– Немцы! Они заняли радиостанцию! Смотрите, сэр! Они уже на городских улицах, их много!

Прикусив губу до крови, Аллардайс посмотрел по направлению протянутой руки – на опустевших улочках шли небольшие группы моряков в черной форме и в странных железных шлемах, круглых, похожих на перевернутые котелки. Их было много, гораздо больше, чем ополченцев, и вооружены таким же странным оружием. Много совсем коротких карабинов с длинными рукоятями под стволами, имелись и пулеметы на сошках с заправленными лентами. Несколько солдат несли ящики и толстые трубы непонятного назначения. Уверенно шли, будто знали город, оцепляя дом губернатора и стоявший чуть в стороне, неподалеку, приспособленный под казарму барак. Там вовсю готовились к бою – из окон торчали ружья, морские пехотинцы разворачивали тяжелую десантную пушку.

Однако немцы опередили – они быстро рассыпались и стали стрелять. Непрерывно, длинными очередями – маленькие карабины оказались автоматическими, и строчили почти как пулеметы. Губернатор знал подобное оружие, на острове имелось два пулемета – «Виккерс» на громоздком станке и ручной «Льюис» с толстым стволом. Но тут что-то иное, хотя похожее, да и пулеметов с лентами у германцев имелось неимоверно много, чуть ли не дюжина. К тому же непонятная труба оказалась на самом деле разобранной мортирой – ее установили на квадратную плиту, подставили треногу, и вскоре один из моряков опустили вовнутрь снаряд.

Громкий хлопок и через пару секунд у барака грохнул разрыв, расчет пушки разметало осколками. А из окон уже не торчали ружья, никто из англичан не стрелял, все попрятались или просто лежали на земле, закрыв руками головы. Такой сумасшедшей стрельбы с настолько плотным огнем губернатор никогда в жизни не видел, хотя воевал с бурами в Африке и под обстрел попадал не раз. Но сейчас шел не бой, это было самое настоящее избиение. Причем немцы явно демонстрировали возможность оного, но отнюдь не стремились полностью уничтожить крохотный гарнизон. И следовало как можно быстрее прекратить это бессмысленное сопротивление, которое ничем хорошим, кроме собственной гибели, закончиться не могло.

– Сэм, бегом в дом. Там белая скатерть, маши ей из окна! Пусть видят! Иначе всех перебьют, а у горожан семьи и дети!

Странно, несмотря на надетый мундир бригадира Британской армии, с орденской лентой через плечо, в него не стреляли, даже свиста пуль над головой не было слышно. Может благодаря этому самому мундиру, перестрелка сразу закончилась, и наступило затишье. Губернатор достал белый платок и несколько раз взмахнул им над головою. Потом громко крикнул, стараясь, чтобы его услышали как немцы, так и англичане:

– Не стреляйте! Мы сдаемся!

Командующий эскадрой линейных крейсеров

вице-адмирал Стэрди

– «Держаться ближе к неприятелю», – Стэрди понимал, что сигнал нелеп, но именно такой значился в новой сигнальной книге, вместо старого – «Атаковать неприятеля с близкой дистанции».

Теперь все решат пушки – а их на трех оставшихся британских кораблях больше, чем на немецких, и гораздо более мощных. Нет, «Кент» и еще разводящий пары «Корнуолл» внесут свою лепту, но главный козырь восемь орудий в 12 дюймов «Инфлексибла», устоять перед которыми «Шарнхорст» с «Гнейзенау» не смогут. Слишком близко подошли крейсера Шпее, по меркам морского боя запредельно близко, их разделяет едва 5 тысяч ярдов. Конечно, 210 мм орудия опасны с такой дистанции, они способны пробить броню «гончей». Вот только разрушения на линейном крейсере будут намного меньше, чем те, что прилетят от ответных выстрелов на неприятельских кораблях. Адмирал сейчас учитывал даже такой простой факт – чем крупнее калибром пушка, тем точнее она будет стрелять на равном расстоянии. Так что нужно как можно быстрее нанести фатальные повреждения броненосным крейсерам Шпее, и оставить их на растерзание «Кенту», к которому позднее подойдет «Корнуолл» на помощь. И лишь после этого навязать бой гросс-крейсеру «Фон дер Танн».

