– Они окружили весь этот проклятый коттедж... Давай, Сара, быстрее, прошу тебя.

Она встала быстро и молча. Через пять минут Энн и Вики, зевая, стояли в кухне. Сара сказала сестрам:

– Слушайте меня! Мы идем в машину. Никто ни слова, ни звука, и не выпускать мою руку.

И она посмотрела на меня взглядом, который я понял как: “Ну, давай”.

Я задул свечи, взял топор и отодвинул засов. Первым вышел я, за мной Сара, крепко держа за руки младших. Нам надо было попасть в машину как можно быстрее и бесшумнее. И лететь отсюда, как пуля из ружья.

Люди все так же жутко стояли в лесу. Как статуи. Теперь я видел, что еще многие лежат под деревьями в странно-небрежных позах. На боку, приподнявшись на локте. Вики отпрянула назад, глядя на сотни глаз, мерцающих на нас из тьмы.

Сара мягко потянула ее к машине.

Сейчас ближайший был от нас в сорока ярдах. Если они бросятся, нас разорвут на куски.

Пока я стоял, стискивая топор, между девушками и ближайшим лунатиком, Сара запихнула сестер на заднее сиденье.

Вики потянулась к задней дверце и сильно потянула, чтобы захлопнуть. Звук раздался бы в лесу, как выстрел.

Все, что я мог сделать, – сунуть руку между дверцей и корпусом.

Дверь ударила по предплечью с глухим стуком. Тихо, зато боль стрельнула до самой шеи, как пуля.

Сара с большими от тревоги за меня глазами бросилась вокруг машины на помощь, но я махнул ей, чтобы садилась на пассажирское сиденье. Когда я тихо защелкнул заднюю дверцу, Энн ее заперла.

И я уже сидел на месте водителя, заперев дверцу, поворачивая ключ зажигания и умоляя шепотом:

– Ну, милая, давай... с первого раза, с первого раза...

И она послушалась. Мотор заурчал – сладчайший звук из всех, мною в этой жизни слышанных.

Фары я включил не сразу. Сначала подождал, пока спидометр набрал двадцать миль в час, и лишь потом щелкнул выключателем. Лучи метнулись вперед, и в этот момент машина дернулась и налетела на что-то на дороге. Девушки приглушенно вскрикнули, но задние колеса перепрыгнули через препятствие, и мы ехали дальше.

Может, мы переехали ветку. Но я знал, что это не так. Это было что-то мягкое... мясистое.

Я повел машину в ночь.

По ночной дороге мы ехали в Донкастер. Сара согласилась, что в знакомом месте будет безопаснее.

На окраине города, как раз перед мостом Норз-Бридж, пересекающим реку, канал и железнодорожные пути, стоит большой центр розничной торговли с просторной автостоянкой. Там шесть или семь больших магазинов, где продается мебель, одежда, еда, ковры, электротовары.

Вики первой увидела людей и запищала, чтобы мы остановились.

Мы встали в сотне ярдов от ближайшего магазина. И увидели группу снующих внутрь и наружу людей, тащивших барахло всякого вида – стулья, коробки, постельные принадлежности – все. Сара наклонилась через меня, чтобы выглянуть в мое окно:

– Ну... и что ты об этом думаешь?

– Они все молоды, – ответил я. – Так что давай посмотрим поближе.

Сначала я подумал, что ребятки просто грабят магазины. Подъехав, я увидел, что они организованы. Они сносили товары из периферийных магазинов к центральному, где было огорожено место возле входной двери. Я поставил машину в ряд грузовиков не раньше, чем увидел идущего к нам улыбающегося высокого юношу. И тогда я вышел из машины.

– Привет, я Дэйв Миддлтон. Рад вас видеть.

Казалось, ему действительно приятно нас видеть и пожимать руки всем по очереди, спрашивая имена. Было ему под девятнадцать, хорошая речь, и даже в джинсах и в свитере он имел вполне ухоженный вид.

– Первый вопрос, который я вам должен задать, – сказал он, – таков: хотите вы жить или хотите умереть? На секунду его улыбка погасла.

– Ну а как ты думаешь? – спросила Сара.

