— Не думал, что буду натыкаться на свои рога в собственном доме.

Я все еще не мог прийти в себя. Веда вскрикнула и, схватив платье, прикрыла им наготу.

— Не шевелитесь.

В правой руке Дагера появился револьвер.

— Тэд! Ты не сделаешь этого!

— Удобный случай избавиться от жены. Не так ли? — прохрипел Дагер и шагнул в комнату.

Я вскочил и загородил собой испуганную женщину.

— Не играйте с огнем, Дагер. Он сделал еще шаг.

— Отойдите в сторону, или вы будете первым.

У меня не было сомнения, что он встретит меня огнем, стоит мне шевельнуться.

— Считаю до трех.

Он вытянул руку. Черный зрачок револьвера смотрел мне в грудь и казался пушечным жерлом.

— Раз… Два…

Раздался выстрел — сильный грохот с детонацией, яркая вспышка и звон в ушах.

Дагер качнулся и рухнул на пол. На пороге появился Луки.

— Что ты сделал? — завопил я.

Веда прижалась ко мне и заплакала.

— Боже, что же теперь будет?!

— Он хотел вас убить. Вы что, не поняли этого?

Я оттолкнул Веду, подскочил к итальянцу и с размаха ударил его в челюсть. Он пошатнулся, но удержался на ногах.

— Подонок! Это же убийство!

— Убийство было неизбежно, — холодно проговорил Луки. — Он прикончил бы вас обоих.

Я хотел кинуться на него с кулаками, но почувствовал, как на плечи мне опустились руки Веды. Я обернулся.

— Он прав, Крис… Прав! Тэд убил бы нас. Ты же видел, в каком он был состоянии. — Слезы залили ее лицо, глаза стали совершенно прозрачными.

Я обнял ее.

— Успокойся, любимая. Мы что-нибудь придумаем.

— Нечего думать, надо сматываться! — услышал я голос Луки за спиной.

Я резко обернулся и крикнул:

— Убирайся к дьяволу!

— Я жду вас в машине. — Он сунул револьвер в кобуру под мышкой и ушел.

— Этот человек прав, Крис. Тебе надо уходить.

— Как уходить? Без тебя? И не подумаю…

— Да, да, да! Крис! Надо уходить! Это — самое лучшее…

— Ты пойдешь со мной. Мы убежим…

— Нет. Нас все равно поймают. Тогда нам уже ничто не поможет. Крис, милый, уходи, умоляю!

Я хотел возразить, но она закрыла мне рот рукой.

— Слушай меня… Здесь тебя никто не видел, выстрела не слышно. Ты уедешь, а я спустя час позвоню в полицию и скажу, что вернулась из города и нашла труп мужа.

— Они тебе не поверят, — промычал я.

— Поверят. Никто не знает, в каких мы с ним отношениях. Все считают нас идеальной парой. Тэд скрывает от всех свои шашни. Он дрожит за свою репутацию.

— Ты говоришь так, будто он жив.

— Это все неважно. Главное — у полиции нет повода подозревать меня. Если мы попадемся вместе, им все станет ясно. Понимаешь? Тебе надо уходить, так будет лучше для нас обоих… Мы все потом обсудим, уходи, милый!

Каким-то уголком измученного разума я понимал, что Веда права. Если узнают, что мы любовники, ни один адвокат не возьмется нас защищать. К тому же речь идет не о каком-то бродяге, а о Дагере, крупном ките в этом поганом болоте.

— Хорошо, Веда. Я ухожу. Будь осторожна. Помни, если с тобой что-нибудь случится, я сознаюсь в убийстве Дагера.

— Торопись, Крис, умоляю!

Что— то внутри говорило мне, что ее нельзя оставлять одну.

— Любимая…

— Крис, торопись.

Я круто развернулся и выскочил из комнаты.

Луки гнал машину с такой скоростью, что мне казалось, мы взлетим, как лайнер, в воздух. Лицо его окаменело. Я сидел рядом на переднем сиденье и разглядывал его физиономию, пытаясь разобраться в этом типе. Злость изводила меня. Я заметил царапину под его носом, он ее заполучил, очевидно, когда сбривал свои отвратительные усы.

— У тебя во время бритья дрожат руки. Ну и типа мне подсунули. Комплекс кастрата: властная мать и страх перед одиночеством. Разве не так ты решаешь свои проблемы?

