— Быстрее! — позвала она, смахивая горящие угли с плеч своего облачения, потом графиня нырнула в лежащую впереди тьму, скрывшись из глаз.

Эрин боялась, что женщина вполне может воспользоваться этой возможностью, чтобы сбежать.

«И я не смогу винить ее за это».

Все они кинулись в тоннель и помчались по нему, преследуемые дымом.

Христиан и София бежали впереди плечом к плечу вслед за Элизабет, явно ожидая новой опасности, нового нападения.

Рун продолжал прикрывать Эрин, следом двигался Джордан.

Когда свет позади них померк, Грейнджер сунула руку в карман и вытащила маленький металлический фонарик. Она нажала на кнопку, и узкий луч света пронзил тьму.

Легкие ее все еще болели, она надрывно кашляла, отчего световое пятно прыгало туда-сюда. Сзади раскатился громовой удар. Эрин представила, как обрушивается окончательно тоннель алхимиков.

Наконец впереди стукнула дверь, и в тоннель хлынул свет.

Солнечный свет... благословенный солнечный свет...

Она поспешила навстречу ему. С каждым шагом воздух становится все более свежим, чистым и холодным.

Подойдя достаточно близко, Эрин заметила Элизабет, держащую дверь открытой для них.

«Значит, она не сбежала».

Они с облегчением вывалились в залитый солнцем переулок — окровавленные, обожженные, но живые.

Эрин немедленно обернулась, чтобы взглянуть на Джордана, обеспокоенная тем, что он не сказал ни единого слова за все время их бегства по тоннелям. Она коснулась его щеки, но затуманенный взгляд его синих глаз был устремлен куда-то вдаль. В душе женщины поднялась паника, но она решительно подавила ее.

Не отнимая ладони от его пылающей щеки, она позвала:

— Джордан, ты меня слышишь?

Он моргнул.

— Джордан... вернись.

Стоун мигнул еще раз, вздрогнув всем телом. Постепенно глаза его сфокусировались, и он посмотрел прямо на нее.

— Эрин?..

Сержант говорил неуверенно, словно на самом деле не узнавал ее.

— Верно, — произнесла она тихо, потрясенная и напуганная. — Ты в порядке?

Он наконец встряхнулся, словно пес, затем обвел взглядом остальных.

— Я в порядке... мне кажется.

— Возможно, он был просто не в себе, наглотавшись дыма, — предположила Элизабет.

Но Эрин в это не поверила. Что бы ни творилось с Джорданом, дым не имел к этому никакого отношения. Она взяла его за руку и откинула его разорванный рукав, чтобы осмотреть отметину от укуса. Рана уже начала затягиваться, края плоти сомкнулись, как будто нападение произошло не считаные минуты назад, а минимум за несколько дней до того. Еще более встревоженная, Грейнджер обнаружила красную полосу, которая шла от бицепса к ране, образуя причудливый узор по краям исцеляющейся плоти. Она потянула обрывки его рукава еще дальше вверх, чтобы найти источник.

Эта линия тянулась от старого шрама, оставшегося после удара молнии. Когда Джордан был подростком, он сделал поверх шрама татуировку, на память о том, как едва не погиб в грозу, и синий узор был похож на причудливый цветок.

Но этот алый отросток был чем-то новым.

Эрин провела вдоль него пальцем, ощутив жар, излучаемый этой полосой.

— Твоя татуировка растет...

Джордан отдернул руку и быстрым движением поправил рукав.— Скажи мне, что происходит, — требовательно произнесла Эрин.

— Не знаю, — пробормотал он, слегка отвернувшись. — Это началось, когда Томми коснулся меня, исцеляя. Сначала это было просто ощущение жжения.

— Но тогда как давно...

— Оно стало сильнее, когда стригой ударил меня мечом в Кумах. И еще сильнее вот только что, когда этот гад меня тяпнул.

Джордан старательно отводил взгляд от Эрин.

Она взяла его за руку. По крайней мере он позволил ей это.

Как если бы ощутив душевную боль Эрин, Рун мягко погладил ее по плечу.

