Сук Джа наверняка представилась здесь по всей форме — иначе никто бы ей на вахте регистрационный журнал не показал.

— Ну, да…

— Она еще какое-то время побудет у меня… Ей можно.

— Да, да, конечно, — суетливо закивала дежурная.

Я взялся за мотоцикл. Висевшие у него на руле по обе стороны два шлема — красный и синий — живо напомнили мне вдруг воздушные шарики, с которыми Хи Рен тогда вышла из пиццерии. Что ж, будем надеяться, эти не лопнут…

Вахтерша выбралась из своего загончика и предупредительно придержала мне подъездную дверь. Вежливо поблагодарив старательную тетушку, я выкатил байк во двор.

Несмотря на поздний час, снаружи было довольно тепло. Настоящий май!

Хи Рен уже ждала меня у торца дома.

— Какой выбираешь? — кивнул я ей на шлемы.

— Можно красный?

— Держи! — я было протянул девочке пластиковую сферу, но тут мое внимание привлекло что-то черненькое возле поднятого прозрачного забрала.

Я пригляделся: а шлем-то оказался непрост! С встроенной блютуз-гарнитурой! Наверное, его даже к мобильному телефону можно было бы подсоединить, но этим я заморачиваться не стал — зачем? А вот интерком «водитель — пассажир» включил.

Отдал наконец школьнице выбранный ею шлем, а сам взял в руки второй, синий. Поднес тот к лицу, вдавил пальцем кнопку:

— Раз, раз… Как слышно? Прием!

— Ой! — раздалось мне в ответ сразу и из недр синей сферы, и со стороны Хи Рен. — Там что, рация внутри? Как у танкистов?

— Что-то вроде того.

— Ничего себе! Круто!

Я оседлал мотоцикл. Мотнул головой спутнице: садись, мол, сзади. Девочка вскарабкалась в седло у меня за спиной.

— А как тут держаться? — выговорила испуганно.

Ну да, пассажирской рукояти там нет, я это уже заметил.

— Пододвинься ко мне как можно ближе, — принялся объяснять я. — Нет, на глушитель ноги не ставь — подошвы в поездке сожжешь! Просто посильнее зажми байк между ног. А руками обхвати меня за талию…

Пальцы девочки стальными клещами вцепились мне в бока — я даже охнул.

— А ногами — не получается! — пожаловалась тем временем пассажирка. — Тут что-то острое торчит…

— Тогда прижмись коленями к моим бедрам! Или вообще оплети ногами корпус! — блин, для тринадцатилетней школьницы это уже, пожалуй, будет перебор!

Девочка позади меня заерзала, тыркаясь так и этак.

— Нет, теперь я точно упаду! — пролепетала она.

И правда ведь упадет, одними руками на ходу не удержится…

— Ладно, слезай, — бросил ей я.

— Нет! — перепугалась Хи Рен, неверно меня поняв. — Чон- сонсэнним, не оставляйте меня, прошу!

— Просто пересядь вперед, — скривился я.

Взрослого пассажира там, конечно, было бы нипочем не разместить, но щуплую девочку… Терминатор Т-800, вон, юного Джона Коннора таким манером и вез — когда из-под грузовика выдернул. Нет, понятно, что кино есть кино…

Тем временем школьница спешилась, а я слегка подался назад, освобождая ей местечко — но, конечно, так, чтобы свободно дотягиваться руками до руля. Хи Рен торопливо вскарабкалась на байк передо мной. Вышло в итоге будто бы даже удобно. Обзор практически не перекрыт — несмотря на шлем на голове девочки. Скорости переключать вроде сподручно…

Опять же, так моя пассажирка точно не потеряется по дороге — справа и слева надежно контролирую ее теперь локтями…

— Придерживайся за руль, ближе к середке, — посоветовал я ей напоследок. И добавил: — Только ни в коем случае не пытайся сама поворачивать!

— Не буду, — пообещала Хи Рен.

— Тогда что, поехали?

— Поехали!

Я запустил двигатель — тот завелся с пол-оборота. Ярко зажглась фара, байк весело затарахтел. Я дал мотору немного поурчать на низких оборотах — и мы покатили по двору к улице.

