– Я не вижу, что мы тут можем сделать, – сказал я. – У них своя армия.

– Должно быть решение... Только я слишком выдохся, чтобы что-то делать. Мое дело – чтобы генераторы вертелись, была пресная вода в баках, и работали унитазы. Вот, посмотри.

Его голые до плеч руки были вымазаны коричневым.

– Сегодня в шесть утра я выкапывал человеческие экскременты из стоков. Когда не хватило газа, чтобы приготовить завтрак их величествам, они вот что сделали... вот, на веке... И еще сзади на шее. Видишь? Ожоги от сигарет.

– Ты мог бы просто взять и уйти.

– У нас тут есть дети даже шести лет. Ты думаешь, я их брошу? Это называется ответственность. Ник. Нельзя просто пожать плечами и уйти на закат.

Я открыл дверь насосной.

– Ладно, что тут с ним?

Дэйв пожал плечами:

– Ты у нас специалист.

– Горючего здесь пока хватает.

– Ты помнишь. Ник, что говорилось там, в. саду, в день после убийства Боксера?

– Ага, революция. Можешь с тем же успехом сесть верхом на свинью и ждать, что она отрастит крылья и отнесет тебя в рай.

– Курта и Джонатана можно низложить. Если у нас будет план.

– И еще грузовик с оружием и люди, готовые и умеющие его применить... Слушай, насос вполне исправен. Просто кто-то выключил мотор.

Я его запустил и посмотрел на Дэйва. Он дрожал.

– Я хотел, чтобы ты сюда пришел и мы могли поговорить с глазу на глаз. – У Дэйва в руках была сумка. – Возьми это.

– Дэйв, что за игру ты затеял? Если Курт узнает, что ты баловался с подачей воды, ты понесешь жестянку...Господи, где ты это взял?

На дне сумки, как жестянка с бобами, лежал пистолет.

– Он заряжен, – сказал Дэйв. – Я его нашел под сиденьем “мерседеса”, на котором ездил Боксер.

У Дэйва был жуткий вид. Будто он собирался запустить опасную цепь событий, которая тут же вырвется у него из рук. Он вытер пот, текущий по лицу градом.

– Дэйв, он мне не нужен. Избавься от него.

– Тебе он понадобится.

– Понадобится? Ради всех чертей, зачем?

– Если тебе хватает храбрости выступить против Тага Слэттера, тебе хватит храбрости попросить Курта и Джонатана уйти от руководства.

– Что ты несешь? Уйти от руководства? Будто они командуют местной торговой палатой! Этих подонков нельзя просить по-хорошему. – Я вытащил пистолет. – Надо взять вот это, вышибить им мозги, захватить власть и не стесняться использовать его снова и снова, чтобы ее удержать. Быть лидером – это значит положить себе жернов на шею. – У Дэйва от моей речи разгорались глаза. – Если ты лидер, а у людей не хватает еды – ты виноват. Если они болеют и нет лекарств, чтобы их лечить, – ты виноват. Если напали Креозота и убили кого-нибудь – ты виноват. Нужно думать о тысяче вещей сразу, и это как держать на шесте тысячу тарелок – и все это время оглядываться, не пытается ли кто-то вонзить тебе нож в спину.

Дэйв сказал:

– В ситуации, подобной этой, лидер имеет и привилегии. Лучшая комната в отеле. Еда, питье. Комфорт. Я признаю, что времена изменились; новый лидер может завести себе двенадцать жен, и никто возражать не будет.

– Мне не нужно двенадцать жен, мне нужна Сара. Я...

Этот хитрый тип меня подловил. Ему даже не надо было мне говорить, что лидером должен стать я. Я сам это сказал.

– Ну нет, Миддлтон, ни за что. Только не я.

– Ник, ты – естественный кандидат... нет, ты послушай. Не уходи! Я спрашивал Сару, Китти, Мартина, кто, по их мнению, должен быть лидером. Я не называл имен – но они все назвали тебя. Ты единственный, кто может это сделать.

– Почему я? Я в школе завалил все экзамены. У меня нет талантов. Я...

– У тебя естьталанты. Нет, не в смысле, как у Мартина Дел-Кофи. Ты не ученый. Но у тебя есть интуиция. Когда тебе хочется, ты можешь, как хамелеон, стать таким, как тот, с кем ты говоришь. Я – нет. Во мне видят только чванливого церковного мальчика. Признаю. Я такой и есть.

