— Ты вырастешь и станешь сильным, — матушка расчесывала его волосы, сидя у окна, откуда доносился шум прибоя, — не то, что твой отец. Смотритель маяка — разве это работа? Ты не слушай его. Ты не будешь здесь работать ни дня. Ты будешь легионером, все тебя будут уважать…

 «Ты ведь знаешь, что как легионер я бы не смог отомстить, мама. Их подкупают, запугивают, они бессильны»...

 Мама знала и понимала, как и всегда. Сквозь пространство и время тянулась холодной мертвой рукой и гладила по волосам — как и в далеком детстве в комнате на маяке. Мама верила в него, беззвучно нашептывала советы и повторяла, что он справится, что убежища одно за одним утонут в крови, и что она гордится им. Он весь в нее, он умный, умеет планировать, умеет вызывать доверие — Аркуэн никогда не спросит, куда он едет, за время службы он убедил ее в том, что вся его жизнь посвящена Братству. Он работал, уживался с ней, ни на мгновение не утрачивая внешнего смирения и преданности, и этого было достаточно, чтобы она не задавала лишних вопросов. Не задаст и в этот раз, когда он, сопроводив ее до Красной дороги, задержится на полдня, чтобы заехать в столицу за давно заказанным у Россан клинком.

 — Кто так пишет? Как курица лапой, в каждом слове ошибка... — старый бретонец в сердцах кинул на рассохшийся стол исписанный и заляпанный кляксами лист, — И во имя Девяти, как можно написать "Император" со строчной буквы! Богохульство! — рука потянулась к многострадальному правому уху, — Видят Девять, ты закончишь свою жизнь в борделе, если не научишься писать!

 Старого учителя рядом не было, но его образ представал перед глазами каждый раз, стоило обнаружить в тщательно переписанном из учебника тексте ошибку. А ошибки попадались, хотя небольшой отрывок из жизнеописания Тайбера Септима и был изложен в простейшей форме, подходящей для того возраста, когда люди только учатся чтению и письму. Такие им диктовали в приюте, и от воспоминаний болели уши и спина — учителя не скупились на розги и иногда, не выдерживая, таскали за ухо, тыкая носом в заляпанные чернилами листы. Наверное, ее следовало драть за уши усерднее, может, и удалось бы вколотить хоть какое-то прилежание к учебе.

 "Тайбер Септим одержал много побед и верно служил Девяти. Он был мудрым и справедливым правителем. Его чтят во всей Империи, особенно в Скайриме. "

 Терис старательно вывела последние буквы и отложила перо. Неплохо было бы потом попросить кого-нибудь продиктовать ей еще что-нибудь. Того же Винсента, если он будет не слишком занят. Или Альгу, когда она вернется. Она уехала неделю назад вместе со Спикером и Тацкатом, на прощание обняв полукровку и торжественно пообещав ей присматривать за будущим отцом ставшего ей совершенно родным ребенка. Убеждать в чем-то данмерку и взывать к ее совести было бесполезно, и Терис в том же тоне поблагодарила ее, пообещав назвать ребенка, если будет девочка, в ее честь.

 Страницы учебника зашелестели, пестрея картинками и крупными буквами, и шорох слился со звуками в коридоре — чьи-то медленные шаги, скрип старого кресла, глухой кашель. Кто-то вернулся. Не через дом, а тем тайным ходом, который она видела всего раз, и навалившееся чувство тревоги гнало из библиотеки, заставляя бросить книгу и наполовину исписанный лист.

 В зале было пусто и сумрачно, половина свечей погасла, и в пятне света смутно различались очертания замершего в кресле человека.

 — Спикер?.. — Терис сделала шаг вперед, напрягая зрение, и в ноздри ударил железный запах крови, от которого на мгновение перехватило дыхание.

 Лашанс поднял голову, и в тусклом свете совершенно серое лицо с пустыми глазами казалось маской мертвеца, только изо рта по подбородку стекала струйка крови.

 — Я...я сейчас позову кого-нибудь, — взгляд упал на торчащий из груди обломок стрелы, и страх раздавил все мысли, — Вы только не двигайтесь...

 Промелькнул перед глазами коридор, на повороте непослушные ноги подвели, и Терис плечом врезалась в стену, не сразу почувствовав удар. Как в тумане она не то проползла, не то пробежала до темной лестницы, и замерла, когда в черноте вспыхнули две алые точки и Винсент Вальтиери возник на пути подобно призраку, раздувая тонкие ноздри и тревожно оглядываясь.

