«Да, а еще говорят, что испанцы всегда тянут время – аста пор маньяна. А ведь могут решать дела очень быстро… когда нужда заставит, или вкус прибыли. Миллиона долларов с довеском маловато, но сумма не круглая, а значит, кабальеро ведут себя честно. Приятно с ними иметь дело», – Лангсдорф медленно раскуривал сигару, а командор продолжал говорить:

– Если вы решите оставить германскую службу из-за превратностей судьбы, ведь может быть интернирование – то президент просит вас принять значимую должность в нашем флоте, альмиранте Мальвин. Так он вас назвал – и это ваше, вернее наше имя станет в один ряд с национальными героями генералами Бельграно и Сан-Мартин. Вам будет незамедлительно присвоено звание вице-адмирала, и произведено торжественное награждение высшим орденом Республики. Крейсер «Эксетер» назовут тем числом, когда будет озвучен указ президента о включении Мальвин 24-й провинцией. Ваша семья незамедлительно переедет в Аргентину, если на то будет воля! И еще одно – сеньор Дуарте клятвой кабальеро объявил десять лет тому назад, что отдаст одну из своих богатых гасиенд тому, кто сделает так, что Мальвины вернутся Аргентине! Он сдержит эту клятву с радостью – поместье большое, с видом на реку из здания. Вашей семье будет там уютно!

«Такую клятву можно было давать хоть пьяным, хоть с превеликого бодуна! Если бы не случай, она бы век не действовала. Вот они настоящие кабальеро! Лишился гасиенды, но ведь соседи от зависти пожелтеют! Еще бы – патриа а муэртэ! Да, это не американцы с культом доллара. И чин, и орден, и забота о моей семье – я в Аргентине действительно получу убежище, и британцам меня не выдадут!»

– Документы на гасиенду вам передадут незамедлительно. Мой альмиранте, прошу сказать мне, чем и какими припасами мы сможем помочь вам в вашем трудном, но столь славном рейдерстве?!

20 апреля 1932 года

Берлин

– Знаешь, Ганс, я до сих пор вижу этот странный туман во сне. Серая пелена с огнями святого Эльма! Они буквально плясали над субмариной, а дизель еще работал, грохот стоял. А потом и под моим тральщиком рванула другая мина. Хорошо, что конструкция крепкая, ты сам знаешь, как у нас строили, несмотря на войну. Дождались твоей помощи, хотя еще пять минут и пошли бы на дно. Успели снять нас всех – два экипажа, мой с М-83 и субмарины, мы перешли на твой флагман…

Лангсдорф кивнул, отхлебнув из глиняной кружки пива. Со своим старым другом и подчиненным по флотилии тральщиков корветтен-капитаном Зальдером они встречались довольно редко в эти трудные времена – и обязательно в пивной, за кружкой хмельного темного напитка. И по возможности именно в этот день, навсегда их связавший. Хотя устроить такие дружеские посиделки трудно, но случалось периодически, несмотря на почти пустые кошельки после всех нужных для семьи и службы расходов.

Тогда, 14 лет тому назад все четыре тральщика дивизиона Лангсдорфа обеспечивали проход через минные заграждения вернувшейся из плавания к берегам «туманного Альбиона» UС-79. Все произошло прямо на его глазах – британская мина рванула под носом субмарины. Лодку подбросило, мгновенно стало ясно, что ее никак не спасти, слишком страшен был искореженный форштевень. Тральщик Зальдера шел с ней рядом и тут же стал принимать на борт выбиравшихся из рубки подводников. И в этот момент лодку начал окутывать плотный серый туман с огоньками по краям, как боны, что тускло светили, словно свечки. Очень необычный туман, совершенно непохожий на природный, какие в этих водах привычное дело.

Субмарина через несколько минут пошла на дно, на ней, судя по грохоту, прогремел взрыв. Тральщик едва успел отойти на полкабельтова, как и под ним подорвалась мина – хорошо, что тогда всех моряков успели спасти, Лангсдорф был совсем близко.

