— Ишикава-сан, про…

— МОЛЧИТЕ! — Пассажирка лимузина выбрасывает вперёд ладонь. — Я начала разговор не затем, чтоб слушать ваши объяснения.

— А тогда для чего, Ишикава-сан? И меня для чего было вытаскивать, задействуя тяжёлую артиллерию? — подполковник кивает на заведение, из которого только что вышел, по виду не испытывая неловкости.

— Потому что мне не нужна репутация персоны, которая оставляет своих людей без поддержки и помощи, — ровно отвечает девушка. — На вас мне плевать, Томимацу, но мне не плевать на тех сотрудников команды, кто пошёл вместе с вами. И, выполняя ваши приказы, чуть не залетел в тюрьму вслед за непосредственным руководителем.

— У нас не говорят «руководитель», — офицер в штатском опускает взгляд.

— Избавьте меня от ваших неуклюжих попыток втягивания в диалог! Никаких эмоциональных связей со мной сверх тех, которые нужны мне, у вас не будет!

— Что дальше? — полковник вклинивается с явным намерением разрядить висящее напряжение.

— Вот. За этим я вас и позвала. Читайте, — пассажирка лимузина берёт с сиденья планшет и протягивает его собеседнику.

— Мицубиси… Тендер по правилам… Вы решили сделать ставки на новые команды? — офицер в белой форме задумчиво перечитывает информацию с экрана.

Томимацу лениво пробегает по тексту глазами через плечо начальника.

— Я решила усилить свои ряды. Справедливости ради, планы производственных площадок вас не касаются — у вас была другая работа и тендер Министерства идёт от Управления Планирования, не от вас.

— Вы обозначали, что в оптимистичном сценарии их нам подчинят.

— Я и сейчас не отказываюсь, на вашими усилиями мы пока ни к чему ни на сколько не приблизились. Давайте откровенно: ваш вьетнамский вариант основной только для вас, для меня он запасной.

Подполковник оживляется и выныривает из каких-то размышлений, с интересом слушая говорящую. Его начальник напротив хмурится и нервничает.

— Для меня главное — единица финансов за единицу времени, ваши головоломные политические дивиденды и прочие высокорисковые телодвижения мне интересны постольку-поскольку. Если с вашими смежниками по Министерству Обороны я больше заработаю через Мицубиси, значит, я буду зарабатывать через Мицубиси.

— Жёстко, — без тени сожаления констатирует Томимацу.

— Я с вами максимально откровенна именно для того, чтоб вы не плодили бесплодных ожиданий: у принцессы Акисино на первом месте интересы принцессы Акисино, а не каких-то третьих лиц. Которые вызвались ей помогать на общественных началах с каким-то собственным прицелом на личный профит.

— Жёстко.

— Откровенно, — возражает пассажирка лимузина. — Если наши интересы в сделке совпадают, мы будем сотрудничать. Если же как сейчас — мне будет проще идти к своим целям без вас. Повторюсь, ваша эфемерная агентурная линия — мой запасной вариант, это для вас он основной, потому что единственный. И этот Решетников — плод целой суммы совпадений, никакой не джокер. Он пустышка, ноль, просто оказался в нужном месте в нужное время.

— Точно? — полковник тягуче смотрит на собеседницу.

— Да. Я с ним говорила, имела возможность составить личное впечатление. Чтобы не осталось недосказанности: я не буду судить о ком-либо и чем-либо вашими оценками, у меня всегда свой взгляд на вещи. Не забывайте, кто из нас на кого работает.

— Тем не менее спасибо, что вытащили, — подполковник тянется к двери, собираясь выйти.

— Не за что. Я это делала не для вас, уже объяснила. Хорошего дня, на связи.

Центральный выход тюрьмы досудебного содержания лиц, в отношении которых не вынесен приговор суда. Токио.

— Что дальше? — подполковник, первым выбравшись из лимузина высокой персоны, блаженно зажмурился, развернув лицо к центру города.

Машина представительского класса тронулась с места и с удивительной для её габаритов ловкостью исчезла за поворотом.

— Хорошие водители в гараже Семьи, — уважительно присвистнул Такааки, не раскрывая глаз.

