— Я выпила пару прямо перед тем, как выйти из дома, но, возможно, попрошу в перерыве между таймами.

— Ты знаешь, Салли. Бери их, если они тебе нужны. — Она ударила меня по плечу. — Если эти девушки устроят тебе проблемы сегодня, дай мне знать, и я позабочусь о них, — подмигнула она, прежде чем уйти.

Игроки Нью-Йорка. Тьфу. Я даже не собиралась о них беспокоиться.

Я закончила обматывать ногу, бормоча проклятия себе под нос, и закатала носок прежде, чем кто-либо еще заметил, что я сделала и почему. Обычно мы все жаловались, что у нас был доступ к малому количеству медицинских специалистов — если только вы не входили в национальную сборную — но в этом случае все было к лучшему. Врач, скорее всего, заставил бы тренеров посадить меня на скамейку запасных, если бы они увидели все цвета радуги под моей обувью.

К сожалению, в нашей команде не было никаких секретов, по крайней мере, между мной, Хар и Джен. Через десять минут у меня за спиной нависла Дженни.

— Что случилось с твоей ногой?

— Ничего. — Я запрокинула голову и моргнула. — Просто небольшой синяк.

— Харлоу сказала, что не просто небольшой синяк, — ответила она.

Я заметила, что у Харлоу чертовски болтливый рот. Но опять же, что тут нового?

— Все в порядке.

Дженни издала звук «хм-м-м».

— Выпей что-нибудь от боли.

— Я уже сделала это, мама Дженни, — заверила я ее.

— Ну, будь осторожна. Не оставляй себя открытой с этой стороны и игнорируй этих идиоток, если они тебе что-нибудь скажут.

— Да, дорогая. — Конечно, я знала все это. Но ее намерения были самыми лучшими, и я не собиралась вести себя как неблагодарная сука без всякой причины.

Заметив, что я немного веду себя как засранка, Дженни дернула меня за ухо, а затем убежала, прежде чем я успела нанести ответный удар. Через несколько минут Култи, Гарднер и остальные тренеры вошли в раздевалку и просмотрели план, который мы обсуждали во время тренировок накануне. Они еще раз обратили внимание на слабости нашего противника, наши собственные слабости, и моменты, на которых нужно сосредоточиться. Победа, победа, победа.

Мы стояли в полукруге, плечом к плечу, нас всех заставили кричать и хлопать в ладоши. Вскоре после этого на стадионе, заполненном всего на треть, началась игра.

В течение первых пяти минут кто-то сильно ударил меня в плечо, при этом мило добавив «шлюха». Я позаботилась о том, чтобы так же сильно толкнуть в ответ, как только появился первый шанс не быть пойманной за это. Несколько минут спустя здоровая баба, которая наблюдала за мной с того момента, как я вышла на поле, выставила ногу, чтобы подставить мне подножку, когда я пробегала мимо нее. Она получила желтую карточку, только предупреждение, и я забила на нее.

Я продержалась примерно половину игры, прежде чем бутсы начали ощущаться слишком тугими на ушибленном участке стопы. Наш перерыв стал для меня благословением, потому что у меня была возможность ненадолго снять обувь. Прошло еще пятнадцать минут второго тайма, прежде чем я заставила себя немного ослабить игру. Через восемнадцать минут после этого я благодарила Господа за то, что игра окончена и что мы выиграли со счетом 2:1 — одно очко, из которых получено не без моего участия — мне удалось отвести нескольких противников от ворот и послать мяч ближайшему открытому игроку.

Тихое хихиканье и насмешки, которые я услышала от нескольких игроков из Нью-Йорка в процессе игры, просто влетели в одно ухо и вылетели из другого.

Смогу ли я ходить на следующий день? Это было спорно, но я должна была побеспокоиться об этом раньше, когда проснулась с ногой в таком состоянии, что подумала, «она уже никогда не будет прежней».

Этот гребаный ублюдок в парке. Я очень, очень надеялась, что он упал в кучу муравьев. Подонок.

