— Что вы! Что вы! Просто ищу способы рационализировать научный процесс.

— Угу, — буркнул генерал. То ли соглашаясь с предложением, то ли иронизируя по поводу заверения о рационализации.

Профессор всё понял так, как сам хотел. Он повернулся к волшебнице и протянул руку:

— Артём да Ирина да Глюш, эсквайр, — произнёс он, вспомнив, как его учили представляться.

— Руку целовать не буду, — буркнула Кассия, — чином не вышли.

Она поклонилась в сторону генерала, а потом направилась к двери.

— Вы идёте, или нет, господин да Ирина? — звонко произнесла женщина, и профессор, быстро глянув на хмуро молчащего генерала, поторопился вслед за ней.

Дверь хлопнула. Пётр Алексеевич выдохнул, выдрал из блокнота листок, скомкал его и швырнул вслед вышедшим.

— Иди, яйцеголовый, вы с этой стервой — два сапога пара. Насилуйте мозг лучше друг другу, чем мне. Адъютант!

В дверь на крик нырнул прапорщик.

— Пусть в Галлипос соколиной почтой отправят приказ о включении лейтенанта Глушкова в состав экспедиции.

— Есть!

Адъютант вышел, и почти сразу за этим на пол упал стакан, разлетевшись на множество осколков. Но вместо мата генерал громко рассмеялся: ведь всё решилось. Через задницу, но решилось. Впрочем, на этой планете всё идёт через задницу. Даже его завтрак сожрали. Даром, что ли, мир Реверсом называется?

Артём всё утро не находил себе места, меряя шагами отведённую ему в жилом блоке комнату и многократно прокручивая запись разговора с генералом и Кассией. Да уж, очень неожиданное, даже для самого себя, предложение он выдал генералу в эмоциональном порыве. В принципе, всё ещё можно переиграть, думалось ему. Отправлять экспедицию совсем без учёных — научный совет не одобрит: и так уже прогнулись под военных, как могли. Следовательно, можно пойти на попятную и сказать генералу, что его вчерашняя идея не выдержала проверку реальностью, и Институт не дал добро остаться на базе, а если будет упираться — поднять скандал. Другой вопрос, надо ли?

Главным аргументом против участия в экспедиции был список погибших. В своё время, когда проект только составлялся, военные неслабо их дезинформировали и в ответ на запрос о потерях и ранениях дали статистику только по Ночным охотницам и прочему неагентурному персоналу; именно это и было вбито в риски проекта. Теперь же, когда отряду предстояло идти, как оказалось, вместе с местными, а не с группой спецназа, на первое место вставал вопрос о вероятности собственной гибели.

Артём уткнулся лбом в прохладный пластик стены, продолжая соображать.

Про эти потери на Земле им никто не говорил, и для получения доступа к закрытой информации пришлось давать подписку о неразглашении. А вот там как раз счёт погибших давно перевалил за десяток, и, судя по всему, не собирался останавливаться на достигнутой величине. Геологи, топографы, биологи, социологи и многие другие. Раненых было вдвое больше, и даже числилось трое пропавших без вести. На вопросы о последних местные вояки пожимали плечами, отвечая, что, скорее всего, они проданы в рабство. У Ночных охотниц непредвиденные трудности, и спасательные экспедиции немного задержатся.

Какие ещё плюсы, помимо выживания, сулило пребывание на базе? Главным образом, Артёма впечатлял продемонстрированный Кассией уровень владения магией. До этого он уже просматривал записи работ с тайно нанятыми сельскими ведьмами, которых местные даже не считали за магичек. Работы велись, покуда магистрат не перекрыл кислород, начав охоту на любых отступниц. На основе результатов даже получилось собрать простейшие магодетекторы и обойти работавших с Архиварессой более именитых конкурентов, но дальше переход количества в качество застопорился. А в тот момент, когда Кассия легко и непринуждённо продемонстрировала весьма энергозатратный телекинез, в мозгу словно что-то щёлкнуло, и все инстинкты закричали об открывающихся неслыханных возможностях в изучении феномена волшебства. А ставки тут высоки: кто первым постигнет природу магии, вполне имеет шанс стать нобелевским лауреатом.

Как это ни странно для полагающихся на логику учёных мужей, но интуиция служила Артёму исправно: после десятков научно-технических проектов он обладал достаточным опытом, чтобы почувствовать запах потенциального научного прорыва. В то же время логика говорила, что не стоит уподобляться «увидавшему чудо» сопливому студенту.

