У меня была машина, были припасы. Теперь я найду, где начинается нормальный мир.

Найти, где начинается нормальный мир, оказалось не так просто, как я думал.

Автострада не была блокирована. Она просто была забита.

Остановив машину посреди моста через автостраду, я вылез, не выключая мотора, и поглядел вниз.

Подо мной длинным S-образньм извивом пролегало шестиполосное шоссе, окруженное с обеих сторон кукурузными полями. На знаке, выложенном в ограждении, было написано просто:

НА ЮГ

Я собирался выехать на шоссе и пустить “сегуна” на юг. Через час с небольшим, представлял себе я, начнется нормальный мир с армейскими постами, где мне скажут, куда ехать дальше. Может, даже не понадобится еда, которую я запихал себе в багажник.

Но по этой автостраде мне не ехать. От края до края, сколько хватал взгляд, тянулась река. Широкая, вязкая река, текущая в травяных берегах. Река из людей.

Как течет река, так текли и они в одну сторону, с севера на юг, в том же медленном темпе. Тысячи людей – ни сантиметра асфальта не было видно.

Торчащий в сотне ярдов к югу сгоревший грузовик заставлял их разделиться, как обтекающую камень реку, потом они снова сливались в этот направленный к неизвестной цели поток.

В этом потоке было что-то, отчего тупел разум. Я представил себе, как перелезаю через перила и прыгаю на них с высоты тридцати футов.

Как вы, наверное, видали на рок-концертах, когда певцы бросаются на публику, стоящую так тесно, что перекатываются по ним, как по кровати. И я мог это сделать. Мог пойти с ними. Там, в конце шоссе, было что-то, что им нужно. И хрен их возьми, настолько нужно, что они были готовы идти по этой дороге часами, без еды, без питья, без отдыха. Они были как паломники, идущие навстречу пришествию Господа.

На меня никто не смотрел. Десятки тысяч горящих глаз глядели на юг.

Отлепив руки от перил, я отступил назад и затрясся.

Потом обошел вокруг “сегуна”, дыша так глубоко, что легкие заболели. Приведя себя в чувство, я снова вгляделся вниз, в людскую реку, заставляя себя видеть отдельных людей, а не массу голов.

Я искал ребенка. Или хотя бы кого-то, кому меньше двадцати.

Подо мной шли и шли тысячи. Ни одного ребенка я не увидел. Зато заметил следы крови на руках идущих. Эти тоже убили своих детей.

Вернувшись в машину, я так дал по газам, что шины взвизгнули, унося меня от этой реки обезумевших.

Мой план не изменился. Я знал, что если вернуться в Донкастер, можно выехать на другую дорогу, ведущую на юг.

Когда показались пригороды Донкастера, я притормозил. На пути были разбитые машины, сожженные автобусы. Ярко горела школа – так ярко, будто земля треснула, выпустив наружу кусок ада.

На одном перекрестке я посмотрел направо. Ко мне шла группа пожилых мужчин и женщин. Некоторые несли на десятифутовых шестах предметы, от которых мне, хоть я и не разглядел их толком, стало холодно в теплой машине.

Я собирался проехать прямо, но вдруг увидел слева оранжевый “фольксваген-жук”, припаркованный под неудобным углом. Две девчонки, восемнадцати и примерно одиннадцати лет, меняли спустившее колесо.

Они работали отлично. Машина была высоко подвешена, и младшая подкатывала старшей запаску. Они уже были трупами.

Группа взрослых наверняка видела меня, и их тоже, возможно. Они целенаправленно шли в нашу сторону.

Резко вывернув влево, я остановился возле “фольксвагена”.

Восемнадцатилетняя, с длинными светлыми волосами, одетая в джинсы и свитер, не обращая на меня внимания, надевала колесо на ось.

Девчонка помоложе, одетая в штаны для верховой езды, со светлыми волосами, увязанными в конский хвост, глазела на меня так, будто я вылез из космолета с золотыми крыльями.

В зеркале заднего вида я видел, что группа с шестами уже почти дошла до перекрестка. Я нагнулся к окну:

– По моим подсчетам, у вас девяносто секунд, чтобы бросить это дело и сесть в машину.

Девушка постарше, игнорируя меня, стала затягивать гайки.