Им повезло дважды – на войне, где они выжили в кипящих смертью водах Северного моря, и после нее, когда обоих лейтенантов оставили в кадрах рейхсвера, а заслуженных капитанов буквально вышвыривали из флота с нищенским пособием. Победители, страшась возрождения мощи Германской империи, навязали Веймарской республике жестокие условия – ее территория лишилась шестой части земель, где проживало почти 6 миллионов немцев. Колонии II рейха поделили между собой союзники и обложили Германию чудовищной контрибуцией в 135 миллиардов золотых марок, которых предстояло трем поколениям немцев выплачивать полвека.

Это не мир, это наглый и циничный грабеж! Вся Германия стала жаждать реванша, чтобы добиться справедливости!

Армия была сокращена до ста тысяч военнослужащих, включая четыре тысячи офицеров. Всего семь пехотных и три кавалерийских дивизий при четырех сотнях орудий. Авиация уничтожалась полностью, как таковая. Запретили иметь танки и крупнокалиберную полевую артиллерию. Генеральный штаб обязали расформировать. Военный призыв в армию отменялся, все солдаты должны служить по контракту никак не меньше 12 лет. Попасть в кадры рейхсвера было заветной мечтой десятков тысяч офицеров, но повезло немногим из них, одному из десяти соискателей.

Второй в мире по величине и силе флот, германский кайзерлихмарине вообще прекратил свое существование. Эскадра линкоров под командованием вице-адмирала Людвига фон Рейтера погибла в Скапа-Флоу, куда перешла под интернирование Ройял Нэви. Погибла почти полностью – моряки открыли кингстоны, чтобы не допустить захвата кораблей британцами. Остальные более-менее ценные корабли – линкоры, крейсера, эсминцы, тральщики – поделили между собой союзники по Антанте. Подводные лодки тоже достались победителям – их почти целиком уничтожили – «неограниченная подводная война» едва не поставила Англию «на колени». И лишь вступление в войну в 1917 году США с огромным торговым флотом и развитой судостроительной промышленности, предотвратило почти неизбежный крах британской экономики. Ведь почти все предприятия острова работали на привозном из колоний сырье. А это обеспечивалось бесперебойными поставками морем жизненно важных ресурсов – а огромное число транспортов топили торпедами германские субмарины.

По условиям мира германский флот должен был иметь не более 15 тысяч моряков, десятую часть составляли офицеры. Стране разрешили держать всего по 6 броненосцев и крейсеров водоизмещением по 10 и 6 тысяч тонн (с возможной заменой после 20 лет службы), а также по дюжине эсминцев (800 тонн) и миноносцев (200 тонн) – тем срок службы был отведен в 15 лет. Тральщики оставили только для разминирования Северного и Балтийского морей – потом их распродали в разные страны. Подводные лодки и морскую авиацию запрещалось иметь впредь – союзники сделали все, чтобы возрождение кригсмарине не состоялось!

И жестоко просчитались!

Оставленные Германии броненосцы и крейсера назвать устаревшими кораблями было нельзя, не подходит это слово к ним. Это была настоящая рухлядь времен русско-японской войны – устаревшими могли считаться первые дредноуты типа «Нассау» или «города», но никак не «Дойчланды» и «Газелле». Содрогаясь в коллапсе послевоенного кризиса, немцы продолжали мечтать о прежнем величии рейха, откладывая средства на постройку новых кораблей. И уже к 1929 году ввели в строй или достраивали на верфях четыре новых крейсера, готовя закладку двух. А также приступили к строительству трех новых броненосцев, очень своеобразных и достаточно сильных кораблей, предназначенных покусится на «святое» в Британской империи имущество – ее огромный торговый флот.

В 1922 году на Вашингтонской конференции водоизмещение в десять тысяч «длинных» тонн отводилось тяжелым крейсерам с вооружением орудиями калибра не более 203 мм. Но Германия эти соглашения как раз и не подписывала, ей разрешали иметь корабли данного тоннажа, но калибр пушек специально тогда не оговорили. Вот так появился «карманный линкор», способный удрать от всех линкоров того времени, кто мог его потопить, за исключением немногих оставшихся линейных крейсеров. И, в свою очередь, сам способный отправить на дно любого, кто имел возможность его догнать – да тот же самый «вашингтонский» крейсер.