— Система, — произнёс он вслух, — поиск информации о личности «Андрей Глушков». Составление психопрофиля личности «Кассия да Бэль», поиск информации об объекте «Магистрат».

«Доступ к сетям военного назначения отсутствует».

— Система защиты?

«Отсутствует беспроводное соединение».

Артём легонько стукнулся лбом о жёсткий пластик стены, приводя мысли в порядок. Эти тупые вояки опять перестраховываются! Кто их здесь подслушает? У местных дикарей даже калькуляторов нет.

— Система, произвести анализ записей акустического фона, выявление человеческой речи и вычленение требуемой информации. Предоставлять все результаты с порогом достоверности от пятидесяти процентов.

«Принято. Время обработки двадцать шесть часов».

Артём скривился. Без доступа к серверам вся обработка будет долгой. Он выдохнул и оттолкнулся руками от стены. И в этот момент в дверь постучали.

— Товарищ учёный, — робко позвал тот, кто стоял снаружи. — Вас просят прибыть на контрольно-пропускной пункт.

— Уже? — переспросил Глушков, проведя руками по волосам, а потом быстро подошёл к двери и распахнул. На пороге стоял вчерашний адъютант генерала. Был он каким-то растерянным, словно долго и упорно получал нагоняи. А ещё военные, за редким исключением, упорно не хотели называть его по имени-отчеству, обращаясь либо просто на «вы», либо вот так вот — товарищ учёный. Словно всё, что не имело званий, плохо укладывалось в их головах. Военные вообще портили все планы. Никакой гибкости в мышлении: если забито слово «низя́», значит, даже ломом не выковыряешь; вот бы искусственным интеллектам такую стойкость к ошибкам встроенной логики! Даже если всё, что можно, противоречит здравому смыслу, не изменят своего решения. И, будучи поодиночке здравомыслящими людьми, вместе они представляли собой железобетонный непробиваемый механизм. Сколько угодно тверди, что это тупо, — посмотрят на тебя, как на сбежавшего из дурдома Наполеона, и упрутся в свои инструкции. С другой стороны, это же и было их ахиллесовой пятой, и Артём уже обдумывал коррективы, которые могли быть внесены в проект; главное — сделать так, чтоб армейские бестолочи снова не накосячили.

— Да, — отозвался прапорщик, переминаясь в дверях с ноги на ноги. — Вам помогут с вещами.

— Какими вещами? — опешил Артём, отойдя от двери. — Мне не говорили, что я куда-то поеду. Я вслед за экспедицией?..

— Нет, госпожа Кассия да Бэль очень настаивала, чтоб вас переселить в Керенборг.

— Городок рядом с базой?

— Да, — кивнул адъютант.

— Но я не готов. У меня нет местной одежды. И оборудование…

Прапорщик затравленно вздохнул и пожал плечами:

— Госпожа Кассия сказала: сама на вас пошьёт. А начальник базы говорит, что можете заявку оформить, доставку в течение суток организуют. Вам сейчас нужнее освоиться по новому месту работы. Выход у вас свободный будет, по пропуску. В городе тоже, но очень просят не отлучаться без предупреждения.

— Подождите, я не понял. Я жить буду в этом средневековом городишке? Там же нет электроснабжения. Там даже туалета нет нормального. Слушайте, я никуда не пойду! Мне хотя бы ассистент нужен, — начал возмущаться Артём, ища пути к отступлению и брешь в логике военного, чтоб пробить её или хотя бы свести всё к ситуации «Извините, я доложу. Ждите».

— Извините, — снова пожал плечами прапорщик. — Всё уже согласовано. И нам сверху дали указание терпеть госпожу Кассию. Генерал ничего не может сделать. И ещё…

Адъютант поглядел в сторону и сделал шаг вправо, освобождая место. Артём только и успел нахмуриться, как в дверях появилась девушка, одетая в платье вишнёвого цвета длиной до колен. Поверх платья — тёмный корсет; ажурный краешек белой рубашки обрамлял смелое декольте, бело-синие чулки, казалось, были сшиты из матросской тельняшки; образ завершали туфли с пряжками и небольшая сумка из пурпурной кожи на лямке. Сама же девушка, обладавшая двумя длинными каштановыми косами, карими глазами и правильным личиком с несколькими давно ставшими оспинами шрамами на щеках, возвышалась над учёным на целую голову.