Пока тренер разговаривал в раздевалке, я взяла пакет со льдом из ближайшего холодильника и приложила его. Я приняла душ, переоделась и помахала всем на прощание, считая шаги до своей машины. Между раздевалками и началом парковки была небольшая площадка, где обычно нас ждали фанаты, поэтому я знала, что встречу нескольких из них, они хотели взять автографы. Мои родители не пришли на эту игру, так как был четверг, и им нужно было работать на следующий день, но перед началом игры папа написал мне смс с пожеланием удачи. Конечно, группа из двадцати фанатов ждала, и я начала подписывать несколько плакатов, которые были розданы у входа, а также фотографироваться с несколькими маленькими девочками, которые заставляли меня много улыбаться.

— Спокойной ночи, спасибо, что пришли! — Я обняла последнюю девочку, прежде чем она еще раз помахала мне и последовала за своей мамой.

Именно такие дети и такие светлые моменты стоили игры с болью в ноге.

И тут я услышала хор из нескольких громких голосов, говорящих одновременно, приближавшихся все ближе и ближе. Я вздохнула, зная, что нет никакого способа убежать, и чувствуя себя немного трусливой из-за желания избежать неминуемое дерьмо, которое польется из некоторых девушек, которые не должны иметь для меня никакого значения. Ничто из того, что они говорили, не должно было беспокоить меня, и в основном, не беспокоило.

К тому времени, как мне удалось развернуться и медленно направиться к своей машине, несколько игроков «Нью-Йорк Эрроуз» прошли мимо меня. Я обменялась приветствиями и рукопожатиями с некоторыми из них, теми, кто не назвал меня шлюхой на поле ранее.

— Привет, Сал. — Я узнала голос позади меня.

Я остановилась и медленно обернулась, нацепив на лицо улыбку.

— Привет, Эмбер.

Но мысленно я на самом деле подумала: «Привет, ты, спятившая злобная сука». Было ли это оправдано? Да.

Она стоила мне национальной команды. Она и ее тупоголовый бывший муж.

У высокой брюнетки была милая улыбка на лице, но ее глаза говорили всё. Они говорили, как сильно она меня не любит, и обвиняли меня в том, что произошло совершенно случайно. Ненависть в ее взгляде будто кричала, называя меня шлюхой. Она прошептала это оскорбление, когда я украла у нее мяч в первом тайме.

— Рада снова тебя видеть, — сказала она своим обманчиво сладким голосом. Она подождала немного, пока двое других игроков ее команды не ушли, оставив нас вдвоем. Я была удивлена, что двое ее приятельниц ушли, они тоже называли меня сукой и шлюхой во время игры. Я просто притворилась, что не слышала их.

— В последнее время охмуряла чужого мужа? — спросила Эмбер, как только мы остались на парковке относительно одни.

Горечь подступила к горлу. Может быть, даже немного смущения. Я ненавидела то, что произошло, но как бы я ни объясняла ей ситуацию, это не имело значения. Эмбер на несколько лет старше меня, будучи фантастическим нападающим и звездным игроком национальной команды, она лишила меня шанса, и моей позиции в национальной сборной.

И я никогда не прощу ее за это, несмотря на то, как ужасно чувствовала себя из-за истории с ее мужем — бывшем мужем, жившим отдельно мужем, кем бы он там ни был теперь, черт возьми, хоть подтиркой для задницы.

Я успокоила сердцебиение и покачала головой.

— Повзрослей.

Ее голубые глаза вспыхнули негодованием.

— Пошла ты...

Ох, блин.

— Неужели? Пошла я? Это лучшее, что ты можешь придумать? Я шлюха, потаскуха и подстилка, и я также должна пойти на… Очень мило. Мне бы хотелось, чтобы все слышали, как ты приятна в личном общении.

— Ты шлюха и разрушительница семей.

Чувство вины вспыхнуло в моем животе, но я подавила его, как делала это каждый раз. Я не была разрушительницей семей. Не была. Я чувствовала себя ужасно, чертовски ужасно, но это не походило на то, будто что-то было сделано мной намеренно. Я бы никогда в жизни не заинтересовалась женатым мужчиной, но когда ты не знаешь, что он женат…

— Прости меня, ладно? Я сто раз говорила тебе, что сожалею, и ты это знаешь. Если бы я могла вернуться в прошлое и изменить все, я бы так и сделала. Так что хватит. Ты получила то, что хотела, и ты должна быть счастлива и отпустить это. Прошло уже три года, и тебе пора завязывать с этим.