— Надя! — крикнул я, подбегая, но на последнем шаге споткнулся о какой-то корень — и растянулся на траве.

Уже падая, специально не стал ловить баланс: подумал, что моя неловкость девушку развеселит — ну или хотя бы просто встряхнет — но Морозова едва пошевелилась.

— Поздравляю с поступлением, — бесцветным голосом проговорила она. — И с тройкой.

— На моем месте должна была быть ты, — смущенно выговорил я, поднимаясь.

— Нет, — покачала головой Надя. — Не на твоем. Свое ты заслужил. А я должна была быть на первом месте… Да на любом! — выкрикнула она вдруг во весь голос. — Лишь бы выше этой курвы!

Без лишних пояснений я понял, что речь о Воронцовой.

— Проклятый Рылеев! — не унималась между тем Морозова. — Чтоб ему к духам провалиться!

— На чем он тебя завалил? — спросил я, отряхивая брюки от сухих травинок и усаживаясь рядом с девушкой. Мертвый ствол под нами жалобно заскрипел.

— Если бы завалил! А так… Я даже не поняла толком, чего он от меня хотел!

— В смысле? — нахмурился я, подумав нехорошее.

— Выслушал ответ. По теме никаких замечаний — да и неоткуда им там было взяться! И вдруг спрашивает, читала ли я его книгу — что-то там о правлении Федора VI. Я сказала, что нет, но будь у меня такая возможность — непременно бы прочла — очень интересуюсь той эпохой. Он мне: как же так, у вашего опекуна она была в библиотеке! Я говорю: к сожалению, не было. Точно не было, я все книги Сергея Казимировича знаю наперечет! — тряхнула головой рассказчица. — А ротмистр свое: была, мол! Я — спорить: знаю же, что права. Рылеев надулся. «Ладно, ступайте!» — говорит. И уже в спину мне такой: «Четырнадцать!» Я даже сперва не сообразила, что это он про оценку. Меньше двадцати никак не ждала. А по-хорошему, рассчитывала на две полные дюжины — еще же ведь без подготовки отвечала, сам знаешь, у него за это дополнительный балл… Только у стенда дошло…

— Вот же блин!.. — только и сумел выговорить я.

— Да, такой вот пердимонокль… — вздохнула Надя. — И с чего он вообще взял, что у Сергей Казимировича могла быть его жалкая книжонка?! — всплеснула руками она.

— Я ему сказал, — дернул меня тут черт за язык.

— Что? — опешила Морозова.

— Ну… — понял я уже, что напрасно разинул рот, но включать заднюю было поздно. — Он меня тоже спросил, не читал ли я… Я сказал, что читал… Он спросил где… Я сказал — у князя Сергея…

— Что ж ты меня не предупредил?! — вытаращив глаза, с обидой бросила девушка.

— Как-то не подумал…

На самом деле, передай я сразу Наде наш разговор с Рылеевым, пришлось бы объяснять, почему у ротмистра вообще возник такой вопрос. Потом — откуда мне знакомо содержание его монографии — а там уже оставался всего шаг до раскрытия тайны моего «паука». Выкрутиться как-нибудь, конечно, было можно, но я предпочел просто промолчать.

Вот и теперь бы так же! Но увы…

— Прости, — пробормотал я.

Девушка не ответила, отвернувшись.

— Пожалуйста, прости! — повторил я, слегка дотрагиваясь пальцами до ее запястья.

Морозова отдернула руку и даже немного отодвинулась от меня по бревну. Кажется, хотела и вовсе отсесть подальше, но зацепилась платьем за обломок сучка и остановилась.

— Ну, давай я схвачу какой-нибудь штраф! — пристыженно предложил я. — Поколдую на глазах у Алексеева или тупо по роже кому дам! С меня спишут баллы — и ты войдешь в тройку.

— Итоги уже подведены, — негромко проговорила в сторону Надя. — Теперь любой штраф — уже в зачет первого года обучения… Да и сдалась мне эта духова тройка!

«Вам же русским языком сказали, сударь, — укоризненно произнес Фу. — Более всего Надежда Александровна расстроена тем, что уступила Воронцовой. А за вас она и в самом деле рада. Ну, по крайней мере, была рада — пока вы сию глупость не сморозили!»

«И что теперь?!» — окрысился я на фамильяра.

