Авалон-Сити, Новый Авалон

Маршрут Круцис,

Федеративное Содружество

1 мая 3052 г. (первый день операции «Скорпион»)

Поморщившись, Хэнс Дэвион сильными пальцами потер затекшее плечо и посмотрел на жену. Она была все такая же изящная, как и двадцать пять лет назад. Красоты своей она тоже не потеряла, правда, сейчас ее лицо было искажено маской гнева. Приступы ярости случались с ней крайне редко, Хэнсу Дэвиону хватило бы пальцев на одной руке, чтобы сосчитать их все. Сейчас первым его желанием было ответить тем же, но поскольку он знал, что является причиной ее ярости, то предпочел отмолчаться. Хэнс посчитал глупостью упрекать жену.

— Хэнс! — кричала она. — Ты обязан запретить Виктору выполнить его план. Мне совершенно безразлично, что там говорит твой Морган. Нам-то с тобой хорошо известно, чем вся эта операция может кончиться! — Мелисса Штайнер-Дэвион метнула на мужа злой взгляд. Ее глаза горели. — Подумай, что ты делаешь! Разрешая Виктору лететь, ты просто убиваешь его.

Хэнс выпрямился и встал с кресла. Он подошел к жене и взял ее ладони в свои руки. Она попыталась вырваться, но Хэнс крепко держал ее.

— Не говори так, Мелисса, — сказал он. — Я люблю Виктора не меньше тебя. Если я хотя бы немного сомневался в реальности его плана, я бы немедленно запретил ему лететь. Ты хорошо знаешь меня, но и характер Виктора тебе тоже известен. Как я сейчас могу остановить его?

— Узнаю вашу породу! — проговорила Мелисса, немного успокоившись. — Вы, Дэвионы, все такие. — Высвободив ладони, она отошла от мужа. — Хэнс, здесь, в этой спальне, я узнала твою любовь. Я вижу, как глубоко ты умеешь переживать. — Мелисса покачала головой и вздохнула. — В душе ты остался тем же воином. Когда ты смотришь сообщения с фронтов, ты весь преображаешься. Я вижу, как горят твои глаза. В тот момент ты хотел бы быть там, в самой гуще битвы. — Мелисса усмехнулась. — Ты знаешь, иногда мне кажется, что вас, Дэвионов, воспитывают только для войны. Дрессируют, как собак для охоты.

Мелисса подошла к окну. Яркая полночная луна озарила ее волосы серебристым светом.

— В тебе чувствуется не просто желание воевать, а самая настоящая жажда войны, — прошептала она.

— Значит, тебя пугает не то, что Виктора убьют, а то, что через убийство он добудет себе славу, — сказал Хэнс Дэвион и тотчас же пожалел об этом. Плечи Мелиссы задрожали, она тихо заплакала. — Я знаю, воспитывая Виктора больше как потомка Штайнеров, а не Дэвионов, ты пыталась приглушить нашу природную воинственность, — проговорил Хэнс уже мягче. — Да, Штайнеры доказали миру свое могущество. Они выходили победителями из многих битв, но источником их силы всегда было и остается умение управлять и вести переговоры. Штайнеры прежде всего администраторы, а потом уже воины.

Мелисса резко повернулась к мужу и, быстро смахнув со щеки слезу, резко ответила:

— И что в этом плохого? Да, я хотела бы, чтобы мои дети и внуки жили в мире, где война считается последним средством решения проблем. Что в этом преступного? К счастью, меня воспитывали не как будущего воина, поэтому я просто не понимаю твоего увлечения военными машинами. Послушать тебя, так выходит, что боевые роботы — самые верные твои друзья, боевые товарищи, способные умирать и снова возрождаться к жизни. Я этого не понимаю. А иногда ты так говоришь, словно на войне убивают не люди, а боевые роботы. Ты все время пытаешься навязать мне мысль, что военная техника сводит войну к соревнованию технологий и эффективности производств, но ведь это же не так! Вы, Дэвионы, живете войной и не мыслите без нее своего существования. Твой брат Ян, тезка Виктора, умер в битве за безжизненную планету, не нужную ни ему, ни тем, кто погиб вместе с ним. И где? В мире Мэллори! Да это же самая настоящая дыра! Кому она понадобилась? Что он там забыл? Так нет, его понесло умирать именно туда! Поражаюсь! А ты сам?! Когда двадцать лет назад на Новый Авалон напали, то, вместо того чтобы позвать на помощь, ты сразу рванулся к боевому роботу.

