— Эта дура сама себе враг. Без роду и племени, изнутри горит, злоба ее точит.

— На кого злоба-то?

— Знаешь, дед, думаю, ей это нравится просто. Остались мы, лешие, без лесов, пришлось искать защиты и службы у Велигора.

— Чего у него делаете?

— Работа не очень сложная, того пришибить, другого задавить. Только тоска гложет. Надоело.

— А вы откажитесь, — предложил Клык.

— Как можно отказаться, сила у колдуна великая.

— В чем сила-то его? — продолжал допытываться Старик.

«Чем-то мы с этой лесной образиной похожи, — размышлял он. — Он оказался без дома, вынужденный служить черному колдуну, мы тоже. Глядишь, найдется у нас общность интересов. Чем черт не шутит, может так нежданно-негаданно нашли себе союзника. А потом им камин растопим».

— Говорят, давным-давно Велигор вовсе не был колдуном. В семье у него все женщины ведьмами были. Когда мальчик родился, хотели его вообще утопить. Но мать не дала. Она учила его всему. Так он и стал колдуном. Когда мать умерла, оставила ему в наследство свою колдовскую силу, кольца, амулеты. Сколько ему лет, никто не знает. Да и не человек он уже, только наполовину. А на другую половину — черный колдун. Вот так-то.

— А если его этих всех колец-амулетов лишить? — поинтересовался Клык.

— Да кто ж на такое дело пойдет? — искренне удивился Лесовик. — Кроме того, не снять их. Вросли они в тело колдуна. Намертво, заживо.

«Странные существа. Вроде как все другие люди, но все ж сильно от них отличаются. Вроде бы служат Велигору, а сами все допытывают, где у него слабые места. Может быть, они еще и пользу смогут нам, лесовикам, принести. Кто знает. А потом, как не нужны будут, отдам их в качестве подарка девкам-оборотням. Они мне благодарны будут».

— Леш, ты случайно не слыхал, может есть средство, какое особо опасно для Велигора? Чеснок, к примеру, или серебро? Может есть среди его колец какое особо важное. Пальчик с колечком — чик, вот и сила уменьшилась, — совсем напрямую выспрашивал Клык.

— Коли б было, мы бы знали, — с сожалением ответил Лесовик.

Поговорив еще немного, повыспрашивав друг друга, новые союзники разошлись.

— Почему ты велела Петру оставить амулет? — спросил Хорс.

Девушка озорно блеснула глазами.

— Хотела вставить фитиль старой травнице. Пусть поймет, что в магии ничего не смыслит.

Скорпион с интересом взглянул на нее.

— Старушка думает, будто ей все известно.

Оксана пришла в такое хорошее расположение духа, что едва не пританцовывала по лесной тропе.

— Наверняка нас сейчас подслушивает. Знай же, старая кочерыжка — ты чуть своего Петеньку не погубила. Не знаю, с чего тебе этот смерд тупой так приглянулся. Но он скоро столкнется с испытанием, которое окажется для него последним. Если не догадается, как использовать амулет.

Она лукаво улыбнулась.

— А не поймет — тоже ничего. С тела сниму.

Где-то далеко, в чаще леса, заламывала руки от страха старушка-травница. Знала она, нимфа гораздо могущественней ее, и может видеть то, что от простой ведуньи сокрыто.

Однако как ни вглядывалась хозяйка троп лесных в будущее, сколько ни советовалась со своим товарищем, духом водным — так и не смогла понять, что за опасность угрожает Петру, и чем амулет Воротынского может помочь ему.

— Слуг у меня никогда раньше не было, — деловито произнесла полудница. — Поэтому спать будешь на полу, у моей кровати. Хотела бы я знать, правду ли сказала старушка…

Они вновь шли по лесной тропе, но было в их возвращении нечто неуловимое, чего ни один из них не мог описать или даже назвать. Словно стали они теперь гораздо ближе к друг другу. Друг другу не доверяя, в лицо бесстыдно обманывая, а в глубине души решая — как и когда лучше от нежеланного партнера избавиться, чувствовали они какое-то странное меж собой единство, словно два обломка одной вещи внезапно встретились и обрели целость.

«Уж не солгала мне старая травница», — думал Хорс. — «Может быть, роль моя в этой игре гораздо важнее, чем она пыталась меня уверить. А чем сложнее задача — тем проще шею сломать. Нехорошо. Надо бы снова потолковать с ней — да только как».