 — Кровь. Что случилось? — взгляд вампира приморозил к месту, а ледяные руки легли на плечи, безотчетно впиваясь пальцами.

 -Спикер... — Терис с трудом выдохнула, махнув онемевшей рукой в сторону коридора, — Ранили...сильно.

 Винсент скрипнул зубами и, отпустив ее, шагнул к лестнице наверх.

 — Иди к нему. Я пришлю Гогрона.

 — И что мне делать?

 — Просто посиди с ним. Я...не смогу... — вампир скрылся за поворотом, сорвавшись на бег и оставив Терис наедине с давящим чувством страха.

 Идти назад. Просто сидеть и…скамп знает что делать. Лучше даже не думать об этом, забить в себе все мысли и страхи, делать то, что велел Винсент. Для начала — идти, не спотыкаться, смотреть под ноги. И верить, что все не так страшно, верить...

 Спикер сидел в прежнем положении, полусогнувшись и не шевелясь. Из спины торчали еще две стрелы, и в свете догорающей свечи была видна небольшая лужица крови, собравшаяся на полу.

 Раны тяжелые — хватило одного взгляда и полного отсутствия каких-либо познаний в медицине, чтобы это понять, и от этой мысли ноги подгибались, вязли в полу, спотыкались о брошенный у кресла лук и колчан со стрелами.

 — Вам сейчас помогут, — Терис тяжело опустилась на колени и осторожно дотронулась до ледяной руки убийцы, — Здесь Винсент и Гогрон…

 Лашанс скривился не то в гримасе боли, не то в такой же болезненной усмешке, и Терис раздосадовано вздохнула, в полной мере осознавая свои слова. Вампир, которого ломает от одного запаха крови, и орк, нечаянно задушивший собственного кролика — отличное утешение.

 — Лекарства есть…

 "И нет Корнелия, который был целителем. И Альга вернется...скамп знает когда..."

 Лашанс не ответил, с трудом давя приступ кашля и прижимая ко рту рукав, уже порядком залитый чьей-то кровью.

 Что-то пошло не так, это было ясно и без вопросов. Покушение на Филиду сорвалось, или уже на обратном пути вышла неудача с легионерами — стрелы их, длинные, с аккуратным серым оперением. Какая теперь к Дагону разница...

 И в часовню нельзя. После стычки с легионерами — самоубийство.

 Терис заставила себя хранить спокойствие, не допуская никаких мыслей, и осторожно погладила Спикера по руке. Все будет хорошо. Есть лекарства, и кто-то наверняка сможет вытащить стрелы, забинтовать... и Альга должна вернуться в ближайшие дни, она смыслит в медицине. Не так, как Корнелий, но все же. И Винсент, наверное, сможет хотя бы дать совет…

 Сзади раздались шаги, Гогрон невнятно выругался на своем родном языке, и мгновение спустя Терис сдвинули в сторону.

 — О Ситис... — Тейнава, пришедший вместе с орком, метнулся к раненому убийце.

 "Все будет хорошо. Он же не может умереть", — мысль растворилась, когда аргонианин и орк подняли Спикера на ноги. Он еще был в сознании и пытался идти, только левая нога волочилась по полу, оставляя кровавую полосу на камнях, и в свете факелов большая часть спины отблескивала кровью.

 Терис сделала шаг за ними, но костлявая рука вампира опустилась на плечо, вынуждая остановиться и провожать убийц взглядом, пока они не скрылись за поворотом коридора.

 — Уберись здесь, — Винсент хмурился, прижимая к лицу платок, остро пахнущий какими-то травами, и старательно отводил взгляд от лужи крови на полу.

 — А Спикер...

 — Ему помогут. Вымой здесь все и жди меня, — вампир сделал шаг в сторону лестницы, но остановился, поймав ее взгляд, и через силу продолжил уже спокойнее. — С ним не в первый раз такое, у нас опасная работа. Вылечим, ты только не лезь сейчас туда, не поможешь.

 Терис заставила себя кивнуть, хотя по-прежнему хотелось сорваться с места и убежать вверх по лестнице...только зачем? Она не лекарь, готовить умеет только самые простые яды, стрелу вытаскивала только один раз, и то из собственной ноги, и закончилось это вынужденным лечением у целителя в деревне неподалеку от Бравилла.