– Понятно. – сглотнул Четвертый. – Что делать будем?

– Импровизировать, – пожал плечами Псих. – Ничего другого нам не остается. Я раскидал очки, полученные за поедание фрукта, открыл пару заблоченных веток, так что, возможно, смогу показать своему бывшему поклоннику пару эффектных фокусов. Зря ты, кстати, подарок есть не стал.

– Есть ЭТО! – юношу опять передернуло.

– ЭТО – обычный фрукт, растущий на дереве, – пояснил обезьян. – А вот тебя, пользуясь твоей брезгливостью, развели и кинули. А ведь ты мог получить очень немалую прибавку к «Святости». Пожалуй, максимальную за все время нашего похода. Думаешь, зря Гуа суетилась по части этого похода в гости по утрам?

– Кто ходит в гости по утрам, – сказал Жир. – Тарам-парам. Парам-тарам. Неудачно сходили, чо говорить.

– Тебе-то уж помолчать лучше, – заметил Псих. – Забыл, как сам накосячил? Перефразируя песенку: короткая память – лучше, чем сифилис. Особенно в узком кругу.

– А что я? – оскорбился свин. – Все накосячили. Босс, вон, тоже вон какую возможность упустил. Но по сравнению с тобой мы все дети. Так, как ты – не накосячил никто. Не обижайся, но ты, конечно, отжег на пределе человеческих возможностей. Я думал, меня уже невозможно в этой жизни чем-то удивить. Ага. Щас! У меня глаза чуть за пределы своей орбиты не вышли. На рака бы сейчас был похож.

– Не похож был бы. – вдруг сказал Тот – Я знаю, я видел. У раков – фасеточные глаза, как у насекомых. Как у мухи. Или стрекозы. Мухи. Или все-таки стрекозы? Как думаете – муха лучше или стрекоза? На кого из них рак больше похож?

На этот глубокомысленный вопрос ему ничего не ответили. Не из пренебрежения столь важной проблемой, а просто не успели.

Потому что Тот внезапно исчез. Почти сразу же перестал шумно сопеть лось Драк. Третьим бесследно пропал Четвертый.

– Приехали! – успел пояснить Псих Жиру, прежде чем и тот исчез.

г. Благовещенск,

центр Амурской локации.

50°15′ с. ш. 127°32′ в. д.

Психа извлекли на свет божий последним.

Он огляделся – они находились в центральном зале. Прямо перед ним к колонне был привязан Четвертый, справа и слева от него – Жир и Тот. Драка, похоже, просто вывели во двор, а хурджин капитан небрежно бросил на пол.

Пока он оглядывался, его заломленные руки связывали сзади за столбом. Связывали на совесть, стягивая до онемения.

– Вы закончили? – саркастически поинтересовался капитан Кассий Колхаун. – А теперь разверните его как надо – лицом к публике.

Грустно вздохнув, невидимый связыватель потащил обезьяна за шиворот вокруг столба, выламывая ему руки в суставах. Псих перестал видеть попутчиков, зато наконец-то увидел собравшихся. В зале было больше сотни «белых колпаков». Перед ними стоял ККК, который вел себя, словно какой-то баптистский проповедник.

– Итак, вон они все перед вами! Наши так называемые гости-монахи, на поверку оказавшиеся волками в овечьей шкуре. Коварные демоны, чьи клыки обагрены кровью! Посмотрите на них – это они уничтожили наше Дерево, это они лишили ваших детей куска хлеба…

И так далее, и тому подобное. Подобную пургу он нес довольно долго, неплохо завел зал, но Психу было откровенно скучно. Обезьян погрузился в размышления, пытаясь найти хоть какой-то выход, и к реальности вернулся только тогда, когда услышал:

– За это чудовищное преступление они, несомненно, заслуживают самого сурового наказания. Но я человек справедливый. Они монахи, формально – они молятся за нас, и, по божьему закону, богобоязненный прихожанин не может нанести им вред никаким металлическим предметом. Поэтому я попросил унести отсюда все палаческие инструменты – все эти клещи и иголки. Но я человек не только богобоязненный, но и справедливый. Поэтому один инструмент я все-таки оставил. Покажи плетку, палач!

