Голландцы давно забыли победный рев корабельных орудий времен лихих адмиралов Рейтера и Тромпа, когда их эскадры громили англичан чуть ли не у стен Лондона. Сгинули в прошлое те времена вот уже больше двух веков – жители Нидерландов потихоньку превратились в заурядных торгашей, сломленные поражениями и унизительными мирными договорами, в результате которых страна потеряла целый ряд колоний. Да и какой флот противопоставить англичанам – новый броненосец береговой обороны «Де Зевен Провинциен», еще один такой же корабль водоизмещением поменьше, а возрастом постарше? Парочку колониальных крейсеров, которые насмешат даже немощный китайский флот?!
Все эти «игрушки» для адмиралов будут потоплены не просто быстро, а молниеносно. Так что голландские министры и сам король даже не пискнут, узнав, что англичане перетопили десяток судов под их флагами. Тем более в данном случае, когда есть следующий и совершенно законный для всего германского экипажа довод.
Во‑вторых, на самом транспорте сейчас находятся три офицера и почти полсотни матросов из экипажа, погибшего в бою с австралийским крейсером, уже легендарного «Эмдена». И хотя военно‑морская форма кайзерлихмарине снята и вместе с винтовками спрятана в трюме, но чтобы найти все дело получаса, не больше, даже если досмотровая группа будет лениво передвигаться по судну со скоростью черепахи.
Любое сопротивление бессмысленно и бесполезно. Даже если удастся перебить морских пехотинцев Ройял Нэви, и то не факт, то крейсер вот он, стоит рядом – два шестидюймовых орудия на баке и юте, да полдесятка 102 мм пушек по борту. Хотя…
– Почему у них четыре пушки, а не пять? И заплатки на корпусе? Они с кем дрались, не с нашим «Кенигсбергом»?
Мюкке стал внимательно смотреть на подошедший «таун» под Юнион Джеком на мачте. Английские матросы высыпали на палубу, махали приветственно руками, причем проявляли удивительное дружелюбие – у пушек не стояли расчеты, а сам крейсер сблизился на четверть кабельтова и сбросил ход, медленно идя рядом с трампом.
– «Глазго»!
– Шотландцы что ли?
– Почему не приказывают лечь в дрейф?
Стоявшие на палубе «нейтрала» немецкие моряки негромко перебрасывались между собою словами, лица у всех были угрюмые. Сам Мюкке, как никто другой понимал их отчаяние. Выбраться с Кокосовых островов, где нашел свою погибель «Эмден», на ветхом паруснике «Айше» и при этом не просто добраться до голландских колоний, но еще раз выйти в океан, где чудом удалось не потонуть на древней лоханке, управлять парусами которой никто толком не умел, и отыскать зафрактованный транспорт. И вот почти дойти до вожделенных берегов Аравийской пустыни, владений Оттоманской Порты, союзника Германии, и тут быть перехваченными буквально «на пороге родного дома» англичанами. А ведь перенеся сотни страхов, тяжелые лишения, они почти добрались до спасения!
– Капитан‑лейтенант фон Мюкке! Не желаете перебраться со всей командой на борт нового «Эмдена»?!
Громко прозвучавший в жестяном рупоре голос был знаком, а всмотревшись в британского офицера Мюкке обомлел – этого человека он слишком хорошо знал по долгой службе в германской восточноазиатской эскадре. Да и в самом Циндао, ныне захваченном японцами, они встречались не раз. А потому изумленный старпом крикнул в ответ:
– Фрегаттен‑капитан Гауп?! Вы ли это?!
– Я‑я, Гельмут! Рад вас видеть, старина!
– А где «Лейпциг», которым вы командовали?
– Слишком много рассказывать! Поговорим позже в каюте!
И вот тут произошло необычное – вместо Юнион Джека на мачту взлетел флаг кайзерлихмарине, а палуба наполнилась офицерами и матросами в германской форме – все радостно махали руками и кричали:
– Браво, «эмдемцы»!
– Мы вас тут заждались!
– Добро пожаловать на борт нового «Эмдена»!
Ошарашенные таким приемом, от которого их бросало от холода в жар, остатки команды погибшего крейсера словно с цепи сорвались. Они встретили сослуживцев с не меньшим восторгом, причем многие узнавали знакомых с «Лейпцига», «Нюрнберга» или «Гнейзенау». Разговоры и перепалка стали напоминать пресловутый «птичий базар».
