Может быть, по знакам она определит, что тут делается… «Наркотический марш… То есть анти-наркотический марш… Погребок деликатесов Ирвинга… Квартал скотобойни Грейера… Королевство одежды… музыкальные новинки … Продаём кошерные и некошерные продукты…. Магазин здоровой пищи. 20 % скидка на все витамины.»

За металлической оградой стоит дерево с красно-желтыми ягодами. Она вспомнила, что у неё во дворе такое же дерево. Она даже пыталась собирать ягоды, но они ни на что не годились. И зачем оно здесь? Высокая стальная ограда мешает людям срывать ягоды. Если она попробует забраться туда, её тут же вытурят. Под деревьями несколько голубей… Голубям там можно находиться, а ей нельзя.

Кто-то сумел пробраться за ограду и разрисовал всю стену краскопультом. Никогда не разберёшь, что они там пишут. Похоже на имена или что-то такое. И пишут так вычурно, что ничего толком и не понять. Похабных слов они не пишут, а пишут какие-то замысловатые вещи, как будто им известно нечто, чего не знает никто другой.

«… Водитель… Электрическая компания… Не загораживайте проезд… Одностороннее движение…» Никогда не говорят о том, что хочется вам, говорят лишь то, что им нужно.

На стене какие-то слова на иврите. «Неаполитанская пицца. Химчистка Франклина. Основана в 1973 г. … Полицейская полоса. Не заходить за ограду. Полицейское управление…» На зданиях накручено много колючей проволоки. Раньше этих колючек не было вообще.

Вон какой-то парень валяется на тротуаре. Люди проходят мимо даже не глядя на него….

«Персональное обслуживание. Прачечная и химчистка. Гостиницы, больницы и клубы… Афинские водопроводчики и сантехники… Заразительный безостановочный смех. Смеялся без остановки — Мак-Гилликуди, Нью-Йорк Таймс, призёр Тони.»

Везде валяются пластиковые пакеты… «Одностороннее…»

Как жмут туфли. Улица становится всё хуже. Тротуар разбит и покосился, так что если не остерегаться, то можно подвернуть ногу. Можно поскользнуться на битом стекле. Стекло было из витрины, которую вроде бы пытались взломать.

Становится холодно.

Ей следовало бы заняться чем-нибудь другим. И что вообще она здесь делает? Что-то не так, раз она ведёт такую жизнь. Надо бы находиться где-нибудь в месте получше.

Она перешла улицу, и посмотрев в конец её, заметила, что там вода. Должно быть, река, подумала она.

Она решила взять такси. Ей всё равно надо попасть на яхту и взять свой чемодан, пока не стемнеет совсем. Пешком идти слишком далеко. Ноги она совсем уж сносила. Давно уж не ходила так много пешком. За такси придётся заплатить, но делать нечего. Если бы только она не покупала эти дурацкие рубашки.

Но подойдя к углу, на другой стороне улицы в конце квартала она заметила ресторан. Так соблазнительно. Можно отдохнуть, поесть и вызвать оттуда такси.

Посмотрев на меню в витрине, она убедилась, что всё там дорого. На столах скатерти и салфетки.

Да какого черта, подумала она. Пора отпраздновать что-нибудь. Возможно, разрыв с капитаном.

Народу там оказалось немного. Старушка-официантка раскладывала салфетки на другой стороне комнаты. Увидев Лайлу, она слабо улыбнулась, медленно подошла и усадила её к столику у окна.

Лайла села за стол. Как хорошо посидеть.

Официантка спросила, хочет ли она выпить перед едой.

Шотландский виски с содовой, — заказала Лайла. — Нет, принесите «Черный Джонни Уолкер» с содовой, — улыбнулась она. — Официантка практически никак на это не отреагировала и направилась в бар.

Улица за окном была похожа на улицы в Рочестере. Она была старой, народу немного. В грязи под старой пожарной лестницей медленно брела кошка, что-то высматривая. Она поковыряла лапой грязь сначала в одну сторону, затем в другую. Никак не удавалось найти то, что надо.

У Лайлы была с собой старая записная книжка. Можно позвонить кому-нибудь из старых друзей, возможно её пригласят к себе, и тогда можно будет всё обсудить. Можно позвонить, и вероятно ей подскажут, где найти комнату. А может быть, даже пригласят погостить у них некоторое время. Трудно сказать, как получится.