Здоровенный мужик в белом колпаке поднял плетку над головой.

Плетка была впечатляющей – неимоверной длины «четыреххвосткой», сплетенной из полос шкур вола, барана, оленя и теленка. Кроме того, ее для тяжести специально отмачивали в воде. Такой плеткой умелый человек с одного удара ломает позвоночник собаке.

– Главная вина, разумеется, на демонах – их гнилое нутро не позволяет поступать по-другому. – продолжал меж тем кланлид. – Но какой спрос со зверушек? Вся ответственность – на единственном человеке в этой компании. На Штанском монахе, бросившим своих зверей без присмотра. Ему и первый кнут!

«Плохо дело, – подумал Псих. – Четверка, со своей хрустальной выносливостью, уйдет на перерождение если не с первого, то со второго удара».

(в которой все что-то ищут)

г. Благовещенск,

центр Амурской локации.

50°15′ с. ш. 127°32′ в. д.

– Погоди, капитан! – крикнул Псих. – А народ всегда по-другому говорил. Не начальнику первый кнут, а доносчику. Я вот и хочу сделать донос. Это я, я один, без пособников, украл плоды. Первый фрукт я глупо и по незнанию упустил, и он ушел в землю. Следующие три я украл более удачно и унес их на сеновал. Там мы и съели их втроем, а человек даже не знал об этом. Наконец, дерево свалил я, я один и никто мне не помогал.

Наконец, главное. Ты говоришь, что человек не следил за нами, и поэтому мы совершили преступления. Но это твои люди запретили ему следить за нами. Он ведь даже спросил – может ли он поселиться с нами? На что твой человек ответил – нет, сказал он, это дипломатический визит и надо придерживаться протокола. Именно поэтому нашему человеку пришлось жить в гостевых апартаментах, а мы втроем обосновались на сеновале. Это было решение твоих людей. И ему пришлось согласиться с ним, потому что в чужой монастырь не ходят со своим уставом. Ты называешь себя справедливым человеком. Скажи теперь – справедливо ли наказывать его?

Капитан Кассий Колхаун недолго подумал и с сожалением признал:

– Нет. Справедливым решением будет первым наказать тебя. Потому что, как и в прошлый раз, весь переполох устроил ты, только ты и никто другой.

Напоминаю, что на территории своего клана я имею полное право суда. Начнем с наказания за твое первое преступление – украденный и потерянный плод. Надеюсь, ты помнишь главный принцип судебных наказаний? Пока экзекуция не закончена, ни ты, ни твои друзья маги не имеете права использовать лечащие либо облегчающие боль заклинания. Если мы заметим что-то подобное – а мы заметим, у меня хорошие маги, – счет ударам начнется заново.

– Это ты мне рассказываешь? – удивился Псих. – Ты забыл, сколько экзекуций я перенес тогда в ходе следствия и по приговору суда.

– Я обязан об этом предупредить. – отрезал капитан. – Этого требует справедливость. Эй, палачи! Цепи сюда. Один конец – ему на ногу, второй – к кольцам к полу. Внатяжку!!!

«Будут бить по ногам», – понял Псих и не ошибся.

– Сколько плетей? – густым басом спросил палач, когда приготовления были закончены, а конечности обезьяна – надежно зафиксированы.

– Тридцать! – хмыкнул Кассий Колхаун. – По числу плодов.

– Тогда двадцать девять! – крикнул привязанный Псих. – Один вы сами сняли, в нем нет нашей вины.

– Это справедливо – кивнул головой капитан. И крикнул палачу: – Двадцать девять ударов! И да свершится справедливость. Начали!

Выстрелом хлопнул первый удар плети – как будто разорвали здоровенный кусок ткани.

Брызнула кровь Психа.

– Один! – крикнул капитан.

Хлесткий удар.

– Два!

– Три!

– Четыре!

Вскоре ноги Психа представляли собой месиво. При каждом ударе в воздух взлетали капли крови, кусочки мяса и клочки рыжей шерсти. Такую боль живое существо не может вытерпеть без звука, обычная физиология требует дать хоть какой-то выход разрывающей тело боли. Ладно, от плача еще можно удержаться, но кричат, матерятся, мычат или стонут все. Без исключения.