— Самые простые ключи — мольба. Но это мелкие ключики, не стоящие внимания. Они подобны зачарунькам, создаваемым волшебницами. Ключи посложнее создаются на крови. Очень сложные ключи можно создать ценой жизни, добровольно положенной на алтарь божества. И чем больше жертв и сильнее сами жертвы, тем сильнее можно создать ключ. Тем ключи и отличаются от зачарованных вещей, созданных смертными. Это в мудрости своей Небесная Пара сотворила. Чтоб тёмные духи не приумножили своё могущество.

Я поглядел на столб. Да, насчёт темноты — мудро, ничего не скажешь, но тогда почему речная дева до сих пор не обрела силу, раз светлая? Или она недоговаривает?

— И долго создавать?

— Чем сильнее дух, тем быстрее будет создан ключ. Но я — сильная богиня, простые узелки много времени не займут. Кровь! — властно повысила она голос напоследок и отпустила мою руку.

— Много?

— Нескольких капель, упавших на санпилар, достаточно.

Я окинул взглядом моих спутниц. Эх, была не была! Ничего ведь, по сути, не теряю.

— Не стоит, — прошептала Катарина и едва заметно покачала головой. — Духи коварные.

— Угу, — поддакнула ей Урсула и легонько осенила себя знаком Небесной Пары, а потом спохватилась и поглядела на речную деву. Но та лишь недовольно зыркнула на мечницу, заставив ту отступить на шаг назад.

— Ну, не знаю-у-у, — протянул я, думая, что механизм весьма интересен.

Против воли народных масс сильным не станешь, не составишь конкуренцию старшим божествам, не навредишь сложившемуся мироустройству.

— Кровь, — прошипела дева, снова начиная закипать. От неё даже жар пошёл, как от самовара.

Я снова окинул взглядом поляну, форталезу и присевшую на тюк с вещами Клэр. Вроде, ничего плохого не произошло.

— Надо обсудить детали, — стараясь выбирать нейтральные по содержанию фразы, ответил я. — Не ловушка ли это, а то вдруг ты специально понагнала нечисти, чтоб мы испугались и…

Я не договорил. Громкий писк магодетектора и гром от сверкнувшей совсем рядом молнии прозвучали практически одновременно, и, обернувшись, я увидел ещё один разряд, да не простой, а цепной, перескочивший от высунувшейся из-за фургона солдатки к другой, третьей, четвёртой. Всего около десяти. У первой пострадавшей брызнул искрами проводок, соединявший шлем и ворот кирасы, сгорев, как плавкий предохранитель. Поражённые током женщины разом вскрикнули. Парочка даже упала на землю, но не мёртвыми, а начав ползать по траве на четвереньках, словно нанюхавшиеся дихлофоса тараканы.

— Вот вам школьный учебник по физике! — закричал Андрюха, будучи под своим навесом.

Он приподнял согнутую руку и ударил другой по сгибу локтя.

Отсюда было видно, как полуголые нубийские воительницы начали вставать в шеренги, ощетинившись копьями и зажигая фитили мушкетов. Да, ружья у них были менее технологичны, но при таком их количестве это особой роли не играло.

Я ненадолго замер, уставившись на рождающие струйки сизого дыма огоньки, а потом услышал громкий гортанный выкрик. Забил частую дробь барабан, вызывая ассоциации с индейским тамтамом. Потом отрывисто завыл горн.

— Они подсмотрели, есть ли у нас пушки! — раздался возглас Ребекки, которая начала отдавать команды. — Из укрытий не высовываться. Огонь только по моей команде! Они будут нас обстреливать, чтобы прижать!

Но вместо рывка и быстрого натиска вражеской пехоты снова началось колдовство. Над Андрюхой вспыхнули тенты. Наверное, враги думали, что там укрыт пороховой запас, но просчитались. А ещё заполыхала одна из телег.

— Быстрее! — закричала речная дева. — Я смогу потушить огонь, как только ты принесёшь жертву.

— Сука! — выругался я по-русски, понимая, что иного пути нет. Но, похлопав по одежде и кирасе, в которую успел облачиться, ожидая завершения работы станка, ничего более подходящего, чем полушпага, не нашёл, но она была не настолько остра, чтоб порезаться с первого раза. Пришлось потерпеть, водя лезвием по коже. А когда, наконец, разрезал, то быстро провёл рукой по столбу.

