Многие с облегчением вздохнули, когда отряд миновал место побоища. А когда три часа спустя, перед самым закатом Небесной пары, прибыли к запруде, все были вымотаны до предела, и не столько физически, сколько морально, потому как постоянное ожидание опасности висело над головами дамокловым мечом. Когда красочный безветренный закат двух звёзд с налившимся сочными цветами небом, редкими облаками на самом горизонте и пением вечерних птиц готов был уступить место такой же тихой ночи, показалась запруда. Датчик магии к этому времени трещал уже беспрерывно, словно рядом был склад с радиоактивными отходами.

Отряд остановился, разглядывая копошащихся в воде полупрозрачных созданий. Подумалось, что незадачливые, обречённые на вечное рабство мужья речной девы могут не уметь спать: они же, по сути, нежить. Уж не знаю, есть ли здесь разделение на высшую и низшую нежить. Если есть, тогда должны быть и обычные вампиры, зомби и прочая гадость.

— Ну и что теперь будем делать? — наклонившись ко мне, тихо спросила Катарина. Она стискивала пальцами навершие своего фальшиона.

Я оглядел своих спутниц и ответил:

— Занимаемся тем, чем обычно. Не обращаем внимания на хозяйку этого места.

— Даже панталоны полоскать в её речке можно? — крякнув над своей же шуткой, произнесла Урсула.

Я тоже улыбнулся, представив, как мечница направится к воде с большими вёдрами, используя двуручник вместо коромысла, а потом показал рукой на высокую фигуру аккурат посередине реки. Это была хозяйка реки собственно персоной.

— Вон она.

— Что будешь делать? — задала вопрос Катарина, в то время как солдатки за нашими спинами непрерывно бормотали молитвы и осеняли себя защитными знаками, ибо изрядно побаивались речную хозяйку.

— Увидишь, — ухмыльнулся я и пошёл вперёд, поправляя на ходу одежду и берет.

— Принёс?! — раздался громкий вопрос, когда я подошёл к самой кромке воды. — Давай сюда! — громко приказала бледная девушка с зеленоватыми волосами.

— Не могу, госпожа, — вежливо улыбнувшись и слегка склонив голову, отозвался я.

— Это почему? — удивилась речная дева.

— Волшебство уже состоялось, и чтоб прервать его, нужен долгий и сложный ритуал.

— А если без него? — наморщила нос речная дева, отчего вынырнувший рядом с ней прозрачный змей тут же поспешил скрыться.

— А без него — мементо мори, — с поклоном ответил я, сообразив, что на местном языке фраза вполне переводима и неплохо подходит к ситуации: «помни о смерти».

— Что-то они ничего не делают, — прищурившись и высунув голову из-за кустов, прошептала Джинджер, — может, колдуют.

— Не умеет он колдовать, — тихо ответил Ёвен, который тоже осторожно выглядывал, встав на левое колено и положив руку на правое. Глаза духа бегали по поляне, и рыжая никогда раньше не видела его таким… в голову приходило только слово «живым». Да, именно так. Раньше лицо духа воздуха было подобно маске — неподвижное и надменное, а сейчас он даже губу закусил.

— А что они тогда делают?

Рядом раздалось сопение, и к ним по-пластунски подползла Барбара. Здоровячка сдавленно кашлянула в ладонь, а потом достала из сумки подзорную трубу. Она расправила её, приложила к лицу и зажмурила левый глаз.

— Джек, Джек, Джек, — забормотала она, а потом улыбнулась. Соколятник, живой и невредимый, сидел на противоположном берегу. Рядом с ним свивался в кольца огромный водяной червь (наверное, караулил, чтоб пленник не сбежал). И какой же он всё же здоровенный! Ярдов десять, а то и вся дюжина! И толстый, как Барбара.

Джинджер улыбнулась, представив здоровячку, валяющуюся в обнимку с червём.

— Ты шкатулку с зеркалом вернула? — не поворачивая головы, спросил Ёвен.

Дух замер и только после удара сердца искоса поглядел на рыжую.

— Я чувствую в тебе неуверенность. Что не так?

Джинджер приподняла брови и скривилась.

— Я не в фургон вернула. Да и вообще надо было сжечь эту волшебную вещь.

— В нём волшебства ещё меньше, чем в твоей обеденной ложке, — покачав головой и вздохнув, ответил дух.