— Если амулет такой ценный, с чего Воротынский его не спрятал, как следует, — размышляла вслух девушка. — Наверняка толку от него мало, или почти никакого нет. Ну да ладно — как увижу, решу, что с ним делать.

«Остается надеяться, что сон у девицы крепкий», — продолжал Хорс. — «На полу полежать не страшно, если только не дует. Проситься о милостях не стану — все равно откажет, да только посмеется. А как только уснет, сразу к старушке пойду».

Мысль о том, как отыскать избушку травницы в незнакомом лесу, его не беспокоила. Если ведунья захочет с ним повидаться — сама тропку проложит. А коли нет — тогда и пытаться не стоит. Придется вернуться ни с чем и искать новые варианты.

«Не иначе, гадает, как мне в постель забраться», — самодовольно размышляла Оксана. — «Поцелуи мои ему наверняка понравились. Как я хитро придумала, сказав, чтоб он на пол лег. Наверняка возмутится».

«Главное, чтобы эта дура поскорее уснула», — думал Хорс. — «Да и то. Бегала по лесу, взад-вперед, несколько часов. Должна была притомиться. Только глаза закатила — а я за порог».

«Ишь как задумался», — восхищалась нимфа. — «Небось извелся весь, как бы ко мне подобраться. Надо ему хороший урок преподать, чтоб свое место знал».

«Сбило же ее с ног тремя пулями. Может, и волшебный меч пригодится. Стукну ее как следует, когда отвернется. Вот и ждать не придется, пока она уснет».

«Интересно, как он слюной не подавился. В мою сторону нарочно не смотрит — понимает, что я все пойму по его глазам».

— Небогато живешь, даже для нимфы, — насмешливо заметил Хорс, осматривая жилище Оксаны. — Ни центрального отопления, ни телефона, ни теплого клозета. Нищета, короче. Богатой невестой тебя, подруга, никак не назовешь, вот потому-то оставаться тебе в старых девах навеки вечные.

— Если б я только захотела, — высокомерно вскинула голову девушка. — Только все они хлипкие, поганыши против меня.

— Да и кому ж понравится, что суженая чуть что не по ней, принимается кровь пить.

— Я тебе уже сто раз говорила, что не вампир. Мы нимфы, а не вампиры.

— Кровь не пьешь, а как пилить начинаешь, хуже рыбы-пилы. Ладно, ложись, поздно уже, детям спать пора.

— Я не ребенок, — сварливо отозвалась Оксана.

— А кто о тебе вообще говорит? Кого ты вообще интересуешь? — удивился Хорс.

— А что такое клозет?

— Место отхожее, короче сортир.

— Нам, нимфам, оно не нужно.

— Тем более не удивительно, что от тебя все женихи разбежались.

— Ладно, смерд, ты мне зубы не заговаривай. Вздумаешь приставать, на месте убью.

— Я об этом даже не думал.

— Рассказывай, ишь глазенки сладострастно как горят.

— То-то я смотрю в гнезде этом от глазищ твоих светло как днем. Но ты лучше не мечтай, я старухами не увлекаюсь.

Последний довод сразил Оксану, потому что был наполовину правдой. Она отвернулась и обиженно замолчала.

«Интересно, она вообще не спит никогда? — досадливо размышлял Хорс. — Что-то она совсем на сексе зациклилась. Оно при других обстоятельствах и не грех. Но не сейчас. Нужно, когда она уснет, пойти проведать божий одуванчик. Поговорить о том о сем, кой-чего проверить».

Нимфа уже минут пять лежала молча.

«Может, уснула, — с надеждой подумал Скорпион. — Вот было бы славно».

Вставать проверять не хотелось. Девица точно неправильно все поймет. А потом примется донимать своими разговорами. Хорс услышал, как Оксана откинула одеяло. Приподнялась и села в кровати. Прислушалась и вновь застыла. Потом девушка соскользнула на пол и двинулась в его сторону.

«Не выдержала, скромница наша», — с иронией подумал Скорпион.

Нимфа подошла совсем близко, вдруг ноги ее как-то неожиданно подогнулись и она свалилась на пол. Хорс решил не приходить ей на помощь. Решила притворяться, пусть померзнет на полу.