В окно она заметила, что кошка ушла.

Однако ей не очень-то улыбается снова встречаться со старыми друзьями. Даже неприятно думать об этом. И говорить с кем-либо из них ей неохота. Хочется покончить со всем этим. Ей не по душе разговаривать вообще с кем бы то ни было.

Когда официантка принесла выпивку, Лайла широко улыбнулась ей и горячо поблагодарила. Официантка улыбнулась в ответ и ушла.

Лайла хлебнула. Ох, до чего же хорошо!

Она стала рассматривать меню, выбирая что бы поесть.

Надо взять что-нибудь подешевле. Но она так проголодалась. А бифштексы, видимо, очень хороши. И жареная картошка. Такая калорийная. Надо быть поосторожнее. Не следует увлекаться. Она уж и так полновата. Но всё-таки это здорово. Вспомнилась картошка, что она приготовила на яхте. — Ох, и зачем только она так разболталась? Ведь можно было готовить жареную картошку до самой Флориды, если бы только держала язык за зубами.

Размышляя об этом, Лайла обратила внимание, что кто-то смотрит на неё через окно. На мгновенье она встревожилась, а затем подумала, в чем дело, Лайла, ты что стала бояться мужчин?

Он не так уж плохо и выглядит.

Она улыбнулась ему…

… А он лишь глянул на неё и отвернулся.

Затем снова глянул.

Она подмигнула, чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

Он улыбнулся и стал делать вид, что читает меню в витрине. Она сама стала изучать меню, но краем глаза следила за ним.

Чуть погодя он прошел дальше. Она ожидала, что вот откроется дверь, но этого не случилось. Он ушел.

Неужели она сказала что-то такое, что рассердило Джейми. На этот раз он совсем не похож на себя. С ним что-то случилось, и поэтому он не дал ей своего адреса. Он скрытный человек. Не хочет обижать тебя. Так уж он устроен.

Капитан ничего об этом не узнает. Такие люди и не интересуются. Они просто уходят, и думают, что сделали нечто стоящее. Ничего другого они и не знают. Поэтому им приходится платить. Пытаешься показать им кое-что и только теряешь время. Они и понятия не имеют, что ты делаешь. Капитан так и не понял, что она хотела ему показать. Такой зануда, и не поймёт. Может быть, даже не отдаст ей деньги за рубашки.

Хватит думать о нём.

Подошла официантка принять заказ, но Лайла всё ещё не выбрала. — Я, пожалуй, ещё не готова, — заметила она. Посмотрела в стакан: «Почему бы не повторить ещё?»

Ей вовсе не нужно напиваться, у неё ещё много дел, но так всё-таки вкусно. Когда-то ещё придётся выпить в следующий раз, — подумала она.

Даже не знаю, что делать дальше. Кажется, уже всё сделано. У неё уж не так много сил, как было раньше. Да к тому же и устала порядочно.

Через окно она заметила, что всё становится серым и тёмным, каким-то старым. Куда же подевалась кошка, разгребавшая мусор на той стороне улицы?

Темнота ей не нравится.

А ведь в Рочестере даже темнее, — подумалось ей.

Может ей поехать обратно в Рочестер и устроиться на постоянную работу.

Но возвращаться туда нельзя. Её все там ненавидят. Потому-то её и уволили. Потому что она сказала им правду.

Все хотят превратить тебя в служанку. А если ты не хочешь быть у них служанкой, то ты не нужна. Тогда ты плохая. Как бы ты ни старалась ублажить их, всё без толку. Никогда им не угодить. Всегда им нужно что-то больше. Так что разницы нет: рано ли, поздно ли они всё равно возненавидят тебя, как бы ты ни старалась.

Не надо было уходить с «Кармы». Если бы она не рассердилась на Джоржа, то всё ещё была бы там. И плыла бы себе сейчас во Флориду. Во Флориде посветлее. Потому что это юг. Вот уж где она повеселилась-то! И всё же она попадёт туда, только вот надо где-то сначала раздобыть денег.

Может быть, стоит пойти к капитану и повиниться, и он передумает. Этого ей не хочется делать. Тогда ей придётся слушать его дурацкие разговоры до самой Флориды. Этого тоже не хочется. К тому же он ведь ей уже велел убираться с яхты.