Моэко показывает под столом большой палец, лицом при этом остаётся бесстрастной.

— Простите, я должен закончить, буквально минуты три. Подождёте? — на удивление вежливо интересуется ветеран юстиции, не поднимая глаза.

— Конечно, — на правах мужчины отвечаю первым.

— Отлично. Мне буквально пару содержаний под стражей продлить — и займёмся вами. А-а-а, нет, не пару… вот ещё троих поймали…

— Я в вашем распоряжении. — Старик наконец покончил с делами, позвал одного из практикантов, передал стопку бумаг ему и подождал, пока за парнем закроется дверь.

Моэко только собиралась раскрыть рот, как её опередил Решетников:

— Рико-сан, простите мою прямолинейность. Как главное действующее лицо, я хотел бы задать вопрос.

— Спрашивайте.

— В вашем учреждении я впервые, — светловолосый огляделся по сторонам. — В моём понимании процессуальное разбирательство выглядит иначе, нет?

Адвокат удержала на лице бесстрастность и собралась ответить вместо хозяина кабинета, но под столом в её бедро врезалось колено Такидзиро: так надо.

Получается, он понимает больше, чем показывает, сообразила якудза. И опять разыгрывает какую-то свою игру. С одной стороны, судью он тоже может видеть глубже меня — вполне себе вариант. Но с другой, если сам ориентируешься в уголовном процессе, зачем нужен адвокат-переговорщик?.. додумать до конца не вышло.

— Не сочтите за парвеню! — Решетников обезоруживающе поднял руки. — Ваша честь, ничуть не ставя под вопрос выбранную вами стратегию разбирательства — какой бы она ни была — я просто хочу сориентироваться. Чтобы как можно больше для себя из этой ситуации вынести.

— А-ха-ха! — к несказанному удивлению борёкудан, ветеран юстиции расхохотался с таким же выражением лица, какое было у метиса. Только глаза остались холодными. — Как правило, люди, находящиеся по другую сторону стола, устремлениями имеют что-то более, м-м-м, прагматичное, — старик пощёлкал пальцами. — Даже не так. Менее абстрактное!

Миёси-младшая мысленно взмолилась всем богам, чтоб Такидзиро не принял чужую улыбку за руководство к действию и, образно, не полез в обуви в чужую спальню — с него останется.

— У меня разное бывало в жизни. Знакомство с отцом Моэко-тян научило: не всегда нужно стремиться к материальному. Иногда и абстрактные ценности стоят того, чтобы упереться за них, где бы тебя жизнь ни застала. — Решетников непринуждённо выдал ребус, неотличимый от стандартного буддийского коана.

Коситься на него было неудобно, поворачиваться в его сторону — некрасиво, но младшая Миёси всё же сделала это: нужно убедиться, что Такидзиро сознательно оседлал нынешнюю волну и его последняя красивая фраза — не просто фигура речи.

Она забыла сказать товарищу, теперь хотелось укусить локти: судья Рико очень часто до последнего умело скрывал своё настоящее отношение к вопросу. Во-первых (её личное мнение), старик просто любил играть — как актёр на сцене либо как кошка с мышью. Во-вторых, таким образом он лучше разбирался в оппоненте и в обстоятельствах дела.

Решения после таких притворяшек, случалось, здорово озадачивали тех, кому он всё предыдущее время улыбался.

— Процессуальное соглашение, — безмятежно напомнил Такидзиро вслух.

Моэко выдохнула с облегчением — точно. Обиженная на весь мир сотрудница, встретившая их на входе, была зла, поэтому проговорилась — или наоборот, озвучила откровенно.

— Ваша секретарь, очаровательная Шори-сан, прямо обозначила, что речь именно о процессуальном соглашении, — повторил стажёр.

— Шори-сан, к сожалению, не моя секретарь, а всего суда, — поморщился Рико. — Красивая девчонка, но язык слишком длинный… Кто ещё слышал эту ремарку кроме вас?

Моэко в очередной раз набрала в лёгкие воздух для ответа, а светловолосый опять оказался быстрее:

— Оценочные суждения принимаются?

— Да.

— Рядом с ней двое её коллег по секретариату слышали точно.