— Я знаю таких, как вы, Крис. Я их слишком много видел, — цедил он сквозь зубы. — Вы так боитесь жизни, что отгораживаетесь от нее любыми способами. Вы можете утешить несчастного и в то же время ради удачной остроты продадите мать родную.

— Моя мать давно умерла, и я не умею удачно острить.

— А мне говорили, вы крепкий парень, — сказал он холодно.

— Тебе сказали неправду. Я очень чувствительный тип. Из-за любого пустяка лезу на стену.

— Ладно. Насчет матери извините. Мы подъезжаем к городу, куда теперь?

— Домой. Надо ждать звонка от Веды.

Протекторы визжали на всех поворотах, меня болтало, как в кубрике в хороший шторм. Когда мы выехали на мою улицу, Луки крикнул:

— У вашего дома полиция! Что делать?

— Проезжай мимо. Быстро, чтобы нас не разглядели.

Мы пролетели вихрем мимо подъезда, около которого стояла патрульная машина с крутящимися маяками на крыше. У подъезда дежурил полицейский. Остальные, вероятно, поднялись наверх.

— Куда теперь? — спросил Луки, когда мы выехали на бульвар.

— Ты знаешь, где живет Джерри Уэйн?

— Знаю.

— Поехали к нему, гони вовсю!

Минут через десять мы подъехали к мрачному дому на окраине города, где жили люди малого достатка. Луки ткнул пальцем на окно третьего этажа, будто указывая на одну из звезд в созвездии Льва.

— Там он живет, у сестры.

— О'кей. Жди здесь.

Я выскочил из машины и вбежал в подъезд. В списках жильцов Луиза Уэйн значилась в квартире номер 17. Я пролетел два этажа и оказался перед означенной квартирой. Я не звонил, я стучал, будто забивал гвозди. Через несколько секунд открыл мальчуган лет двенадцати, черноволосый, курчавый. Он смотрел на меня с удивлением, раскрыв и без того огромные глазищи.

— Мы что, горим, да? — спросил он спокойно.

— Могу я увидеть Джерри Уэйна?

— Дядя Джерри спит.

— Покажи-ка мне, где он этим занимается.

Мальчик провел меня через темный коридор и открыл дверь в комнату. Горела тусклая настольная лампа на тумбочке, и я с трудом различил на кровати силуэт спящего человека, лицо которого было прикрыто шляпой. Заметив шляпу, я уже не сомневался, что попал по адресу. Схватив беднягу за грудки, я усадил его и похлопал по щекам. От неожиданности он подпрыгнул, как будто сел на раскаленную сковороду.

— Крис! Это ты? Ну и дела!

— Проснись! Дело серьезное!

Он встрепенулся и притворился серьезным, как по заказу. Мне повезло: он был трезв.

— Дагер убит!

— Что… о… о?!

Я рассказал ему все по порядку, начав с того момента, как мне позвонила Веда, и закончив полицейской машиной у моего дома.

Несколько минут Джерри молча смотрел в пол, затем встал и твердо сказал:

— Сиди здесь. Я пошел звонить Чарли. Из дома этого делать не стоит.

Он вышел, прикрыв за собой дверь, Я нашел выключатель и зажег свет. Справа гардероб, раковина и допотопная газовая плита, кровать, стулья. Комната была совершенно безликая. Просто тюремная камера. В простенке между окнами висели полочки с книгами в дешевых обложках. Я закурил и подошел к окну, из которого были видны лишь трущобы и антенны на крутых крышах.

Услышав скрип двери, я оглянулся. В щель просунулась курчавая голова мальчугана. Он внимательно изучал меня. Потом спросил:

— Вы умеете делать журавликов из бумаги? У него были доверчивые глаза.

— Не знаю, малыш. Я бы попробовал, но у меня очень трясутся руки.

Он вошел в комнату и приблизился ко мне.

— Когда у дяди Джерри трясутся руки, он берет в гардеробе бутылку и пьет. Он говорит, что это лекарство от тряски рук. Хотите, я покажу, где у него это лекарство?

— Нет, спасибо. Мне это лекарство не поможет. Как тебя зовут?

— Арч Уэйн.

— И Джерри Уэйн твоя дядя?

— Да. Он родной брат моей мамы.

— Понятно.

Дверь приоткрылась, и властный женский голос приказал:

— Арчи, сейчас же иди сюда.

— Иду.

Он пожал плечами и направился к двери. В полумраке я не разглядел женщину, но голос был неприятный.

— Вы мне сделаете журавлика, когда приедете в следующий раз? — спросил он от двери.