Наше научное описание природы всегда выводится из культуры. Природа гласит нам лишь то, к чему предрасполагает нас культура. Выбор того, какие неорганические структуры надо исследовать, а какие игнорировать, делается на основе социальных структур ценностей, а если не на них, то на основе биологических структур ценностей.
Декартово «Я мыслю — следовательно существую» исторически было провозглашением независимости интеллектуального уровня развития от социального, но сказал бы он это, если бы был китайским философом семнадцатого века? И если бы он был им, то стал ли кто-либо слушать его в Китае в семнадцатом веке, назвали ли бы его блестящим мыслителем и занесли бы его имя в историю? Если бы Декарт заявил: «Существует культура Франции семнадцатого века, а посему я мыслю, и значит существую», вот тогда он был бы прав.
Метафизика Качества упорядочивает взаимоотношения между интеллектом и обществом, субъектом и объектом, разумом и материей посредством включения всех их в более широкую систему понимания. Объекты — это неорганические и биологические ценности, субъекты — социальные и интеллектуальные. Они не представляют собой двух таинственных вселенных, плавающих кругами в каком-то субъектно-объектном сне, который не даёт им возможности по настоящему контактировать друг с другом. Между ними имеются практические эволюционные взаимоотношения. В эти взаимоотношения входит и моральный аспект.
В рамках эволюционных отношений можно видеть, что интеллект обладает функциями, покушающимися на науку и философию. Эволюционная задача интеллекта никогда не состояла в том, чтобы открыть конечный смысл вселенной. Это относительно недавнее поветрие. Историческая задача его заключается в том, чтобы помочь обществу находить пищу, выявлять опасности и уничтожать врагов. И это делается хорошо или плохо в зависимости от концепций, которые придумываются для достижения этой цели
Клетки Динамически изобрели животных, чтобы сохранить своё положение и улучшить его. Животные динамически изобрели общества, а общества динамически изобрели интеллектуальные знания в силу тех же самых причин. Поэтому на вопрос: «Какова цель всех интеллектуальных познаний?» Метафизика Качества отвечает: «Основополагающая цель познания состоит в динамическом улучшении общества и его сохранении». Познание уже переросло эту историческую цель и стало самоцелью, так же как и общество переросло свою исходную цель сохранения физического человеческого существа и стало самоцелью. Такой отход в результате роста от исходных целей в направлении лучшего Качества и является моральным ростом. И всё же исходные цели никуда не делись. И когда что-то теряется или что-то получается не так, то весьма полезно помнить об этой отправной точке.
Метафизика Качества исходит из того, что с социальным хаосом двадцатого века можно справиться посредством возврата к этой отправной точке и пересмотром пройденного пути. Она гласит: аморально, если общество господствует над интеллектом. по тем же причинам, как аморально угнетение детей родителями. Но это вовсе не значит, что дети должны убивать родителей, а интеллектуалы должны уничтожать общество. Интеллект может поддерживать статичные структуры общества без опасений появления угнетения посредством тщательного разграничения социально-биологических моральных проблем и интеллектуально-социальных вопросов и недопущения посягательств с какой бы то ни было сторон.
На карту поставлено не столкновение между обществом и биологией, а противоречие двух совершенно различных кодексов морали, средним членом которых является общество. Имеется моральный кодекс «общество против биологии» и кодекс «интеллект против общества». И Райгел набрасывался вовсе не на Лайлу, а на моральный кодекс «интеллект против общества».
В битве общества против биологии новые интеллектуалы двадцатого века стали на сторону биологии. Общество может обходиться с биологией только посредством тюрем и оружия, полиции и военных. А когда интеллектуалы, господствующие в обществе, становятся на сторону биологии против общества, то общество оказывается под перекрёстным огнём, от которого нет защиты.
