«И как бы они успели? Если бы Врангель, например, о дуб башкой приложился? Пару шагов всего не долетел!»

«Поверьте, сударь: здесь у них все под контролем».

«Ну, хорошо, если так… Как-то быстро, кстати, бой закончился», — заметил я.

«Магические дуэли вообще скоротечны, сударь».

Тем временем под приветственные крики болельщиков Кутайсов присоединился к зрителям.

— Вторая пара на сегодня! — провозгласил майор, дождавшись, когда аллея освободится. — Молодая графиня Варвара Салтыкова… против молодого князя Владимира Огинского-Зотова!

Если в прошлый раз я дернулся, когда меня и не звали, то сейчас почему-то вовсе не ждал вызова и сдвинулся с места не сразу, пришлось фамильяру меня понукнуть:

«Ну, что же вы, сударь? Вперед, ваш выход!»

Только после этого, сбросив оцепенение, я двинулся вперед. Проходя мимо Нади, в запарке на нее даже не посмотрел, а когда вспомнил о девушке и оглянулся, Морозовой на прежнем месте уже не было — за спинами других зрителей она пробиралась ближе к месту моей будущей схватки.

Углядев лишь как мелькнул в толпе белобрысый хвост, в который Надя убрала сегодня свои великолепные кудри, я снова посмотрел вперед — и внезапно обнаружил напротив себя не одну, а сразу двух соперниц. Первой, понятно, была Салтыкова, одетая сегодня в ярко-розовое платье с длинной пышной юбкой — наряд, как-то совсем не ассоциировавшийся у меня с дуэльным поединком. Но рядом с молодой графиней стояла еще одна девушка, невысокая и черноволосая, словно для контраста с соседкой облаченная в какую-то нелепую серую хламиду.

«„Бурдюк“», — подсказал мне Фу.

Только после этого я заметил выглядывавшие из-под спадавшей на лоб густой черной челки незнакомки иероглифы холопского клейма.

По спине у меня пробежал неприятный холодок, руки предательски дрогнули. Сама того не подозревая, Салтыкова нанесла мне болезненный удар еще до поединка.

Впрочем, оружие молодая графиня обнажила обоюдоострое. Я вдруг понял, что теперь всяко обязан ее победить — во что бы то ни стало. И дело было уже не в проходном балле — просто некоторые вещи должны наказываться!

«Кстати, а это вообще честно?» — бросил я, взяв себя в руки.

«Правилами сие дозволено. Но, если Салтыкова победит при помощи „бурдюка“, оценку ей немного снизят».

«Не победит!» — буркнул я, занимая позицию для схватки: левым плечом к противнице, правая — основная рабочая — рука за спиной. Другая впереди — среди прочего, ее пальцам предстояло призывать Кривое зрение.

Молодая графиня приняла похожую позу — разве что повернулась ко мне правым боком. К «бурдюку» она пока не прикасалась.

«Хочет начать своей маной, — отметил Фу. — У ней уровень Окольничьего, к слову. Шестой».

«Куда ей против нас, бояр…» — пробормотал я, силясь спрятать за бравадой все же нет-нет да и прорывавшуюся неуверенность.

«Зато по силе она — Стольник. Четвертый уровень против вашего второго, сударь, — не преминул „утешить“ меня фамильяр. — И знает про Зеркало!»

А то я сам не понял, что знает! Конечно же, Воронцова ее предупредила…

— Милостивая государыня, милостивый государь, прошу приступить! — скомандовал в этот момент Алексеев.

Правой рукой я тут же поставил щит — даже не посмотрев, что собирается предпринять моя противница. И правильно сделал — не успели пальцы левой моей руки сложиться в нужную для Кривого зрения фигуру, как я почувствовал удар. Несильный, но не окажись у меня защиты — лететь бы мне наземь, подобно молодому барону фон Врангелю.

Салтыкова тут же повторила атаку — вроде бы уже чуть мощнее, но если и так, то ненамного. Почти сразу ударила в третий раз — снова явно не в полную силу. Надя и Тоётоми на тренировках меня лупили куда безжалостнее!

«Прощупывает, — пояснил мне Фу. — Ну и Зеркала, наверное, опасается».

«Почему оно не срабатывает, кстати? — только тут сообразил я, чего так недостает нашему поединку. — Зеркало? Потому что у меня щит? — предположил затем. — Могу убрать!»