— Ты спокоен? Не нервничаешь? — подполковник, доставший смартфон, набивал в мессенджере какую-то текстовую команду. — Может, тебя до штаб-квартиры на метро отправить?

— Да хоть на своих двоих! — искренне удивился Томимацу. — Ещё раз спасибо, что вытащил. Стыдно признаться, — он скупо улыбнулся. — На своей земле, попасть к полицейским, да в какой ситуации… Стыдно, — повторил он и, посерьёзнев, добавил. — Мог ведь реально следующую пару лет и на улицу не выйти.

Оба отлично поняли, что имеется в виду.

Начальник покачал головой:

— Не пару. От трёх до пяти при нынешней конъюнктуре и это если твой адвокат справился бы с чёртовой девкой Миёси в суде. В чём лично я сомневаюсь — хороших адвокатов по уголовному праву не знаю, это к слову. А профессионализм рулит, плюс их специфический опыт.

— Да. — Томимацу нехотя согласился. — Если бы она встала против меня в уголовном суде, это был бы серьёзный противник. На принцессу рассчитывать не приходится, якудза была бы на своём поле и в виде спорта, в котором мастер. А я…

— … новичок и серая посредственность, как показал опыт. — Шеф не упустил возможности отпустить шпильку.

— Я не ожидал, что нашего клиента будут прикрывать борёкудан. Причём какие.

Рядом офицерами затормозила машина с номерами государственной структуры.

— Грузись. Тебе что, особое приглашение нужно? — полковник полез на заднее сиденье по диагонали от водителя.

Только что вышедший из интересного места сотрудник, не чинясь, обошёл машину и хлопнул второй задней дверью:

— Ты что-то хочешь сказать.

Водитель был из своих, Такааки его отлично знал, поэтому насчёт разговора при посторонних не заморачивался.

— Хочу. Но пока думаю, что, — после некоторой паузы выдал руководитель. — Давай сейчас не по схеме. Сам что думаешь?

Ничего конкретного владелец белой формы не уточнил, но этого и не требовалось.

— Чиновники приходят и уходят, экспертные группы министерства остаются, — подполковник не продумал и секунды.

— По-человечески, пожалуйста. Ты не на трибуне и не во время отчёта в адрес парламентской комиссии.

— Да это по-человечески и есть. Ничего, если скажу совсем неформально?

— С каких это пор оно тебя стало заботить? Валяй, рожай, не тяни резину. Если не хочешь взбесить меня окончательно.

— Моё мнение: делаем, как делали, на помехи не обращаем внимания.

Полковник помолчал ещё какое-то время.

— Просто следуем дальше своим курсом, — продолжил Томимацу. — Семафоры остальных из виду не выпускаем, но на их сигналы не отвлекаемся — у нас своё дело. В том числе семафоры Семьи. — Последняя фраза была как бы не важнее предыдущих.

— Почему? — начальник всё же поднял разделитель, изолировавший разговор от передней части машины и от водителя.

— Мы с тобой нормальные люди?

— У тебя с головой порядок или при задержании ушибли?

— Отвечай, сейчас поймёшь.

— Да, я считаю, что мы с тобой нормальные.

— А я считаю, что не до конца — нам уже за сорок. Разведены оба, родителей больше нет ни у тебя, ни у меня, родня не считается, поскольку дальняя. Я, в отличие от тебя, пока даже детей не нажил.

— Я свою тоже нечасто вижу…

— У тебя она хотя бы есть! Для чего мы с тобой живём? — подполковник порывисто наклонился вперёд, чтобы видеть лицо собеседника. — Смысл в чём?

— Жизни? — обозначил иронию начальник.

— Да.

— Судя по количеству времени, которое мы оба провели на работе за последние два десятка лет, ответ очевиден.

— Во-о-от, — Томимацу удовлетворённо откинулся на спинку сиденья. — А на нашей работе мы с тобой маринуемся по принуждению? Нас кто-то заставляет? Или мы там, где мы есть, по другим соображениям?

— Развивайся.

— Мы с тобой занимаемся тем, чем занимаемся, в первую очередь из любви к искусству. Да, лично я уже созрел для отставки — уволиться, уехать куда-нибудь севернее в небольшой город, найти даму лет на десять моложе, семью создать. Может, детей наконец-то спроворить — всё же годы…