Мелисса негодовала. Сжав маленькие кулачки, она кричала, и крик ее отзывался в сердце Хэнса.

— А теперь мой сын Виктор выдумал какой-то идиотский план и собирается лететь в логово кланов, на оккупированную планету. И зачем? Да только для того, чтобы привезти урну с останками какого-то Хосиро. И из-за этого он собирается так рисковать?

Тяжесть в груди не отпускала. Хэнс сжал и разжал кулаки, пытаясь отогнать тупую боль, сковывающую сердце.

— Не буду спорить с тобой, Мелисса. Скажу только, что в случае успеха Виктора ждет слава, потому что жив ли Хосиро Курита или нет, сама попытка спасти принца Синдиката Драконов — уже подвиг. Все мы хорошо знаем, что Виктор действует по просьбе Оми Куриты, и это только еще больше скрепляет союз, который я заключил с Теодором Куритой. Можно надеяться, что теперь несколько поколений будут жить в мире.

Хэнс глубоко вздохнул и продолжал говорить, выдавливая из себя слова:

— А что касается Яна, то он умер на мире Мэллори только потому, что всегда считал: командир обязан разделить судьбу своих воинов. Он никогда не заставлял своих солдат делать то, чего не сделал бы сам. Он умер, защищая своих подчиненных. Он прикрывал отступление своих войск, остался сдерживать наступающих куританцев, хотя прекрасно знал, на что он идет. — Хэнс помолчал. — Ян чувствовал, что не вернется. Перед самым отлетом он заставил меня пообещать, что я не полечу за ним.

Хэнс присел на край кровати.

— Я часто винил себя, что не нарушил своего обещания. Если бы я полетел, может быть, он остался бы жить.

— Ты посылал ему на помощь войска, но они опоздали. Вспомни, — проговорила Мелисса.

— Это не имеет значения, дорогая. Важно то, что Ян, первый принц Федерации Солнц, считал, что имеет право подвергать свою жизнь опасности ради своих людей. Он совершил великий поступок, сделал выбор, который, кроме него, не мог сделать никто.

По лицу Мелиссы пробежала слабая улыбка.

— Вы, Дэвионы, неисправимы. Мне кажется, вы считаете, что ваша фамилия — синоним слова «мессия». Принц многозначительно кивнул.

— Ты даже не представляешь, насколько близка к истине. Правитель не только имеет право подвергать свою жизнь риску, но и обязан это делать. Своим примером он должен показывать приближенным, что по сравнению с благосостоянием нации его жизнь — ничто.

Хэнс хлопнул ладонью по кровати.

— Когда Смертники-Коммандос высадились на планете, я спал в этой кровати. Узнав об агрессии, я не почувствовал ни паники, ни даже страха. Мной владели только два чувства — негодование и ненависть. Мне показалось оскорбительным, что кто-то осмелился нарушить покой Нового Авалона. Нападение на планету показалось мне оскорбительным и по отношению ко мне лично. Я счел агрессию актом неуважения к себе и к своим воинам. «Да как они только осмелились атаковать Новый Авалон?» — думал я в тот момент. Я сел в боевой робот и отправился защищать наш мир не из гордыни или хвастовства, а из желания показать врагу, что на нашей планете нет трусов. Я дал понять всем, что в минуту опасности каждый житель Нового Авалона встанет на защиту своей родины.

— Я помню ту ночь, — прошептала Мелисса. — Это было ужасно.

— Мы дрались насмерть, — продолжал Хэнс, — и мы выстояли. Мы победили, потому что обязаны были победить и защитить будущее Федеративного Содружества. Именно тогда я доказал и себе, и всем, чего я стою. Только после той битвы народ окончательно поверил, что мне можно доверить судьбу государства. Теперь доказывать должен Виктор. Пришло его время.

Мелисса энергично замотала головой.

— Нет, нет и нет, — быстро говорила она. — В обязанности Виктора, как наследника трона Федеративного Содружества, не входит болтаться по мирам в поисках сомнительных военных приключений! Он обязан находиться здесь и поддерживать стабильность на Новом Авалоне. В его руках правительство!