«Щит здесь ни при чем. Зеркало блокирую я».

«Но зачем?!»

«Сами же видите — удары легонькие. Смысл их такие возвращать? Щит молодая графиня тоже держит — все примет он. А мы только потратим ману и раньше времени раскроем свой главный козырь».

«Так она же и так о нем знает!»

«Она до конца не верит. По совету Воронцовой, осторожничает, но в душе сомневается, что одаренный вашего возраста и в самом деле способен использовать Зеркало».

Все это было долго писать и, наверное, не так уж и быстро получится прочесть, в реальности же весь приведенный диалог пронесся у меня в голове разве что за секунду. Которой, впрочем, вполне хватило Салтыковой, чтобы стукнуть меня еще трижды — и последний раз даже весьма чувствительно, а мне — чтобы призвать наконец Кривое зрение. Которое, впрочем, оказалось дважды бесполезным — мало того, что сейчас я и без того отлично понимал, какую технику использует моя противница, так хитрая девица еще и спрятала кисть рабочей руки в складках своей необъятной юбки! А зрение-то у меня было Кривое, а не Сквозное какое-нибудь!

Теперь стало понятно, зачем молодая графиня так вырядилась! Вот уж действительно фига в кармане…

Отменив Кривое зрение — проявившее себя кривым во всем смыслах — я перенес контроль щита на левую руку, а правую сложил в кукиш и ответил на удары Салтыковой парочкой своих — на пределе сил, но, кажется, девицей даже не замеченных. Решив снова сменить тактику, я резко рванулся вперед — в конце концов, никто не говорил, что бить противника можно только магией, кулак тоже сгодится! — однако толком сократить дистанцию у меня не вышло — уже на втором шаге я будто уперся в невидимую стену. Собственно, почему «будто» — в стену, выставленную Салтыковой, и уперся — этакий подвид щита, сам я так пока не умел.

«Сударь, мана уходит, — подсказал мне в этот момент „паук“. — Мы по-прежнему не знаем вашего предела, но запас всяко не бесконечен. А в сей перестрелке вы тратите больше, чем молодая графиня! Намного больше! Плюс у нее в резерве „бурдюк“!»

«По сути есть что сказать?» — буркнул я.

«Нужно как-то вывести противницу из себя. Разозлить или напугать — чтобы она наконец ударила в полную силу — и подставилась под Зеркало».

«Да вы у меня, блин, не Фу-Хао, а прям какой-то Ясен-Пень! И как это сделать?»

Но прежде, чем фамильяр успел ответить, Салтыкова запустила в меня один за другим три огненных шара — должно быть, ей таки наскучило унылое однообразие нашей схватки. Ударившись в щит — тот вполне себе выдержал — магические снаряды рассыпались ярким фейерверком. Непроизвольно я отвлекся на разлетавшиеся во все стороны огни, и тут что-то с силой дернуло меня за шиворот вверх. Ворот рубашки врезался в горло, перекрывая дыхание. Затрещала рвущаяся ткань.

«Левитация! — крикнул Фу. — Щит вверх, живо — сие воздействие оттуда ниспадает, я же вам рассказывал!»

Я судорожно скрестил пальцы правой руки, призывая второй щит. Первый, завязанный на левую, сообразил удержать перед собой — и это спасло меня от целого града ударов, обрушенного Салтыковой. Сила же, тащившая меня за ворот в небеса, разом исчезла, и я рухнул вниз — с высоты добрых полутора метров, на которые, оказывается, успел воспарить. На ногах, конечно, не удержался и повалился навзничь, больно ударившись спиной. Щит, к счастью, не потерял — молодая графиня так и продолжала в него самозабвенно лупить.

«Надя мне говорила, что левитировать человека невозможно!» — с некоторой даже обидой пробормотал я, поспешно поднимаясь с земли.

«Человека невозможно, зато его одежду — запросто. А что уж там по случаю внутри окажется…»

«Одежду, говорите… — задумчиво прищурившись, словно другими глазами посмотрел я на Салтыкову. Одной рукой молодая графиня уже держалась за „бурдюк“, как видно, оставив и для атак, и для защиты только вторую. — Разозлить, говорите…» — с неким уже даже азартом продолжил я, заводя правую руку за спину и складывая пальцы в задуманную комбинацию.