— Ещё?

— С её громкостью разборчивость текст утрачивал в радиусе метров семи. Ближайший человек стоял дальше, хотя вестибюль и не пустовал.

— Точно?

— Точно. Мне ещё показалось странным: она как будто специально старается, чтобы услышали другие, поэтому напрягается и нервничает.

— На тему?

— Начнёт общаться со мной ещё громче — будет выглядеть идиоткой: зачем орать тому, кто стоит рядом? — Решетников беззастенчиво зевнул. — Ваша честь, камеры в зоне видеонаблюдения у входа работали, наверняка можно посмотреть запись, — он покосился на чужой монитор. — Правда, не знаю, есть ли доступ лично у вас.

— Вы всегда фиксируете такое количество второстепенных деталей? — судья удивлённо снял очки. — Или только здесь?

— С самого первого месяца в учебном центре министерства обороны — всегда и везде, — уверенно кивнул Такидзиро. — Специфика тамошнего образования. Если хотите, могу даже номера машин назвать, которые сейчас припаркованы у здания. А вы пошлёте своего ассистента и проверите.

Хозяин кабинета откинулся в кресле:

— Решетников-сан, у вас необычайная способность замечать детали. А теперь скажите мне: что вы видите в этой комнате? — на лице судьи проступило напряжение.

Вот и переход к делу подъехал, кивнула адвокат мысленно.

Товарищ ответил мгновенно:

— Старую школу. Традиции. Власть, скрытую под мягкостью.

— А ещё?

— Человека, который больше всего на свете хочет оставить всё, как есть.

У неё тоже что-то крутилось на подсознательном уровне, но так она бы не сформулировала.

— Очень наблюдательно. Однако у вас в глазах читается неоправданная уверенность, молодой человек. Возможно, потому что вы ещё не знаете, с чем связаны ваши проблемы.

— Разве не вы нам это объясните, Ваша честь? — невозмутимо парировал Такидзиро. — Не сочтите за вызов, однако у вас лицо человека, относящегося ко мне скорее хорошо, чем плохо. Рискну предположить — мнение было сформировано заочно, однако после личной встречи вы его не изменили.

— Эмоции судьи не должны влиять на ход процесса, — назидательно покачал головой старик.

Моэко напряглась: судья явно сделал для себя какие-то выводы, причём, возможно, да их появления. Сейчас он откровенно затягивал момент, чтобы заставить их идти по его правилам.

Светловолосый выбил легкомысленную дробь по столешнице и жизнерадостно распахнул глаза в немом вопросе.

Судья убрал очки в карман:

— Буду откровенен. Люди, связанные с принцессой Акисину, попросили меня создать вам… определённые неудобства.

— Принцесса Акисину? Ошибки быть не может? — уточнила Моэко.

Пришлось наплевать на этикет и приличия, вводная требовала ясности. «Не сама, посредники» — чётко сказано. Но мало ли, кто как может представиться?

Впрочем, хозяина кабинета в наивные и доверчивые записывать не стоит — на его посту тоже есть свои методы проверки, не такие плохие. Получив послание от члена Семьи Хризантемового Трона, ветеран юстиции наверняка озаботился и проконтролировал достоверность.

Рико-сан ответил без паузы:

— Её сторонники, если быть профессионально точным. Их интересы всё больше проникают в юстицию, в экономику, в нашу общественную жизнь. Монархия — прекрасная концепция для учебников истории, но я не уверен, что она нужна нам в будущем. Хотя кое-кто и озабочен желаниями реставрации.

— Это было откровенно, — признала Миёси-младшая.

— Меня просили устроить вам сложности, чтобы подорвать ваши позиции. Я, разумеется, не могу сказать им «нет» открыто. Это не моя манера.

Такидзиро задумался на секунду:

— И вы хотите, чтобы мы помогли вам избежать конфликта с ними, так?

Почему он врезал в лоб? — озадачилась Моэко. Дед настолько к нам расположен? Да, он имеет репутацию конструктивного, но и свинью в таких вот беседах раньше подкладывал регулярно.

Демоны дери, понятно, что ничего не понятно. Хотя в целом тональность вроде положительная.