— Бить будет? Ну и пусть. Надоело всё это. Бейте.

— Нет. Мы сейчас будем тебя пытать. Глория! Садись перед ним на колени. Гляди ему в глаза.

Девушка изобразила самый натуральный покерфейс, то есть непроницаемый хлебальник, и села перед лейтенантом. А я сделал глубокий вдох. Сейчас либо стану инвалидом, либо всё получится. Аж подмётки заполыхают у летёхи.

Руки мои потянулись к той самой ритуальной шнуровке на доспехах у девушки, что есть у всех местных воительниц. От ключицы до солнечного сплетения. Пальцы дёрнули шнур.

Глория, недоумевая, скосила на меня глаза.

— Это такой ритуал?

— Да, — торопливо поддакнул я, нервно сглотнул и ещё быстрее расшнуровал дублет, из-под которого показалась белая сорочка с таким же вырезом, стянутым мягкой льняной верёвочкой.

— А это непременно надо делать? — снова спросила Глория, когда я потянул за верёвочку, оголяя декольте с грудью четвёртого размера.

— Обязательно, — протараторил я, глянув на застывшего с раскрытым ртом лейтенанта. Был бы трезвым — всё сложилось бы иначе, а сейчас, извини, только так.

Когда сорочка окончательно разошлась, я сделал злую физиономию, показал взглядом на Андрея и изобразил руками захват.

— Ну, раз надо, значит, надо, — пробубнила Глория, осторожно взяла лейтенанта за плечи, а потом притянула к себе и прижала к груди. — Во имя её сиятельства, — добавила она.

— Так нечестно, — раздался голос Андрея, уткнувшегося лицом прямиком между грудей.

— Это такая пытка, — злорадно произнёс я. — Будешь ещё изображать из себя нюню?

— Не издевайся, — ответил он, а когда Глория разжала руки, так и остался меж грудей.

— Больше ничего не надо? — немного растерянно спросила телохранительница, положив тяжёлую ладонь на голову Андрея, словно котёнку.

— Нет, — быстро ответил я и потянул за рукав лейтенанта. — Пойдём.

— Сейчас, — пробурчал тот и с недовольным стоном оторвал лицо от грудей.

— Тебе лишь бы к бабам поприставать! — повысил я голос. — Пойдём живее: Родина в опасности.

— Ну, ты и мудак, — вздохнул Андрей, поднимаясь со своего места.

Глория быстро затянула шнуровку на поддоспешнике.

— Гло, тормоши его. Он знает, что делать, но не надо ему позволять впадать в уныние.

— Это что, я зря шнуровалась? — переспросила телохранительница, нахмурившись и скривившись. А мы с Андреем переглянулись.

— Да, — произнёс лейтенант.

— Нет, — немедленно возразил я. — Сейчас и подзатыльники сойдут. Только не убей.

— Я не дура, поняла, что начнёт отлынивать и хандрить — надо немного его придушить, — произнесла девушка, а потом улыбнулась и ехидно добавила: — Сиськами.

— Да.

— Нет, — снова одновременно выпалили мы.

Я вздохнул, повернулся в сторону жертвы и уже на ходу бросил через плечо:

— И пусть Дизель не останавливается. А я пока пойду с призраком что-нибудь придумаю…

* * *

Юноша в голубых одеждах, Ёвен Дель Виенго, возник из воздуха совершенно бесшумно. Он деловито оглядел проплешину в камышах, ведущую к красной воде кровавого озера. На мелкой багряной ряби блестела искрами дорожка, оставленная в отражении Небесной Парой. В камышах пели редкие птахи, а перед самим озером красовался изрезанный рунами столб, и темнело на жёлтом песке чёрное, давно погасшее кострище.

Ёвен слегка улыбнулся, повернулся к озеру и сделал небольшой кивок. Из воды медленно появился невысокий скелет, быстро покрывшийся плотью и принявший облик красивого молодого мужчины в алой тунике. И только взор его был неприятен. Очутись на месте Ёвена смертный, ему стоило бы опасаться, так как Инфант Кровавого озера был очень непредсказуемым духом.

Тем временем хозяин этого места надменно глянул на гостя и заговорил:

— Зачем ты пришёл? Мне недосуг с тобой беседовать.

Дух воздуха растянулся в улыбке:

— И тем не менее, ты нашёл силы и время и сломал ногу моему подопечному.

— Ты так уверен в своих словах? Не боишься потом поплатиться за клевету?

Ёвен покачал головой и сложил руки на груди.

— Если бы это была клевета, ты бы даже не явился. Я же знаю тебя не одну тысячу лет.

