Но и девчонка уже ушла из под обстрела. Заскользила по столешнице в сторону балкона не отпуская спускового крючка: яркие зеленые вспышки сверкали не переставая, зал наполнился грохотом электрических разрядов

Твари каждый раз удавалось избежать попадания, словно знала она, в какой момент вновь полыхнет. И тоже вынужденно смещалась к балкону. Замерла у перил. Похоже, разглядеть противника для нее оказалось сложнее — она все медлила с выстрелом.

Девчонка больше почему-то не стреляла и вообще, как будто покинула зал. Справедливо рассудив, что теперь примутся за него, Глеб решил воспользоваться передышкой и, пересилив боль в руках и ногах, попытался уползти к выходу.

Однако тварь заметила это, волна искривленного пространства качнулась в направлении человека и время для Глеба замедлилось. Он увидел, как в центре дрожащего марева стало разгораться свечение: оружие в руках похожей на кобру твари готовилось выплюнуть сгусток плазмы. После прямого попадания от цели только зубные коронки останутся, и те — потекут.

Слева хлестко щелкнуло и туда, куда только что ступила тварь, угодил грозовой разряд.

Пространство перед Глебом расплавилось, выгнулось пузырем, моргнуло пару раз и растаяло, оставив после себя черный гибкий силуэт, припавший к полу. От матовой, поглощающей свет брони к потолку поднималось облачко густого дыма.

Тварь зашипела яростно, сжалась пружиной и распрямилась одним движением, метя длинными стальными когтями человеку в лицо. Осознав, что это последнее, что Глеб увидит в жизни, парень закрыл глаза. Приготовился к адской боли. Он еще не знал, какого это — умирать, но мог себе представить.

Позади от мощного удара рухнула дверь и тотчас же раздались автоматные очереди.

Глеб ждал, но смерть не спешила забирать его, и тогда он распахнул глаза: тварь суетливо, разбрасывая уцелевшие столы и стулья, бегала по полу в десятке метров от него у самых перил. Как-то смялась вся и больше походила на побитую дворнягу, чем на внушающего страх безжалостного убийцу. Ее прицельно поливали пулеметным огнем, на броне цвели следы микровзрывов. Несколько раз в тварь из пустоты угодила молния.

Отчаявшись, она зашипела, взыла и, вырвав когтями из мраморных перил кусок с человеческую голову, выпрыгнула на улицу. Через несколько секунд внизу громыхнуло — так, будто подорвался грузовик с топливом. От леса потянуло горелым, над верхушками сосен стал подниматься черный дымок.

Морщась от боли, Глеб сел на месте. Его мутило, на полу под ним растеклось алое пятно, руку он уже не чувствовал. Вокруг бродили какие-то люди в камуфляже: обычном — матерчатом.

Из пустоты проявилась большеглазая девчонка. Она была боса, а в руке несла устрашающего вида разрядник. Подошла к Глебу. Нахально глядя из-под тонких бровей, присела на одно колено.

— Ну что, плебей? Как тебе наше представление.

Глеба учили, что женщин бить — нехорошо, но в этот момент остро захотелось ее ударить. Впрочем, он ослаб настолько, что не мог не то что пальцем пошевелить, но даже ответить вразумительно. Промычал:

— Что это было?

— О-о, — протянула она, зло ухмыльнувшись, — лучше бы тебе этого не знать, парень. Добавила, вставая: — Погоди, не уходи никуда. Нам предстоит много работы. — И напутственно хлопнула по плечу, которое немедленно разорвалось адской болью.

Девчонка скрылась из виду.

Глеб выругался про себя, так как обязательно сделал бы противоположное, если б мог. Но сейчас ему ничего другого не оставалось, кроме как сидеть истуканом и ждать своей незавидной участи.

Оказывается, кроме руки и ноги, пострадало еще и плечо: обожгло — жуть. Несколько минут к Глебу никто не подходил и он подумал, что про него забыли. А может и помнили, да только по какой-то причине не спешили оказывать дальнейшую помощь. Подбежали все-таки: поставили несколько уколов, наложили жгут и споро обработали раны из дезинфицирующего баллончика. Наложили повязку и ушли. Он видел тяжелые армейские ботинки, что бродили по помещению взад-вперед: под подошвами хрустели остатки мебели и скрипело стеклянное крошево.