Корабли сблизились, и поравнялись, теперь можно было перейти с борта на борт. И вот тут через рупор громко прозвучала команда Гауна:
– Экипажу «Эмдена» немедленно перейти на палубу своего крейсера!
Капитал‑лейтенант Мюкке перебрался на корабль одним из последних, терзаемый множеством вопросов, главным из которых был один – каким образом у англичан взяли целехоньким новый крейсер?!
Но теперь он знал, что ответ на все сомнения получит через несколько минут, а еще радовало, что он с командой снова вернулся служить на «Эмден», пусть и в его новом обличье…
Командующий 1‑й Крейсерской Эскадры
вице‑адмирал граф фон Лангсдорф
Капская колония
– Вот и все, генерал, я сделал так, что Наталь теперь полностью ваш! И от вас зависит – будет ли он составной третьей частью исторических бурских земель. Прозит!
Лангсдорф поднял рюмку шнапса и выпил ее вместе с бурским генералом Морицем Марвицем. Придуманная им давно авантюра удалась полностью. Английский порт Наталь, что ранее был столицей еще одной бурской республики, захваченной Британией в конце первой половины прошлого века, освобожден совместным германско‑бурским десантом. Пришлось, словно в романах про удачливого и благородного пирата Блада, действовать хитростью – высадить недалеко от порта роту диверсантов кригсмарине, которую давно сформировали из десантников абордажных партий «карманного линкора». Времени для должной подготовки у них было более чем достаточно – две войны за плечами, Фолклендские острова, которые они обороняли от английского десанта и дважды до этого брали в ходе высадки на них, и множество других дерзких операций. К тому же вооружение у морских пехотинцев было намного лучше, чем у немногочисленного и расслабившегося британского гарнизона. Все же прошедшая четверть века в военном деле составляют уже не овраг, а большую и глубокую пропасть.
Так что занять значимые точки – арсенал и береговые батареи удалось ночью, пустив в ход оружие с глушителями. К тому же диверсанты в легководолазном снаряжении подплыли и подцепили к старым британским колониальным крейсерам, которых стояло в порту три, мины с приличным зарядом тротила, которые взорвались перед рассветом, когда к Наталю подошли «Фатерланд» с «Блюхером», сопровождая германские лайнеры с достаточно многочисленным десантом. Спорадически возникающие схватки неизменно и быстро заканчивались самым беспощадным избиением англичан, которые, ошеломленные внезапным нападением, да еще столь ранним утром, не могли оказать достойного сопротивления.
– Я надеюсь на создание федерации из трех бурских республик, что при помощи Германии снова станут независимыми от британских колонизаторов, – лицо Марвица осветилось хищной радостью, его мечты стали воплощаться в жизнь. – Ваше имя, адмирал, будет навечно почитаться всеми моими соотечественниками, пока будет жить наша объединенная страна.
– Мы стали товарищами по оружию, генерал. А на свете нет крепче уз, чем товарищество! Оно навечно скреплено нашей пролитой кровью и кровью врагов, что сражались против нас!
Произнеся высокопарную фразу, Лангсдорф задумался о тех неимоверных трудностях, что пришлось преодолеть в реализации сложного, из многих составляющих и этапов, плана операции.
От Фолклендских островов до Наталя бросок 1‑й Крейсерской эскадры вышел стремительный. Как только рейхсграф убедился, что английская экспедиция окончательно ушла из пролива в Уругвай, был отдан приказ выходить в море. Два быстроходных лайнера приняли на борт свыше двух тысяч немцев, буров и индусов, с их помощью загрузили угля, сколько было возможно принять в ямы и складировать во внутренних помещениях, превратив эти грациозные корабли в быстроходные транспорты. Только благодаря этому отряд из «Блюхера», двух легких крейсеров и пары лайнеров быстро дошел до Наталя. Однако «Фатерланд» и «Альтмарк» успели раньше, хотя рванули до Намибии – там «тросшифф» принял на борт полтысячи буров с генералом Марвицем и полным ходом, обходя Кейптаун, пошли на соединение с отрядом капитана цур зее Эрдманна.