Этот, самый опасный германский корабль, лишившись поддержки, будет тоже уничтожен, пусть и немного позднее, в ходе долгой погони. «Гончая» догонит, обязательно настигнет врага – тот является первенцем германских гросс-крейсеров, а первый блин, как говорят союзники русские, всегда комом – однажды ему перевели суть этой поговорки. Турбины на «Фон дер Танн» не отработаны в полной мере, с разными «детскими болезнями», как утверждают моряки. К тому же корабль перед войной совершил много зарубежных вояжей, даже пересек из края в край Атлантику – а значит, имеется определенный износ механизмов.

Противнику невероятно повезло с дерзким и внезапным нападением и быстрым уничтожением флагманских «Инвинсибла» и «Карнарвона» – горящий корабль Стоддарта уже опустился на грунт, почти по палубу. Но теперь наступит отмщение, существенный разрыв между крейсерами противника сыграет против немцев. Стерди не зря изучал тактику, что было несвойственно адмиралам Ройял Нэви, что больше надеялись на пушки и отменную выучку команд. И теперь видел варианты, которые позволяли хорошо проучить зарвавшихся тевтонов.

Хороший показательный урок немцам настоятельно необходим, и он будет горше, чем визит «кошек» Битти в Гельгогландскую бухту в самом начале войны, когда 13 с половиной дюймовые орудия растерзали германские легкие крейсера в клочья!

Потеря одного котла из тридцати совершенно не отразится на скорости «Инфлексибла», как и повреждение трубы, что несколько уменьшит тягу. Но 25 узлов через полчаса линейный крейсер наберет, хотя сейчас он буквально выползал на внешний рейд. Ничего страшного не произойдет, все же корабль в движении, это намного лучше, чем уподобится стреноженной мишени, которая к тому же не имеет возможности ответить всей мощью орудийных башен на вражеский обстрел.

«Инфлексибл» тряхнуло, настил заходил под ногами – линейный крейсер разрядил все восемь орудий, благо курсовой угол позволял их задействовать целиком. В броневую прорезь рубки были хорошо видны гигантские всплески воды, накрывшие неприятельский флагман.

– Есть!

– Попали!

Словно общий радостный выдох вырвался у всех англичан. Стэрди увидел огненный цветок взрыва, распустившийся на кормовой надстройке «Шарнхорста». Первым полным залпом и сразу же попадание – неплохое начало! Но дистанция уже настолько близкая, что промахов будет мало – адмирал мстительно сжал зубы, понимая, что наступила главная минута. Сейчас «Инфлексибл» полными залпами утопит флагман и начнет расстрел «Гнейзенау», которого и так накрыли всплески взрывов от пристрелявшегося «Кента», пусть и небольшие на фоне.

– О боже…

Кто закричал, понять было нельзя – или это он сам произнес, падая от чудовищного удара на железный настил, который выбило из-под ног. Огромный корабль буквально подбросило, лавина воды ворвалась в смотровые амбразуры, окатив всех холодным душем. И тут же последовал новый взрыв, такой же мощный по силе – не успевших подняться на ноги моряков, разбросало как пушинки по рубке.

Крен на правый борт ощутимо нарастал каждую секунду, а это означало одно – «Инфлексибл» атакован подводной лодкой и получил в борт две торпеды. Почему от подводной лодки, а не от крейсеров, тоже было понятно – линейный крейсер вел огонь орудиями по врагу на левый борт.

– Проклятье! Мы сами зашли в ловушку!

Только сейчас по какому то наитию Стэрди осознал, почему случился столь жестокий разгром британской эскадры. Противник знал все о приходе англичан, имея возможность отслеживать ее аэропланами с воздуха. А сами крейсера Шпее были рядом, находясь за пределами видимости. А ночью подошли, и в самый роковой момент – при загрузке угля, когда крейсера Ройял Нэви стояли без паров. А подводная лодка, возможно и не одна, притаилась в засаде, дожидаясь, пока «Инфлексибл» выйдет из пркрывавших его бортами угольщиков. Возможно, так торпедировали флагманский «Инвинсибл», просто не заметив во множестве всплесков и взрывов 11-ти дюймовых снарядов попадания торпеды. А детонация погребов с мощным внутренним взрывом лишь довершила картину гибели еще час назад прекрасного и гордого корабля. И теперь настала очередь его собрата «Инфлексибла».