Глеб хотел бы получше рассмотреть этих людей, но ничего не выходило, ослаб. Боль ушла, взгляд туманился все сильнее. Еще немного и он потеряет сознание, его накроет чернотой.

Сквозь шум в ушах услышал, как к нему подошли двое. Усилием воли Глеб шевельнул подбородком в нужную сторону, скосил взгляд: одна пара ног оказалась упрятана в высокие туго зашнурованные берцы, другая — принадлежала той девчонке, из-за которой, похоже, и случился весь этот бедлам. Ее лакированные туфельки на высоком каблуке, как ни странно, блестели. Почистить успела, что ли? И вообще, как только ноги сумела не переломать в суматохе боя?

— …у нас вариантов, как ни крути, — задумчиво проговорил человек в берцах. — Да и у тебя — тоже. Придется взять его в оборот.

— Не успеем, — равнодушно прозвенела девчонка. — Смотри, он помер уже почти…

— Значит, тебе придется придумать, как сохранить ему жизнь. Слышал, эфесы и не на такое способны.

Переступив с ноги на ногу, девушка возразила:

— Ты ж всю подноготную мою знаешь — не чистокровная я. Мне эта способность недоступна.

— Именно потому, что знаю — говорю. Про братца своего не забыла?

Громко хмыкнув, девушка промолчала в ответ. Развернулась на месте, дав понять о том, что разговор окончен и она готова уйти.

Мужчина сделал движение и строптивая девчонка, громко айкнув, неловко переступила ножками, когда ее подтянули ближе. Глеб услышал:

— Кто тебя просил координаты свои выдавать перед отъездом? Если об этом узнают наверху…

— Отпусти! — дернулась она. — Мое решение задачи было реальным. Вы весь местный год бездействовали и впустую шарили по директориям. А тут, как видишь, добыча сама пришла к нам в руки.

— Пострадала Клэр.

— Ха! Какая-то заводная кукла важнее жизни оперативника.

— И о важном свидетеле не забудь, — тяжело добавил мужчина. — Нет, ты только подумай что скажет начальство, когда узнает, что биороид восстановлению не подлежит, а? Ведь за него уплачены немалые деньги. А содержание? Техобслуга?.. Краб считает каждый потраченный на Клэр кредит. Как перед ним будешь оправдываться?

— Лучше бы наняли нормального человека, — хмуро ответила девушка.

— А это кто перед тобой? — Кажется, Глеб физически ощутил, как на него показали пальцем. Голову не поднять, становилось все хуже. Жизнь сочилась из него по капле. — Сам в руки идет: подходи и бери тепленьким.

— Он не сможет. Плебей. Подстилка.

— Знаешь что?! — не выдержал мужчина, в сердцах оттолкнув от себя девушку. Она засеменила назад, едва не споткнулась. — Мы еще о свидетеле с тобой не говорили, а Краб спросит за него вдвойне.

— С ним накладочка получилась, — невозмутимо вставила девчонка. — Кто ж знал, что за тем волосатым охотится модифицированный серпент?

— Должна была предполагать, — наставительно произнес мужчина. — Третий год я с тобой мучаюсь — а толку никакого… Ладно, хватит тут разглагольствовать, а то паренек скоро кони двинет. Надеюсь, как правильно считывать информацию с чипов цедуриан еще не разучилась?

— Как такое забудешь, — вздохнула девушка. Легонько задела туфлей ногу Глеба и та безвольно мотнулась. — А этот… обязательно? Другого поблизости со старьем в башке нигде у тебя не завалялось?

— Иди, поищи. Тут лес до самого космопорта. Наверняка их там за каждым кустом штук по десять сидит.

— Ладно, убедил, — отмахнулась от него девушка. — Придется работать с тем, что есть.

Подойдя почти вплотную, она вновь присела рядом с Глебом на одно колено. Голова, как и прежде, не слушалась его и потому глубокий вырез топика кричащей раскраски маячил перед самым его носом. Близко-близко. В другое время это распалило бы парня, но не сейчас. Безудержно хотелось забыться крепким сном.

Девушка протянула руку: тускло блеснули в свете недобитых светильников алые коготки. Со словами: «Куда это ты пялишься, а, негодник?» грубо взяла Глеба за подбородок, задрала голову к свету. Повертела и так и этак: перед его глазами поплыли цветные круги и затошнило сразу. Ругнувшись, пробурчала в нос: «Еще один пустой биоматериал. Послал же случай напарника.»