер. Все предвещало буран. Тем не менее дома Натали тут же начала переодеваться для дальней поездки. Она даже не удосужилась развесить снятую одежду по положенным местам, просто побросала где попало.

На ранчо царили сумрак и безмолвие. Дядя уехал, Джейн уже некоторое время гостила у замужней дочери в Аризоне та ожидала первенца, и экономка уведомила хозяйку, что вернется, только убедившись, что роды прошли благополучно.

Не желая тратить время на растопку камина, Натали сильно продрогла, избавляясь от многочисленных деталей женского туалета. Зубы у нее стучали, когда она спускалась по лестнице в полной мужской амуниции для зимней езды верхом. Зная пристрастия племянницы, полковник оставил ей свой стетсон. Поскольку шляпа была велика Натали, под нее без труда удалось запрятать волосы.

Оседлав Блейза, Натали направила его на восток. Небо было теперь сплошь темным и как бы провисло, отягощенное готовым выпасть снегом. Ветер все свежел. Однако Натали пренебрегла этими тревожными знаками. Самым важным сейчас было повидать Тахому и обсудить с ним детали событий прошлого, на которые она по чистой случайности наткнулась в дневнике Титуса Блэкмора.

Начался снегопад.

* * *

— Эй, Берл! — окликнул Дамон, почесываясь. — Метет! Што, так уж обяжательно шовать нош наружу шегодня? Нельжа подождать пару дней?

— Нельзя! — отрезал старший брат, заряжавший у печки револьвер. — Поднимайся и надевай что потеплее. Пора наведаться в гости к мистеру Ковингтону.

— Поднимайша… одевайша… тебе бы только командовать! — ворчал Дамон. — А я люблю подремать пошле обеда! Ковингтон никуда не денетша. В такую погоду только дурак ташкаетша по лешам!

— Когда закончим дело, можешь спать хоть до второго пришествия! Оно и лучше, что метет, — снег скроет все следы.

Дамон, за столом обычно переедавший, по дороге к Промонтори-Пойнт мучился коликами, и настроение у него было хуже некуда.

* * *

Кейн вернулся домой уже вечером, задал Дьяволу корма, наполнил водой поилку. Снег начал падать еще раньше, а теперь разошелся не на шутку. Покидая сарай, Кейн невольно остановился на пороге при виде зловещего неба.

Буран надвигался с севера и, судя по всему, нес с собой немалый заряд снежной массы. Кейн улыбнулся при мысли о том, что дом сработан на совесть, а запасов пищи и выпивки хватит на самую затяжную непогоду. Спешить было некуда: миллиарды в золотых слитках подождут, когда он приложит к ним руку.

Вернувшись в дом, Кейн удовлетворенно оглядел свое обиталище. В таком вот доме у жарко пылающего камина хорошо не спеша размышлять со стаканом в руке, как распорядиться своим несметным богатством. Он подбросил в огонь дров, дождался, пока пламя заревет в трубе, для удобства разделся до пояса и налил себе отличного кентуккийского виски. Можно было не экономить — теперь было на что пополнить запас.

Какое-то время Кейн сидел в кресле, перекинув одну ногу через подлокотник, и грезил наяву. Он снова богат. Куда богаче прежнего. Богат, как Крез… нет, богаче Креза! Чем же заняться? Объехать всю Европу? Или начать с Америки и первым делом навестить Нью-Йорк? А потом, конечно, на Миссисипи. Заново отстроить особняк, обновить плантацию — все устроить на самой современной основе, чтобы потом сидеть на веранде с видом на реку, потягивать виски со льдом и наслаждаться каждой минутой жизни. Чем не светлое будущее?

Неожиданно для себя Кейн тяжело вздохнул и поспешил сделать большой глоток из стакана. Меланхолия подкралась незаметно, усилилась и перешла в тоскливую скуку. Деньги… не в них счастье! Что толку в деньгах, если ничто не интересует, ничто не увлекает? Зачем ему Европа, зачем Нью-Йорк? Что он станет там делать? Да и вообще где бы то ни было…

Когда стакан опустел, Кейн снова его наполнил и отставил, чтобы принять более удобную позу. Веки отяжелели. Голова откинулась на спинку кресла.

В доме, состоявшем всего из одной комнаты, было жарко натоплено. Треск и шепот огня в камине убаюкивали. Кейн бросил взгляд на стакан, но ему уже лень было потянуться за ним. Он сидел, постепенно оседая в кресле, вяло поигрывая лапой снежного барса, которую отмыли от крови ловкие руки Белинды. Белинды, которой уже не было на свете. Как жаль… Кейн задремал.