Как только сделал это, дева застыла, словно сама превратилась в статую из стеклопластика с залитым внутри пособием для студентов, а вот датчик магии засвистел на одной частоте, причём так ровно-ровно, словно я поймал какой-то несущий сигнал. Чёрт, так ведь это и был несущий сигнал! Вскоре к нему добавилась ещё одна нота, но та из тихой и низкой быстро превратилась в высокую и громкую. Очень похоже на то, что санпилар не только амулет, но и громадный аккумулятор колдовской энергии. После того как артефакт накопил силы, начал плясать и несущий сигнал. В него начали вплетаться хаотичные всплески, смысл которых я не смог уловить, но дева явно начинала колдовать.

Атака всё не начиналась, словно враг ждал чего-то или спешить ему было совсем некуда.

Тем временем речная дева вскинула руку, а тональность сигнатур изменилась. Характер несущего сигнала усложнился настолько, что сложилось впечатление какого-то сложного кода. Он время от времени повторялся, и иногда можно было уловить изменившиеся куски, словно дева прислушивалась и правила программу. Получается, санпилар — это не только аккумулятор, но и программируемое магическое устройство.

Дева вытянула руку в сторону пожара. Как раз в это время послышались первые выстрелы противника, начавшего штурм.

— Товсь! — заорала Герда.

— Мечницы, крыть мушкеты, уголёк вам в дырку! — начала отдавать приказы Ребекка вперемежку с совсем уж грубой бранью. — Пики, концы в землю! Пики в брюхо!

Половины жаргона я понимал лишь исходя из контекста, а ещё хотелось сделать что-то самому, но лезть в гущу сражения было бессмысленно. А пулемёта у меня не имелось.

Тётя Урсула и Катарина нервно поглядывали на фургоны, окутанные огнём и мушкетным дымом. Несколько женщин сбивали пламя сырыми тряпками. Андрюха повалил и откинул в сторону свой навес, и приборы не пострадали. Но каторжанка, дежурившая у Дизеля, изо всех сил пыталась успокоить быка, а тот, хотя и брыкался, испуганно мычал и дёргал рогатой головой, но ходил по кругу, и электричество продолжало поступать, а приборы — работать, давая мне информацию о сигналах, а там творилось что-то несусветное. Три волшебницы сообща читали какое-то заклинание, синхронизировав свои сигнатуры.

Не участвовавшие в сражении возницы накидывали на бычков толстые попоны, предназначенные для того, чтобы спасти животных от мелких ран и случайных рикошетов пуль.

— А-а-а, Голливуд мне в помощь! — прорычал я и повернулся к деве реки. — Госпожа, а можно создать силовое поле?

Богиня открыла глаза и нахмурилась, и я выругался на свою глупость. На местном дословно это звучало как «кампа дафурза», а знакомые нам по учебникам физики термины были им в диковинку. Поле, в их понимании, — действительно поле, где хлеба растут. А уж в сочетании со словом «силовые» приобретало совершенно абсурдное значение.

— Воздушный щит, — сразу поправился я и добавил: — Но сперва пожар.

— А ты будешь мне молиться?

— Буду! — прокричал я, готовый придушить эту силиконовую нежить. Здесь бой, а она — как вшивый о бане.

Дева повела ладонью, и по берегу, вверх по наклонной, потекли ручьи. Они добежали до горящих фургонов, а потом встали на дыбы, как потревоженные кобры, и стали кидаться на языки пламени и объятые ими доски и ткань. Солдатки сперва опешили, а потом сообразили, что это светлая магия.

Грохотали выстрелы, но не залпами, а по готовности.

К тому времени нобийские воительницы добежали до заграждения и вместо того, чтобы бросится на колья или обойти с флангов вдоль узкой полосы берега, скучковались у одной из горящих телег.

— В стороны! — закричала Ребекка.

Солдатки бросились врассыпную, и буквально через несколько секунд магодетектор звонко оповестил о всплеске энергии. А в горящий фургон словно врезался невидимый таран. В разные стороны полетели обломки досок, кого-то задело оторванным колесом. Над поляной закружилось горящее полотнище тента. А сам фургон с грохотом полетел по поляне, роняя вещи и оглобли. В конце пути он поднял тучу брызг, оказавшись в запруде.