Метафизика Качества гласит: кодексов морали не два, их по существу пять: неорганически-хаотический, биологически-неорганический, социально-биологический, интеллектуально-социальный и Динамически-статичный. Последний из них полагает, что хорошее в жизни определяется ни обществом, ни интеллектом, ни биологией. Хорошее состоит в свободе от господства любых статичных структур, но эту свободу не следует добывать разрушением самих этих структур.
Вероятнее всего Райгелово толкование недавней истории морали достаточно просто: старые кодексы против нового хаоса. А Метафизика Качества утверждает, что не всё так уж и просто. При анализе отдельных систем морали история двадцатого века предстаёт в совершенно ином виде:
До Первой Мировой войны господствовали викторианские социальные кодексы. От Первой Мировой войны до Второй Мировой войны безраздельно господствовали интеллектуалы. А после Второй Мировой войны до семидесятых годов интеллектуалы по-прежнему господствовали, но возникло противодействие, — назовите его «Революцией хиппи», — которая провалилась. А с начала семидесятых годов и далее происходит медленный бездумный дрейф назад к псевдо-викторианским моральным позициям, сопровождающийся беспрецедентным и необъяснимым ростом преступности.
Из этих периодов меньше всего, кажется, понимают последние два. Хиппи считались своенравными испорченными детьми, и период после их ухода стали считать «возвратом к ценностям», что бы это ни значило. Метафизика же Качества гласит, однако, что это отход, революция хиппи была моральным движением. А настоящий период — это крушение ценностей.
Революция хиппи шестидесятых годов была моральной революцией как против общества, так и против интеллектуальности. Это было совершенно новое социальное явление, которое не могли предсказать или объяснить никакие интеллектуалы. Это была революция детей людей состоятельных, с высшим образованием, «современных» людей, которые вдруг восстали против родителей, школы, общества с такой ненавистью, какую и представить себе нельзя. Это был не новый рай, к которому стремились интеллектуалы двадцатого века, освобождаясь от викторианских пут. Это оказалось нечто совсем другое, брошенное им прямо в лицо.
Федр считал, что понять это движение так трудно потому, что врагом тут являлось само «понимание», статичный интеллект. Культуртрегерской книгой этого периода была книга «На дороге» Джека Керуака, с непрерывной лекцией против интеллекта. «… Все мои нью-йоркские друзья были в каком-то жутком кошмарном состоянии, охаивая общество и приводя свои книжные, политические и психоаналитические доводы, — писал Керуак, — а Дин (герой книги) просто метался по обществу, изыскивая кусок хлеба и шмат любви, он не примыкал ни к тем, ни к другим».
В двадцатые годы считалось, что причиной несчастья человеческого является общество и что интеллект это исправит, а в шестидесятых уже полагали, что и общество и интеллект — причина всех несчастий, и только отход от общества и интеллекта смогут поправить дело. За что боролись интеллектуалы двадцатых годов, то стремились разрушить дети-цветы шестидесятых. Презрение к правилам, материальным благам, войне, полиции, науке, технике — вот стандартный их набор. Важно было «прочистить» мозги. Чуть ли не священными считались наркотики, разрушающие способность мыслить. В качестве доктрины принимались восточные верования, такие как Дзэн и Веданта, сулившие освобождение из темницы интеллекта. Копировались культурные ценности негров и индейцев, в той мере, в какой они были антиинтеллектуальными. Анархия стала наиболее популярной политикой, а бедность, нищета и хаос — наиболее популярным образом жизни. Дегенератство проповедывалось как самоцель. Хорошим считалось всё, что сбрасывало парализующую интеллектуальную хватку социально-интеллектуального уклада.
К концу шестидесятых интеллектуализм двадцатых очутился в невозможной ловушке. Если выступать и дальше за свободу от викторианских социальных пут, то лишь умножится число хиппи, которые довели свою антивикторианскую борьбу до крайности. Если же, с другой стороны, выступать за более конструктивный социальный конформизм в пику хиппи, то усилят позиции викторианцы в форме реакционных правых.