– Восемьдесят секунд. – Я слегка прогазовал на холостом ходу. – Бросьте это, залезайте в мою машину.

Младшая посмотрела на старшую:

– Сара!

Сара бросила ключ. Она не испугалась, она разозлилась.

– Ладно, ладно...

И она всмотрелась в меня, пытаясь понять, кто я. А вдруг я заеду за угол и приставлю им к горлу финку?

– Залазьте!

Я открыл изнутри задние дверцы, не отпуская одной руки с руля и поглядывая в зеркало заднего вида. Люди с шестами были в ста ярдах от нас и приближались.

Старшая, Сара, открыла дверцу “фольксвагена”.

– Вики, выходи. Мы едем с этим... джентльменом. Еще одна девочка, лет десяти, с очками в розоватой оправе и конским хвостом волос того же цвета, выскочила из машины, подбежала к задней дверце “сегуна” – и остановилась:

– Подождите минутку!

И она бросилась обратно к “фольксвагену”. Девочка, сидевшая за мной, взвизгнула так, что у меня в черепе закололо:

– Вики, быстрее! Эти люди идут сюда! Они нас поймают!

– Вики!

Сара побежала к машине с таким видом, будто сейчас вытащит это отродье за волосы. Вики прыгнула на сиденье “фольксвагена”, вытащила пушистого игрушечного кролика, метнулась обратно к “сегуну” и села рядом с другой девочкой. Сара впрыгнула за ней и так захлопнула дверь, что воздушной волной мне слегка стукнуло в затылок.

Когда я оглянулся на толпу, она была уже так близко, что можно было увидеть выражения лиц. Некоторые переходили на бег.

Младшие девочки легли на сиденье, охватив руками уши и зажмурив глаза. Сара глядела назад, и в лице ее читалась собранность и даже любопытство.

Я не стал медлить, давя на газ, – и мы понеслись ракетой, предоставив оранжевый “фольксваген” его судьбе. СПАСИБО... Этого слова я от нее ждал. Она его не сказала.

– Меня зовут Ник Атен.

Целую секунду я думал, что она так и будет молчать. Потом она подняла руки, показав их мне в зеркале заднего вида. Они были черны от грязи.

– У тебя есть чем вытереть?

Владелец машины предусмотрительно запасся полным барабаном влажных салфеток, и я передал их назад.

Сара вытерла руки, потом лицо. На левой щеке у нее наливался синевой кровоподтек. По ее глазам я понял, что она приняла решение. Она решила мне поверить.

– Я Сара Хейес. Это мои сестры, Вики и Энн.

– Куда вы ехали?

– В Донкастер. Нам по дороге пришлось много проехать по битому стеклу. Наверное, там и прокололись.

– У вас есть родственники в Донкастере?

– Нет.

– Мы ехали в полицию! – высунулась одна из девчонок. – Мы попали в беду!

– Вики! – Сара метнула на нее взгляд, призывающий к молчанию.

– Сара, а почему ему не сказать? – Казалось, она сейчас заплачет. – Он первый хороший человек, которого мы встретили! Он может нам помочь.

– Мы его не знаем. Может быть... может быть, он едет на работу или по делам.

Я чуть не рассмеялся. Старшая сестра все еще притворялась, что мир нормален.

– Я тоже в беде, – сказал я им. Две младшие сестрицы сунулись вперед, глядя круглыми глазами:

– А что ты такого сделал?

– На самом деле ничего, но я думаю, что я в той же беде, что и вы. Знаете, по-моему, в Донкастер нет смысла ехать. Там полно... в общем, там сейчас небезопасно.

Вики прижала к себе кролика:

– Нам надо ехать в полицию. Надо рассказать им, что случилось.

– А что случилось?

– Это не важно.

Это уже старшая сестра, Сара.

Парень семнадцати лет не может посмотреть на девушку, не пробежав обычный список.

Красивая? Грудь хороша? Фигура ничего? И так далее. Если вы мужчина старше четырнадцати лет, вы меня поняли. И к этому списку я бы добавил: умна ли она?И тут ответ будет твердое “да”. Сара умела видеть и была уж никак не дурой.

– Тогда куда ты нас везешь, Ник Атен?

– Вы сегодня ели?

– Нет.