У рыжей мелькнула мысль, что Ёвен стал слишком уж откровенным. Не к добру это.

— А у меня ложка заговорена от поноса, — подала голос Барбара и снова уткнулась лицом в ладонь, сильно закашлявшись.

— Лучше бы от чахотки чары взяла, — пробурчала Джинджер.

— Выдашь нас всех.

— Я взяла. Если бы не взяла, давно бы подохла.

Рыжая волчица поискала глазами львицу. Та нашлась рядом с фургоном. Она сидела на траве, недовольно скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу, а источник обиды радостно, чуть ли не вприпрыжку перемещался по поляне, сшибая мечом верхушки поздних одуванчиков, отчего белые пёрышки взлетали в небо.

Джинджер снова ухмыльнулась. Уж она-то знала, в чём причина такой радости этой полукровки.

А все солдатки прятались от хозяйки реки за бычками и телегами. Они её боялись, хотя дева спокойно плавала в запруде, обратив лицо к небу и вяло гребя руками, а полупрозрачные работники со скелетиками внутри работали, как муравьи, совершенно не обращая внимания на гостей. Десяток утопленников, чуть не лопнув от натуги, выволок из ближайшего леска толстый сосновый ствол. Что станут делать с деревом, было неясно, наверное, дамбу укрепят.

— Если в шкатулке нет магии, зачем она им? — решилась на вопрос рыжая.

— У меня были странные ощущения, когда ощущал камень внутри. Покалывание. Словно тысячи муравьёв разом кусаются. Я не понимаю.

— Так это муравейный камень? — с любопытством переспросила Джинджер.

— Не знаю. Но я теперь не отступлюсь, покуда все тайны не выведаю.

— А… — Рыжая вовремя спохватилась, чтобы не закричать от возмущения. — А зачем тогда возвращать надо было?

— А потому, что я сам не смогу уразуметь эту диковинку. А ещё нужен Джек, он будет подглядывать и подкидывать следящие зачару́ньки.

Джинджер застонала. Они уже час лежат в кустах, и ничего не происходит…

***

Я сидел на небольшом раскладном стульчике, глядя на воду, где сиськами вверх плавала речная дева, делая вид, что её ничего не касается, словно нас и не было вовсе. Её мужья ковырялись с плоскими тарелками, промывая в речке нарытый песок, порой складывали что-то в большое ведро.

За спиной Сивкой-Буркой скакала Клэр. Её бы на земную дискотеку, вот бы дала жару.

Нескончаемая энергия, подтянутая фигура, высокий рост и бесконечный оптимизм. А уж если после дискача́ завяжется драка, будет участвовать в первых рядах. Чтобы уложить потомственную рыцаршу, нужно быть не меньше, чем КМС по рукопашке, да и у самой удар поставлен. Конечно, не сумасшедший орденский бой Катарины, но тоже не слабо.

Перед глазами встал безумный персонаж комиксов Харли Квинн. Вручить бейсбольную биту — в драке будет один в один.

— Что делать-то будем? — со вздохом спросил я, подняв глаза на садящуюся за горизонт Небесную Пару и обращаясь к сидящему рядом Андрею. — Солдатки боятся хозяйки реки и отказываются что-либо делать. Вон, оружие из рук не выпускают, а сами мы ящики до утра таскать будем.

— До грыжи, — пробурчал Андрей. — Ух, ты, как обленился-то! Привык, что здесь бабы — рабочий класс.

Он поддел ногой пучок травы, а потом наклонился и зачерпнул горсть песка, начав пересыпать его из ладони в ладонь и дуть. Пылинки улетали прочь, оставляя тяжёлые песчинки. Я где-то с минуту молча наблюдал за этим процессом, но так ничего жёлтого и не блеснуло ни разу. Хотя я самородного золота отродясь не видел, а поэтому мог ошибиться.

— Что делать будем? — повторил я вопрос.

— Только не начинай! — огрызнулся Андрей.

Было заметно, что ему самому не хочется заниматься ящиками.

Андрей швырнул горсть песка в сторону озера и процедил что-то неразборчивое, но явно нехорошее. А у меня внутри проснулось то самое злорадное чувство, когда хочется подонимать другого, а уж товарищ готов вскипеть в два счёта. Самое то.