— Ну, хорошо, допустим, это моё деяние. Тебе-то что? — недовольно поморщившись отозвался инфант.

— Зачем ты вмешался в мои дела? Зачем натравил сектанток на подопечного? Я едва успел подкинуть записку от тайного доброжелателя архивариусу Круга, чтоб исправить ситуацию. И я столько сил потратил, чтоб разузнать про планы чисельников и не попасться в пищащие амулеты халумари, а ты взял и запорол всю задумку. Зачем?

Инфант неспешно изогнул губы в усмешке.

— А зачем они тебе? Старшие божества приказали?

— Нет. Старшие небрежно ответили, что это просто люди, и потому незачем на них тратить своё внимание.

— Нас — несколько младших, — продолжил он, — но имена скажу, только когда ответишь, зачем сломал ногу чисельнику и натравил на него сектанток, а также согласишься быть с нами и дашь слово хранить тайну.

Инфант сложил губы трубочкой, подумал несколько мгновений и ответил:

— Сперва думал, ты ради забавы им мешаешь. Думал, пустой интерес у тебя. Но если вас несколько, то это уже не пустое. Хорошо. Отвечу. Я хочу знать, что за боги стоят за ними.

— Думаешь, они вмешаются?

— Да. Чисельник не мелкая монетка, хоть и не золотой самородок. Скорее, большой слиток серебра с клеймом пробы. И за ним должны присматривать. Я потому и поломал «Ночных охотниц», чтоб оставить его без толковой людской защиты. Всё думал, когда за него вступятся. Не вступились.

— Нет с ними богов, — раздражённо ответил Ёвен. — Не пришли они в наш мир. Не знаю почему, не смогли или не захотели, но нет их у нас.

— Не верю. Магией проход меж мирами не сделать, без богов явно не обошлось, а чисельник очень на жреца похож. К тому же они строят башни-часовни, а чисельник должен имел право провести магистрат в эти часовни, дабы те все осмотрели.

— Может быть, но чужих богов мы не видели, хотя тоже старались.

— Тогда зачем тебе эти людишки? — усмехнулся Инфант.

Ёвен не ответил, он лишь достал из-за пазухи небольшой серый свёрток, и протянул духу красного озера. Тот картинно изогнул правую бровь и с пренебрежением взял свёрток: мол, чем ты меня можешь удивить? Когда развернул ткань, то на чистой холстине оказался небольшой, подёрнутый тёмными пятнышками бронзовый клинок с рукоятью из кости какого-то зверя. В небольшое отверстие на навершии был продет толстый шерстяной шнурок, образующий петлю, чтоб нож удобно было прицепить к запястью и не потерять. Единственным украшением являлся небольшой, грубо обработанный янтарь на узелке.

Инфант протянул руку к ножу, но в последний миг отдёрнул и нахмурился, прикрыв ладонью рот и подбородок.

— Может быть, Небесная Пара нарочно разрешила халумари попасть в наш мир?

Ёвен пожал плечами.

— Они нас не останавливают, значит, мы всё делаем правильно. Так ты с нами?

— Да, — протянул Инфант. — Я пригляжу за чисельником, вдруг все же боги халумари появятся.

— Не ломай, пожалуйста, больше ему ничего.

— Не буду. Так, немного попугаю — скучно же коротать вечность.

— Хорошо. Я тогда более плотно займусь отрядом с юной графиней и генералом, — ответил Ёвен и вежливо поклонился Инфанту…

Безумная поляна потихоньку погружалась в сгущающийся вечерний полумрак, хотя Небесная Пара ещё не села за горизонт. И вместе с приобретающим сочные синие, фиолетовые, красные и жёлтые краски небом, поднимающимися на горизонте воздушными замками, построенными из редких, словно сторонящихся друг друга, но при этом пышных облаков, первым сонным «уху» не видимых глазу сов и первыми нетерпеливыми летучими мышами надвигалась тревога. Если не разделаться с проблемой до темноты, то кто знает, какие ещё пакости подкинет нам проклятое место.

— Думай, Юра, — как молитву, пробормотал я, наверное, уже в сороковой раз за этот безумный день. Уши резал истошный крик привязанной к оглобле убивицы. Казалось, её уже резали на куски, и каждый кусочек орал отдельно, хотя ничего плохого пока не происходило. Разве что солдатки бегали к запасённому хворосту и возвращались, кидая ветки в кучу за пределами зачарованной пепельной линии. Так и подмывало назвать её защитным барьером или файерволом от привидений. Хворост не всегда летел точно в кучу, и потому некоторые палки и ветки попадали в приговорённую, вызывая у той ещё больший приступ паники.