– Значит... – Я покачал головой. – Я человек народа?

– Да.

– Не выйдет. Даже если бы я мог избавиться от этих двух тиранов, быть боссом – это для меня слишком трудная работа.

– Ник, никто не спорит, что это будет бремя. Временами будет даже больно, но ты не бросишь. Это называется ответственность.

– Я не согласен. Возьми это обратно.

Я сунул пистолет ему в руки.

– И советую тебе спрятать его куда поглубже, Дэйв, иначе они с тебя шкуру снимут.

– Ты знаешь, в чем беда с тобой, Ник? Ты слаб в коленках. Так это называется? Слаб в коленках. Это значит, что ты боишься. Напуган до смерти. И не этими двумя негодяями. Потому что ты дитя. Ник. Тебе бы понравилось поиграть в красивый бунт. Ты готов рискнуть жизнью, никто не сомневается – все видели, как ты вышел против Слэттера. Ты боишься принять неверное решение и взять на себя последствия. Ты боишься того, что называется ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.

– Чушь!

– Тогда... – Дэйв наставил на меня пистолет. – Ты сделаешь, что я сказал. Ты сбросишь эту банду садистов, а потом станешь нашим новым лидером.

– Ты думаешь, что можешь меня заставить это сделать под дулом пистолета? Тебе нужно отдохнуть, Дэйв, долго и хорошо отдохнуть.

– Ник, я много думал и много молился. И я думаю, Господь указал мне путь.

– Положи пистолет в сумку, Дэйв.

– Я знаю, что не могу наставить на тебя пистолет и заставить стать лидером. Но если я приставлю пистолет к своей голове... смотри.

– Перестань, Дэйв! Сними палец с курка!

– Я не могу застрелить тебя. Но мне оказалось легко приставить пистолет к своей голове, вот сюда, и потянуть курок. Легко, очень легко. На самом деле – желанно.

Его глаза сияли странным светом. И трясся он так, будто вот-вот вырвется из тела.

– Дэйв... брось его и отдохни. Тебе же не хочется убивать себя.

– Почему бы и нет? Я знаю, что еще пара дней – и меня заставят тащить жестянку.Я огорчаю новых вождей, ставя под сомнение их поведение. И я слишком утомлен, чтобы бежать. Я не успею добежать до ключа на колокольне.

Я покачал головой:

– Знаешь, странный способ ты нашел меня шантажировать. Стань лидером. Ник, или я всажу себе пулю в лоб.

– Именно это я и говорю, Ник.

– А я говорю – НИ ЗА ЧТО. Пока.

Я повернулся и пошел к двери.

– Ник... Если это последнее, что я сделаю на Божьей Земле, пусть будет так. Я заставлю тебя помнить, что я сейчас тебе говорю: ты будешь хорошим лидером. Ты видишь решения проблем, которых я решить не могу. У тебя хватит духу довести эти решения до конца. Помнишь пробку на мосту через шоссе? Ты через нее пробился. Примени эту способность, чтобы вывести нашу общину и дать всем, всем этим детям тот единственный шанс выжить, который может быть. Ты им нужен, Ник. Без тебя они уже мертвы.

Его голос переменился, и я похолодел.

– И вот что запомни, Ник Атен: мой дух будет следить за тобой отныне и вовеки. Отче наш, иже еси на небеси. Да святится имя Твое...

Секунду мне казалось, что если я просто буду идти дальше, он этого не сделает. Но мне пришлось обернуться.

Он стоял, читая молитву, и глаза его не отпускали меня.

Палец напрягся на курке.

Выстрела я не помню. Зато помню, как вылетели у него из головы мозги.

Жизнь идет дальше. Иногда это значит, что идет смерть…

Когда нашли тело Дэйва, мне было ведено посетить Курта в его апартаментах. Меня обыскали на предмет оружия и провели внутрь.

Курт сидел за письменным столом, посасывая обвислыми губами сигару.

– Это ты убил Миддлтона?

– Нет.

– Брось, Ник... мне-то ты можешь рассказать. Я же не собираюсь тебя копам закладывать!

Курт составил мнение об этом деле – а я в каком-то смысле былответственным за смерть Дэйва.

Я кивнул.

Курт рассмеялся:

– Молодец парень! Я все равно этого засранца уже на дух не выносил. Возьми сигару... да ладно, возьми две.