* * *

Повод опробовать в деле суперпропуск представился нам довольно быстро: тормознули нас на первом же серьезном перекрестке. Красотка-регулировщица (наверное, красотка — насколько могу судить, они там все, как на подбор, но конкретно эту я в темноте особо не рассмотрел) элегантно махнула светящимся оранжевым жезлом — и указала нам им на тротуар. Там, под фонарем, нас уже ждал еще один полицейский:

— Ваши документы, товарищ водитель!

Не без тайной опаски — но с самым уверенным видом, на который только оказался способен — я протянул ему чудо-карточку.

Как там было у поэта? «…Берет как гремучую в двадцать жал змею двухметроворостую…» Ну вот — почти. Правда не сразу. Сперва полицейский, кажется, и не понял, что именно взял в руки. И хотел было что-то у меня спросить — наверное, потребовать остальные положенные документы…

Но потом как понял…

Чуть не выронил пропуск, судорожно сунул его мне назад, одним прыжком отлетел от байка метра на три — и уже оттуда козырнул, вытаращив при этом глаза так, что казалось, сейчас они у него вывалятся из орбит и покатятся по асфальту.

— Мы можем ехать? — все же уточнил я.

— Так точно! — прохрипел полицейский.

— Благодарю. Хорошего вечера, товарищ! — я дал по газам.

Уже отъехав, увидел в зеркале, как полицейский подбежал к остановившей нас регулировщице и, судя по всему, принялся на нее исступленно орать. Слов, понятно, я не слышал — но вполне хватило и наблюдаемой пантомимы.

В пределах города нас проверяли еще трижды — и всякий раз картина выходила приблизительно одной и той же. Разница была лишь в том, как далеко отпрыгивали от мотоцикла перепуганные полицейские. Один из них пропуск все же уронил, а бросившись поднимать, потерял фуражку. Моя юная пассажирка не удержалась, прыснула.

— Хи Рен! — тихо, но строго одернул я ее через интерком. Если задуматься, это было вовсе не смешно.

— Простите… — верно поняла меня девочка.

На выезде из Пхеньяна мы миновали большой стационарный блокпост, но покидающих город здесь не проверяли — только следующих в столицу. Мы лишь скорость снизили до минимума — на подъезде висели соответствующие знаки — и беспрепятственно проследовали дальше. А вот на встречке там даже небольшая очередь скопилась из машин — так-то дорога была практически пуста…

Но километров через десять, на следующей заставе, путь нам, снова дисциплинированно притормозившим у знака, заступил суровый офицер с капитанскими петлицами — да, не погонами, при полевой форме военные их здесь не носили:

— Прижаться к обочине! Заглушить двигатель! Убрать руки с руля! Приготовить документы для контроля!

Особую убедительность его отрывистым приказам добавлял черный пулеметный ствол перегородившего добрую половину трассы бронетранспортера.

Вот эти вот «заглушить двигатель» и «убрать руки с руля» мне как-то совсем не понравились. Если что — быстро удрать не выйдет…

Офицер взял в руки пропуск. Не глядя на него — да и темновато было на обочине — бросил:

— Остальные документы!

— Разве этого недостаточно, товарищ капитан? — выразительно посмотрел на собеседника я.

Тот сделал шаг в сторону, к свету, а я на всякий случай воззвал к «искре».

И та откликнулась, легко разгоревшись: на втором «экране» я разом увидел, как пропуск мне благополучно возвращают.

— Проезжайте, — козыряет капитан — впрочем, в отличие от полицейских, делает это без малейшего подобострастия. — Счастливого пути!

— Спасибо! — благодарю я — и запускаю двигатель…

То есть все в порядке? Ложная тревога?

— А документы пассажира? — снова приблизился между тем к нам офицер. Не в будущем — «окошко» туда уже захлопнулось — в настоящем.

Так, теперь бы только сдуру ничего не испортить! Не поломать как-нибудь благоприятный ход событий…

— Это несовершеннолетняя, — проговорил я первое, что пришло мне в голову — так сейчас, наверное, было оптимально. — Она со мной.

— У меня есть ученическая карточка Первой школы! — в свою очередь подала голос Хи Рен.

— Прошу предъявить, — заявил капитан.

Девочка протянула ему документ.