— Нам нужно идти, — сказала Элизабет, когда вдали завыли сирены. — Солнце скоро сядет.

Но куда им было идти?

1 7 часов 37 минут

Легион наблюдал за горящим зданием, за тем, как распространяется пожар, зажженный его рабами. Он смотрел, как алое пламя танцует в серых небесах, и перебирал воспоминания об этом месте. Именно в этом доме находилась комната, где он был заточен внутри зеленого алмаза. Из сплетенных струек дыма шестисот шестидесяти шести сущностей, составлявших его, он извлекал обрывки памяти о тех временах.

...старик с белой бородой расхаживает по ту сторону зеленоватой стеклянной преграды...

...солнечный свет сжигает кожу, плоть и кости, оставляя только дым...

...этот дым, гонимый яркостью дня, отступает в темное чрево холодного камня...

За пределами повозки, где скрывался Легион, продолжало реветь пламя, поглощая все, превращая полную страдания историю в пепел и дым.

Вполне соответствует.

Он послал приказ Эбигейл. Повозка взревела и отъехала от тротуара, уносясь прочь от пожарища. Глазами своих рабов демон видел, как его враги одолели его слуг там, внизу. Он не знал, какая судьба постигла предреченное трио, но он оставил им лишь один путь, один открытый тоннель. Если они выжили, то пойдут прямиком в его ловушку.

А Легион уже призвал в Прагу дополнительные силы, собирая бурю, чтобы потом выпустить ее на волю. Он дожидался лишь последнего элемента. Глядя сквозь затемненное окно на тускнеющий шар солнца, лежащий почти на самом горизонте, демон думал: «Возможно, этот день остался за ними, но ночь будет моею».

18 марта, 18 часов 08 минут

по центральноевропейскому времени

Прага, Чешская Республика

Рун пересек еще одну улицу следом за Эрин, которая ориентировалась по карте, выведенной на экран ее мобильного телефона. Стылый ветер дул по узкому проулку — над городом скоро должна была разразиться гроза. Корца чуял дальний дождь и потрескивание электрических разрядов.

Улица выводила на большую, засаженную травой площадь, на которой тут и там виднелись фонтаны. Позеленевшая медная табличка, написанная широким готическим шрифтом, извещала путешественников о том, где они находятся:

— Карлова площадь, — перевела Эрин, когда они вышли на открытое пространство.

С одной стороны виднелось обширное здание ратуши с высокой башней, но внимание Руна привлекла большая иезуитская церковь, вздымающая в небо барочные шпили. Это была церковь Святого Игнатия. Рун был бы не прочь провести там некоторое время и дать всем возможность прийти в себя. У Христиана была перевязана рука, София заполучила несколько кровоподтеков и длинных порезов. Даже Элизабет потеряла свой апостольник, а ее щеку «украшала» рваная царапина, которую графиня пыталась прикрыть своими черными локонами.

Но им нельзя было задерживаться.

Пока группа пересекала площадь, оранжевый цвет неба перешел в красный, потом в индигово-синий, солнце почти закатилось. Если по городу шастают и другие стригои, вскоре они будут здесь. Кто-то, несомненно, послал стригоев устроить засаду в тоннелях, и эта угроза не была устранена.

По пути сюда Рун высматривал, не идет ли кто-либо по их следу, но в весеннее время город был переполнен туристами. Даже сейчас Корца слышал сердцебиение всего этого множества людей: они бродили по городу, ели в ресторанах, совершали покупки в магазинах. Он пытался расслышать более слабые звуки, издаваемые теми, в ком не билось сердце: тихие шаги, холодное дыхание. Хотя свидетельства присутствия подобных существ его слух и не улавливал, это не значило, что их здесь не было, что они не крались в тени, выжидая, пока солнце полностью сядет и наступит их время. 

Рун оглянулся на церковь Святого Игнатия. Как только их группа завершит обыск последней нужной им точки в этом городе, то сможет найти укрытие в ближайшем храме.

— Должно быть, вот это — Дом Фауста, — заявила Эрин. — Вон там, в юго-западном углу площади.