– Извините. – Улыбка вернулась на место. – Я должен был быть грубым и спросить это прямо сейчас. Мы здесь пытаемся организовать общину. Были люди, которые оказывались, говоря откровенно, ни на что не годными. А места для пассажиров у нас нет. У тебя усталый вид, Ник. У вас тоже, девочки. Я сейчас организую кофе, и вы сможете с нами познакомиться.

Все так же улыбаясь, он ввел нас внутрь. Это был мебельный магазин, так что дефицита стульев и диванов, чтобы сидеть, там не наблюдалось. Через пять минут нам дали кофе и сандвичи.

– Через две секунды я вернусь. Мы сейчас занимаемся организацией защиты этого здания.

Я не знал Дэйва Миддлтона, но знал, кем он был в той жизни, что была до безумия. Из семьи, где денег всегда было с избытком; несомненно, молодежный лидер в местной церкви. Без всякого труда можно было составить мысленный образ Дэйва, ведущего по горам группу чистеньких ребят, распевающих гимн “Радость для мира”.

Приличного вида и чисто живущий парень, каких я никогда не видал в моем мире горячих ночных клубов. Но я видал таких в школе и терпеть их не мог. Теперь я видел, что у них есть свое место на Земле. Уравновешенный, хороший организатор, Дэйв Миддлтон выполнял роль Феникса и вытаскивал толпу детей из пепла горящей цивилизации:

– Мы с друзьями поехали на вылазку на уик-энд, когда это случилось. – Голос у него был непробиваемо жизнерадостный. – Я знаю, что прошло всего несколько дней, но события пошли очень быстро... вот здесь у нас спят девушки. Чего у нас хватает – это кроватей. Ребята спят в складе вон там. Сюда, прошу вас. Осторожно, Сара, не споткнись – Майкл небрежно обошелся с упаковками... Майкл, не забудь положить пластиковые простыни в мешки, не надо, чтобы о них люди спотыкались. На чем я остановился? А, да. За два дня мы собрали пятьдесят шесть человек, некоторых в буквальном смысле подобрали на улицах – от годовалых детей и до самой старшей, Ребекки Кин. Ей восемнадцать. Мы составили колонну машин, решили найти безопасное место и там остаться. Это оказалось самым лучшим. Здесь безопасно. Нет окон, кроме тех, спереди, где двери. И мы собираемся оградить эту зону колючей проволокой. Вы увидите, что у нас есть электричество – в магазине был аварийный генератор.

Мы поднялись за ним наверх в бывший офис менеджера. Зеркальные окна офиса выходили на все стороны магазина размером с ангар, где до дверей тянулись ряды кроватей и прочей мебели. По пролетам сновали дети и подростки, каждый явно со своей задачей – никто не болтался без дела.

– Извините, минутку. – Дэйв взял микрофон, и его голос разнесся по зданию, как голос самого Бога. – Ребекка Кин! Ребекку Кин и Мартина Дел-Кофи просят подняться в офис. Да, минуту внимания! Напоминаю, что работающие с колючей проволокой должны надеть перчатки. Спасибо за внимание. – Он снова повернул свою улыбку к нам. – Сейчас я вас представлю Распорядительному комитету.

Распорядительный комитет. Я понял так, что это и есть здешние боссы.

Сара перехватила мой взгляд и чуть приподняла брови. Если бы речь не шла о нашей жизни, ей бы это казалось забавным.

А мне? А у меня бы штаны лопнули, к чертям, от смеха.

Потом Дэйв Миддлтон перешел к деталям. Он перечислил машины, резервы воды и запасы пищи, лекарств, цели групп. Он даже показал нечто, называвшееся “формулировкой миссии”, написанное им синим и красным и пришпиленное к стене. Во время его речи вошла костлявая девушка в синей шали и с очень рассудительным лицом. Еще одна церковная крыса, подумалось мне. Это была Ребекка Кин. Потом вошел семнадцатилетний парнишка с растрепанными светлыми волосами и высоким лбом. Развязанные шнурки волочились за ним по полу. Это и был Распорядительный комитет.

– Я должен сознаться, – сказал Дэйв, – мы сами себя назначили. Когда устроимся, проведем выборы, чтобы все решили, кто будет руководить. У нас с Ребеккой есть опыт руководства группами детей по работе в церкви Сент-Тимоти. Мартин Дел-Кофи – наш местный гений. Может быть, вы видели статьи о нем в местной газете. У него самый высокий Ай-Кью на всей территории образовательного округа Донкастера.