«Даже и не знаю, сударь…»

— Прости меня, — не получив от духа совета, когда тот был нужен, как никогда, решил я уже в третий раз извиниться перед Надей. — Я не хотел тебя подставлять — сама же понимаешь… — я снова протянул к ней руку — и на этот раз увернуться не позволил, ухватившись за локоть. — Время к обеду, — проговорил, приободрившись этим небольшим успехом. — Пойдем в столовую?

— Не хочу, — передернув плечами, зло буркнула Морозова.

— Пойдем, не век же теперь на этой дурацкой березе сидеть, — уже настойчивее сказал я, слегка потянув девушку за руку.

Она вырвалась — столь резким движением, что среагировать я не успел.

— Надя, пойдем…

— Я могу снова подчиниться — как твой манник. Тебе этого надо? — повернувшись наконец ко мне лицом, угрюмо бросила Морозова.

— «Снова»? — несколько опешил я. — Что, так уже случалось?

— Может быть! — запальчиво бросила она.

— И… часто?

— Может быть!

— Что, и тогда, в особняке? Когда мы… — задохнувшись, я не договорил.

— Может быть!!! — рявкнула на весь березняк девушка.

— Ну знаешь… — ошалело выговорил я, вскакивая на ноги.

«Сие она в сердцах, сударь! — поспешил вмешаться Фу. — Как и вы, не подумав! Не всерьез!»

«Ах, не всерьез?!»

— Есть вещи, которыми не шутят, — хмуро бросил я вслух — не знаю уж, фамильяру или Морозовой — и, повернувшись, зашагал прочь.

Если бы Надя бросилась за мной — да хотя бы просто крикнула вслед: «Постой!» — я бы, наверное, вернулся. Наверняка бы вернулся.

Но девушка не бросилась. И не крикнула.

в которой я облачаюсь в черное

Есть мне после всего случившегося совершенно не хотелось, но я из принципа решил пойти в столовую. Однако у самых дверей седьмого чертога меня перехватил вестовой кадет, передавший приказ срочно явиться к Алексееву. Недоумевая, в чем снова успел провиниться, я направился в главное здание.

В кабинете заместителя начальника корпуса я застал Ясухару и Воронцову — и только тогда сообразил, что, должно быть, вызов как-то связан с моим попаданием в призовую тройку. Так и оказалось. Без особых эмоций поздравив с зачислением, майор отправил нас получать кадетскую форму — первыми из прошедших отбор абитуриентов. Все из-за пресловутой аудиенции у наследника престола, о которой я, признаться, не то чтобы вовсе забыл — просто не думал как о чем-то первоочередном.

В полуподвальном помещении в дальнем крыле главного здания пара расторопных мастеровых выдала мне белую сорочку, черный однобортный китель с красным стоячим воротником и красными же погонами на плечах, брюки в цвет кителя, фуражку с красным околышем, носки и кожаные укороченные сапоги. Погоны украшала эмблема корпуса — буква «Ф» в обрамлении лавровой и дубовой ветвей. На левом рукаве мундира выше локтя была нашита серебряная плашка, символизировавшая первый год обучения. Ниже располагался трехцветный — красно-сине-белый — шеврон.

Точно такой же набор вещей достался Тоётоми, разве что под российским триколором у него дополнительно имелся небольшой японский флажок — символизирующий восходящее солнце красный круг в центре белого прямоугольника. А вот Милане, как я понял, предложили на выбор: либо, как и нам, брюки с носками и сапогами, либо черную прямую юбку-миди в комплекте с чулками и туфлями на небольшом каблучке. Воронцова без раздумий предпочла второй вариант.

Прибарахлившись таким образом, мы вернулись под ясны очи майора Алексеева, которым были распущены по комнатам — переодеваться — с наказом не позднее чем через четверть часа быть готовыми к отъезду.

Почему-то я был уверен, что в столицу нас отправят порталом — ну, не на поезде же повезут! Оказалось — именно на поезде. Ритуал аудиенции не исчерпывался одной лишь встречей с наследником — это была целая процедура, неотъемлемой частью которой являлось многочасовое путешествие из Москвы в Петрополис по железной дороге. А вот до вокзала мы и в самом деле добрались магическим коридором, совместными усилиями открытым для нас Рылеевым и Поклонской.